Он в войну был комиссаром партизанского отряда. Может быть, подскажет вам.
Пыльная "Волга" опять остановилась у здания Кореличского местного Совета. Постучались в единственную незапертую дверь.
- Пожалуйста, войдите!
Навстречу нам из-за стола поднялся высокий, крепко сложенный человек. На груди целый ряд орденских ленточек. Мужчину еще не хочется назвать пожилым, и в то же время чувствуется по каким-то неуловимым признакам, что 1917 год застал егр не в люльке.
- Вы Железнякович? - почему-то догадываемся мы.
- Он самый, - протягивая руку, отвечает Павел Арсеньевич.
Внимательно выслушав рассказ о поиске Новосад, Железнякович на минуту задумался. Потом не спеша, но убежденно произнес:
- Тут какое-то недоразумение. Либо вы ищете не в том районе, либо село называется иначе.
Мы окончательно пали духом. Да-а... Надоело, видно, удаче ездить с нами. Бросила на произвол судьбы...
Впрочем, можно ли в данном случае говорить о произволе этой не всегда милостивой особы? Ведь если бы мы не потеряли Новосад, то не нашли бы Железняковича. Знакомство же с ним вознаградило нас за потерю.
Павел Арсеньевич Железнякович - коренной житель здешних мест. Примечательно, что своей биографией он будто намеренно обобщил наиболее характерные и лучшие качества белорусского народа. С такими людьми нередко встречаешься на страницах книг, на экранах кино. "Типичный образ", - говорят о них. И все-таки, когда случайно вдруг сталкиваешься с ними в жизни, ощущаешь их рукопожатие, слушаешь их, то почему-то всегда немного удивляешься: "И в самом деле есть такие?"
До 1939 года Железнякович успел отсидеть 13 лет в тюрьмах панской Польши, как "особо опасный политический преступник", осужденный на пожизненное заключение. Революционную теорию начал изучать еще 15-летним подростком с романа Горького "Мать", а потом доучивался в тюрьмах на "Капитале" Маркса, Осенью 1939 года польское правительство, убегая от надвигающейся немецкой фашистской армии, забыло прихватить с собой ключи от Равицкой тюрьмы. Друзья открыли дверь камеры - последней тюремной камеры в жизни Павла Железняковича.
Потом был незабываемый, счастливый день в его жизни - встреча с советскими людьми на Буге, с солдатами Красной Армии. И как чудесный сон, в который трудно поверить, - возвращение в родное село Еремичи на Немане. После неожиданного отдыха в постели для больного (расплата за тюремный холод и голод) Железнякович как одержимый уходит в работу. Западная Беларусь начинала жить по-новому. Крестьяне создавали первые колхозы, распахивали панские земли, строили дома, школы. В начале лета 1941 года секретарю Мирского райисполкома Павлу Арсеньевичу Железняковичу хлопот поприбавилось ожидался хороший урожай, нужно было подготовиться к уборке. Но военная буря уничтожила урожай на корню, а Железняковича отбросила в глубь страны, в Орск, где строились новые корпуса для эвакуированного с запада завода. Хотя Павел Арсеньевич понимал, что он не лишний и в тылу, все же душой рвался туда, где мужчинам дают в руки автомат, а не лопату. Не раз слал просьбы в Москву. В мае 1942 года получил наконец телеграмму: "Явиться в распоряжение ЦК Компартии Белоруссии".
Сначала была учеба. Из спецшколы Железнякович вышел инструктором подрывного дела. А потом тайными партизанскими тропами пришел в свой родной Неманский край. Пропуском ему служил автомат, на котором была выбита цифра "1942". Был вначале рядовым минером, подрывал железные дороги. В партизанский отряд народу прибывало, Железнякович стал учить молодежь.
Движение народных мстителей ширилось н крепло. На юге Налибоцкой пущи, в которой находился штаб соединения, пользовался известностью отряд "дяди Володи". Какой же большой радостью было узнать в "дяде Володе" своего земляка, друга по подпольной юности, с которым вместе сидели в Равицкой тюрьме, - Владимира Зеноновича Царюка! Пути друзей сошлись на партизанских стежках и уж больше не расходились. Когда Советская Армия подошла к Неману, из лесов на соединение с ней вышло 33 тысячи партизан. Среди них был и комиссар партизанского отряда "1-й Комсомольский" Павел Арсеньевич Железнякович.
- Припоминается мне случай, - рассказывает Железнякович, - вели мы как-то большую колонну пленных. Вдруг над нами "кукурузник" появился. Кружится, кружится, изучающе будто. Потом слышим женский голос:
"Кто ведет? Партизаны?" - "Да, да, - отвечаем, - партизаны!" Успокоилась, полетела дальше.
В тот период мы много летали на разведку. Помогали устанавливать места скопления "блуждающих" немцев. Иногда они огрызались, стреляли из автоматов. К счастью, наш полк не понес тогда ни одной потери, а вот связной самолет дивизии прилетел однажды с убитым офицером во второй кабине.
- Еще в тылу врага нам приходилось иногда слышать по радио иди узнавать из других источников о женщинах-летчицах, которые громят немецких фашистов, - продолжает разговор Железнякович. - И знаете, как это поднимало дух партизан, как мобилизующе действовало на всех? Лучше иных речей и докладов.
Потом, заглянув в какую-то тетрадь, Павел Арсеньевич говорит:
- Вот, если желаете, я познакомлю вас с некоторыми официальными цифрами, публикуемыми в связи с 20-летием освобождения Белоруссии. В тылу врага было создано 1108 партизанских отрядов, объединенных в 199 бригад. В них насчитывалось 370 тысяч бойцов.
Железнякович называл цифры, одна разительнее другой. А мне думалось: "О, Беларусь! Великий партизанский край! Сколько мужественных и преданных людей дала ты Родине в лихую годину!
Горжусь, что к этим цифрам могу прибавить еще две, правда, более скромные: участвуя в операциях по освобождению белорусской земли, 46-й гвардейский авиаполк сделал 1753 боевых вылета, сбросил на фашистскую армию 350 тысяч килограммов бомб".
Какой бы ни была приятной встреча, прощанье неизбежно. Павел Арсеньевич заносит к себе в тетрадь наши адреса, а я записываю его: Кореличи Гродненской области, ул. Партизанская, 9. Про себя подумала еще раз: как все типично и, можно сказать, символично у этого человека - и фамилия, и даже название улицы, на которой он живет, бывший партизан Железнякович!
Едем в Новоельню. Что делать, приходится смириться с появлением первого белого пятна на нашей карте - Новосад.
Эх, взлететь бы сейчас на ПО-2 и осмотреть бы весь этот район! Да и вообще - покружиться, покувыркаться в воздухе. Уверена, что, несмотря на большой перерыв в летной работе, смогла бы поднять и посадить самолет. А как иногда тянет в небо! Уж, видать, такая это необыкновенная стихия - пятый океан.
Мечты обрываются на первом же ухабе. Наш водитель без разбора гонит автомобиль на недозволенной скорости. За счет интенсивного износа ходовой части машины наверстываем время, потерянное на безрезультатный поиск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Пыльная "Волга" опять остановилась у здания Кореличского местного Совета. Постучались в единственную незапертую дверь.
- Пожалуйста, войдите!
Навстречу нам из-за стола поднялся высокий, крепко сложенный человек. На груди целый ряд орденских ленточек. Мужчину еще не хочется назвать пожилым, и в то же время чувствуется по каким-то неуловимым признакам, что 1917 год застал егр не в люльке.
- Вы Железнякович? - почему-то догадываемся мы.
- Он самый, - протягивая руку, отвечает Павел Арсеньевич.
Внимательно выслушав рассказ о поиске Новосад, Железнякович на минуту задумался. Потом не спеша, но убежденно произнес:
- Тут какое-то недоразумение. Либо вы ищете не в том районе, либо село называется иначе.
Мы окончательно пали духом. Да-а... Надоело, видно, удаче ездить с нами. Бросила на произвол судьбы...
Впрочем, можно ли в данном случае говорить о произволе этой не всегда милостивой особы? Ведь если бы мы не потеряли Новосад, то не нашли бы Железняковича. Знакомство же с ним вознаградило нас за потерю.
Павел Арсеньевич Железнякович - коренной житель здешних мест. Примечательно, что своей биографией он будто намеренно обобщил наиболее характерные и лучшие качества белорусского народа. С такими людьми нередко встречаешься на страницах книг, на экранах кино. "Типичный образ", - говорят о них. И все-таки, когда случайно вдруг сталкиваешься с ними в жизни, ощущаешь их рукопожатие, слушаешь их, то почему-то всегда немного удивляешься: "И в самом деле есть такие?"
До 1939 года Железнякович успел отсидеть 13 лет в тюрьмах панской Польши, как "особо опасный политический преступник", осужденный на пожизненное заключение. Революционную теорию начал изучать еще 15-летним подростком с романа Горького "Мать", а потом доучивался в тюрьмах на "Капитале" Маркса, Осенью 1939 года польское правительство, убегая от надвигающейся немецкой фашистской армии, забыло прихватить с собой ключи от Равицкой тюрьмы. Друзья открыли дверь камеры - последней тюремной камеры в жизни Павла Железняковича.
Потом был незабываемый, счастливый день в его жизни - встреча с советскими людьми на Буге, с солдатами Красной Армии. И как чудесный сон, в который трудно поверить, - возвращение в родное село Еремичи на Немане. После неожиданного отдыха в постели для больного (расплата за тюремный холод и голод) Железнякович как одержимый уходит в работу. Западная Беларусь начинала жить по-новому. Крестьяне создавали первые колхозы, распахивали панские земли, строили дома, школы. В начале лета 1941 года секретарю Мирского райисполкома Павлу Арсеньевичу Железняковичу хлопот поприбавилось ожидался хороший урожай, нужно было подготовиться к уборке. Но военная буря уничтожила урожай на корню, а Железняковича отбросила в глубь страны, в Орск, где строились новые корпуса для эвакуированного с запада завода. Хотя Павел Арсеньевич понимал, что он не лишний и в тылу, все же душой рвался туда, где мужчинам дают в руки автомат, а не лопату. Не раз слал просьбы в Москву. В мае 1942 года получил наконец телеграмму: "Явиться в распоряжение ЦК Компартии Белоруссии".
Сначала была учеба. Из спецшколы Железнякович вышел инструктором подрывного дела. А потом тайными партизанскими тропами пришел в свой родной Неманский край. Пропуском ему служил автомат, на котором была выбита цифра "1942". Был вначале рядовым минером, подрывал железные дороги. В партизанский отряд народу прибывало, Железнякович стал учить молодежь.
Движение народных мстителей ширилось н крепло. На юге Налибоцкой пущи, в которой находился штаб соединения, пользовался известностью отряд "дяди Володи". Какой же большой радостью было узнать в "дяде Володе" своего земляка, друга по подпольной юности, с которым вместе сидели в Равицкой тюрьме, - Владимира Зеноновича Царюка! Пути друзей сошлись на партизанских стежках и уж больше не расходились. Когда Советская Армия подошла к Неману, из лесов на соединение с ней вышло 33 тысячи партизан. Среди них был и комиссар партизанского отряда "1-й Комсомольский" Павел Арсеньевич Железнякович.
- Припоминается мне случай, - рассказывает Железнякович, - вели мы как-то большую колонну пленных. Вдруг над нами "кукурузник" появился. Кружится, кружится, изучающе будто. Потом слышим женский голос:
"Кто ведет? Партизаны?" - "Да, да, - отвечаем, - партизаны!" Успокоилась, полетела дальше.
В тот период мы много летали на разведку. Помогали устанавливать места скопления "блуждающих" немцев. Иногда они огрызались, стреляли из автоматов. К счастью, наш полк не понес тогда ни одной потери, а вот связной самолет дивизии прилетел однажды с убитым офицером во второй кабине.
- Еще в тылу врага нам приходилось иногда слышать по радио иди узнавать из других источников о женщинах-летчицах, которые громят немецких фашистов, - продолжает разговор Железнякович. - И знаете, как это поднимало дух партизан, как мобилизующе действовало на всех? Лучше иных речей и докладов.
Потом, заглянув в какую-то тетрадь, Павел Арсеньевич говорит:
- Вот, если желаете, я познакомлю вас с некоторыми официальными цифрами, публикуемыми в связи с 20-летием освобождения Белоруссии. В тылу врага было создано 1108 партизанских отрядов, объединенных в 199 бригад. В них насчитывалось 370 тысяч бойцов.
Железнякович называл цифры, одна разительнее другой. А мне думалось: "О, Беларусь! Великий партизанский край! Сколько мужественных и преданных людей дала ты Родине в лихую годину!
Горжусь, что к этим цифрам могу прибавить еще две, правда, более скромные: участвуя в операциях по освобождению белорусской земли, 46-й гвардейский авиаполк сделал 1753 боевых вылета, сбросил на фашистскую армию 350 тысяч килограммов бомб".
Какой бы ни была приятной встреча, прощанье неизбежно. Павел Арсеньевич заносит к себе в тетрадь наши адреса, а я записываю его: Кореличи Гродненской области, ул. Партизанская, 9. Про себя подумала еще раз: как все типично и, можно сказать, символично у этого человека - и фамилия, и даже название улицы, на которой он живет, бывший партизан Железнякович!
Едем в Новоельню. Что делать, приходится смириться с появлением первого белого пятна на нашей карте - Новосад.
Эх, взлететь бы сейчас на ПО-2 и осмотреть бы весь этот район! Да и вообще - покружиться, покувыркаться в воздухе. Уверена, что, несмотря на большой перерыв в летной работе, смогла бы поднять и посадить самолет. А как иногда тянет в небо! Уж, видать, такая это необыкновенная стихия - пятый океан.
Мечты обрываются на первом же ухабе. Наш водитель без разбора гонит автомобиль на недозволенной скорости. За счет интенсивного износа ходовой части машины наверстываем время, потерянное на безрезультатный поиск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81