В стоячей духоте загрохотала музыка в ресторане, одном из немногих, где беспрепятственно встречаются оба мира, самоуверенных победителей и смиренных побежденных (впрочем, только женская их половина; и надо сказать, нахальные немецкие девчонки в своих наспех состряпанных платьишках отнюдь не производят впечатления побежденных).
Все столики заняты; Ивонна подсела к одинокой девице с челкой, которой, видимо, предназначалось закрывать ее прыщавый лоб — но во время танцев волосы наверняка растреплются... Ивонна по-немецки спросила разрешения присесть, девица с досадой ответила на плохом немецком языке с явным пражским акцентом. Тогда Ивонна не удержалась:
— Вы — чешка, правда?
— Ага, — лаконично буркнула та и еще пуще нахмурилась.
Будь это в Нюрнберге — там наших пруд пруди, но встретить чешку во Франкфурте — редкость!
— Если вы ждете кавалера, я освобожу место, как только он придет.
Девица окинула ее внимательным взглядом.
— Ты здесь новенькая, что ли? — спросила она, к недоумению Ивонны.
— Если имеешь в виду именно этот ресторан, можно сказать и так.
Девица красноречивым жестом коснулась ладонью своего прыщавого лба.
— Не стала бы я садиться на место, не запланированное для женщин!
— Уж извини, не собираюсь портить тебе удачу.
— Скажи лучше, лезть на мой участок, говоря напрямик. Подошла официантка, на плохом английском языке осведомилась, чего желает Ивонна.
— Я бы выпила кофе, но лучше где-нибудь в другом месте... — Ивонна окинула взглядом соседние столики.
— Ладно, выпей уж свой кофе здесь, — более примирительным тоном сказала девица и, достав помаду, подкрасила свои вульгарного рисунка губы, начесала волосы ниже на лоб. — Сигаретки не найдется?
Ивонна предложила ей пачку «честерфилда», девица с извиняющимся видом взяла две сигареты, одну вложила в пустую коробочку из-под более дешевых.
— Ты одна приехала? Я имею в виду — в Германию? Зажигалка девицы никак не срабатывала, Ивонна протянула ей свою.
— Кабы я одна тащилась через лес на границе, как раз угодила бы обратно в свои Домажлице, — с видом превосходства ответила девица. — Ясно дело, сбежал, подлец, как нюхнул дерьма в тутошном лагере. Здесь все навыворот, тут больше шансов имеют мужчины.
— Ну, не отчаивайся, глянь, сколько кругом амиков1, — Ивонна показала глазами на площадку для танцев; правда, танцевали и девушки с девушками, однако и от зеленых мундиров на площадке было тесновато. — Говорят, польки да чешки тут нынче в моде.
— Такие, как ты, — может быть, — девица без всякого восторга окинула взглядом пышные золотые волосы Ивонны, спускающиеся до плеч.
Пепел с сигареты она сбрасывала в пустую чашку.
1 От букв «AM» — American Military (англ.) — американская армия.
— А пускай посуду лучше моют, немецкие стервы, — объяснила свою привычку девица — она, казалось, решила мстить всему миру за свои неудачи. — И мужики — сволочи!
— Ну, не все же!
— Все. Коли встретится чудом порядочный, значит, трус и хочет, чтоб дома у него было все гладко.
— Разве все женаты?
— Порядочные — все... А ты ведь тоже не одна приехала, — после довольно-таки длительного молчания заговорила девица; и все, что она говорила, звучало как самооборона путем наступления.
— Не одна. — Ивонна не видела причин делиться с ней своей историей.
— Подружка моя должна была двинуть сюда через два дня после меня, мы с Ферри уже не могли ее дожидаться, но твердо условились встретиться в Нюрнберге. Только она туда так и не добралась. Нет, переходить границу одной — не женское дело, а может, ее понесло прямиком в лесную гостиницу.
— В какую гостиницу? — не поняла Ивонна.
— Я об этом только тут узнала. Наши — ну то есть чешские — фараоны заняли какую-то лесную дачку еще на нашей... то есть на чешской стороне. А среди тех, которые людей за деньги через границу переводят, у них свои агенты. Ведет тебя такой тип в гражданской одежде бог весть как долго, потом оглядится, рот до ушей — хмол, слава богу, граница позади. А на полянке роскошная дачка, надпись готическими буквами «Waldstille»1, а внутри парни, опять же в гражданском, объятия раскрывают: «Schori willkommen2, вы в свободной стране!» Ну, там, настоящий кофе на радостях, вино, и разговаривают на чистом немецком. А потом приходит еще один и тот уже по-чешски: «Привет, стало быть, к нацистам желаете?» И — рраз по морде, на запястья наручники... Сунут тебя потом в чулан, в бутылку вина дольют и ждут следующих клиентов — чтоб «Зеленому Антону» не ехать обратно полупустым...
Ивонна допила свой кофе. God bless 3, что Никушка вывез меня еще до Февраля, а то ведь и я могла попасть в переделку...
К их столику приближался какой-то солдат — он уже издалека устремился к золотой гриве волос, как моряк к маяку; двурогую пилотку он засунул под погон.
1 «Лесная тишина» (нем ).
2 Добро пожаловать (нем.).
3 Слава богу (англ.).
— Я не танцую, — с невинным видом произнесла по-английски Изонна, а в глазах ее играла провокативная смешинка.
Солдат пожал плечами — ему и в голову не пришло пригласить другую девушку. Он отошел, и в наступившем неловком молчании Ивонна рассчиталась с официанткой, на прощанье вынула из сумочки целую картонку с кремешка* ми для зажигалок.
— Твой, видно, стерся... Good chance!1 — И, коснувшись двумя пальцами плеча девицы, ушла.
Швейцар в Парк-отеле поклонился ей, не осмелясь спросить пропуск: внешность Ивонны как бы автоматически зачисляла ее в число «allied» 2. Ее встретил знакомый запах, пропитавший просторный холл в стиле модерн. Запах этот был скорее шеприятным: смесь сладковатого сигаретного дыма и навощенного паркета. За входящими, как и прежде, увязывался старый знакомый, пожилой человек в поношенной зеленой ливрее с ящичком в руках, в самые неподходящие моменты надоедая гостям, он канючил на своеобразном англо-туземном языке:
— Schuh polish, pleas...3
Но в такую ясную солнечную погоду не было желающих почистить обувь.
Портье сказал Ивонне, что пока никто о ней не справлялся. Она попросила, когда придет мистер Ник Марло, направить его в кафе. Из какой-то сентиментальности Ивонна села за тот самый столик, за которым они обычно завтракали с Ником, когда еще занимали в этом отеле большой номер с ванной. И опять, в кои-то веки, заказала виски с содовой — это пойдет уже на счет Ника, слава богу, конец унизительной необходимости экономить.
И вот она увидела его. Ник шел к ней знакомой, быстрой, несколько рассеянной походкой людей, вынужденных часто менять место своих действий, людей, чьим уделом стала постоянная спешка. Он и писем-то ей, в сущности, не писал, только слал телеграммы с ласковыми словами — даже из Парижа одну отстукал.
— Айв, дарлинг!
Как хотелось ей вскочить, броситься ему на шею — преодолела себя, осталась сидеть:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Все столики заняты; Ивонна подсела к одинокой девице с челкой, которой, видимо, предназначалось закрывать ее прыщавый лоб — но во время танцев волосы наверняка растреплются... Ивонна по-немецки спросила разрешения присесть, девица с досадой ответила на плохом немецком языке с явным пражским акцентом. Тогда Ивонна не удержалась:
— Вы — чешка, правда?
— Ага, — лаконично буркнула та и еще пуще нахмурилась.
Будь это в Нюрнберге — там наших пруд пруди, но встретить чешку во Франкфурте — редкость!
— Если вы ждете кавалера, я освобожу место, как только он придет.
Девица окинула ее внимательным взглядом.
— Ты здесь новенькая, что ли? — спросила она, к недоумению Ивонны.
— Если имеешь в виду именно этот ресторан, можно сказать и так.
Девица красноречивым жестом коснулась ладонью своего прыщавого лба.
— Не стала бы я садиться на место, не запланированное для женщин!
— Уж извини, не собираюсь портить тебе удачу.
— Скажи лучше, лезть на мой участок, говоря напрямик. Подошла официантка, на плохом английском языке осведомилась, чего желает Ивонна.
— Я бы выпила кофе, но лучше где-нибудь в другом месте... — Ивонна окинула взглядом соседние столики.
— Ладно, выпей уж свой кофе здесь, — более примирительным тоном сказала девица и, достав помаду, подкрасила свои вульгарного рисунка губы, начесала волосы ниже на лоб. — Сигаретки не найдется?
Ивонна предложила ей пачку «честерфилда», девица с извиняющимся видом взяла две сигареты, одну вложила в пустую коробочку из-под более дешевых.
— Ты одна приехала? Я имею в виду — в Германию? Зажигалка девицы никак не срабатывала, Ивонна протянула ей свою.
— Кабы я одна тащилась через лес на границе, как раз угодила бы обратно в свои Домажлице, — с видом превосходства ответила девица. — Ясно дело, сбежал, подлец, как нюхнул дерьма в тутошном лагере. Здесь все навыворот, тут больше шансов имеют мужчины.
— Ну, не отчаивайся, глянь, сколько кругом амиков1, — Ивонна показала глазами на площадку для танцев; правда, танцевали и девушки с девушками, однако и от зеленых мундиров на площадке было тесновато. — Говорят, польки да чешки тут нынче в моде.
— Такие, как ты, — может быть, — девица без всякого восторга окинула взглядом пышные золотые волосы Ивонны, спускающиеся до плеч.
Пепел с сигареты она сбрасывала в пустую чашку.
1 От букв «AM» — American Military (англ.) — американская армия.
— А пускай посуду лучше моют, немецкие стервы, — объяснила свою привычку девица — она, казалось, решила мстить всему миру за свои неудачи. — И мужики — сволочи!
— Ну, не все же!
— Все. Коли встретится чудом порядочный, значит, трус и хочет, чтоб дома у него было все гладко.
— Разве все женаты?
— Порядочные — все... А ты ведь тоже не одна приехала, — после довольно-таки длительного молчания заговорила девица; и все, что она говорила, звучало как самооборона путем наступления.
— Не одна. — Ивонна не видела причин делиться с ней своей историей.
— Подружка моя должна была двинуть сюда через два дня после меня, мы с Ферри уже не могли ее дожидаться, но твердо условились встретиться в Нюрнберге. Только она туда так и не добралась. Нет, переходить границу одной — не женское дело, а может, ее понесло прямиком в лесную гостиницу.
— В какую гостиницу? — не поняла Ивонна.
— Я об этом только тут узнала. Наши — ну то есть чешские — фараоны заняли какую-то лесную дачку еще на нашей... то есть на чешской стороне. А среди тех, которые людей за деньги через границу переводят, у них свои агенты. Ведет тебя такой тип в гражданской одежде бог весть как долго, потом оглядится, рот до ушей — хмол, слава богу, граница позади. А на полянке роскошная дачка, надпись готическими буквами «Waldstille»1, а внутри парни, опять же в гражданском, объятия раскрывают: «Schori willkommen2, вы в свободной стране!» Ну, там, настоящий кофе на радостях, вино, и разговаривают на чистом немецком. А потом приходит еще один и тот уже по-чешски: «Привет, стало быть, к нацистам желаете?» И — рраз по морде, на запястья наручники... Сунут тебя потом в чулан, в бутылку вина дольют и ждут следующих клиентов — чтоб «Зеленому Антону» не ехать обратно полупустым...
Ивонна допила свой кофе. God bless 3, что Никушка вывез меня еще до Февраля, а то ведь и я могла попасть в переделку...
К их столику приближался какой-то солдат — он уже издалека устремился к золотой гриве волос, как моряк к маяку; двурогую пилотку он засунул под погон.
1 «Лесная тишина» (нем ).
2 Добро пожаловать (нем.).
3 Слава богу (англ.).
— Я не танцую, — с невинным видом произнесла по-английски Изонна, а в глазах ее играла провокативная смешинка.
Солдат пожал плечами — ему и в голову не пришло пригласить другую девушку. Он отошел, и в наступившем неловком молчании Ивонна рассчиталась с официанткой, на прощанье вынула из сумочки целую картонку с кремешка* ми для зажигалок.
— Твой, видно, стерся... Good chance!1 — И, коснувшись двумя пальцами плеча девицы, ушла.
Швейцар в Парк-отеле поклонился ей, не осмелясь спросить пропуск: внешность Ивонны как бы автоматически зачисляла ее в число «allied» 2. Ее встретил знакомый запах, пропитавший просторный холл в стиле модерн. Запах этот был скорее шеприятным: смесь сладковатого сигаретного дыма и навощенного паркета. За входящими, как и прежде, увязывался старый знакомый, пожилой человек в поношенной зеленой ливрее с ящичком в руках, в самые неподходящие моменты надоедая гостям, он канючил на своеобразном англо-туземном языке:
— Schuh polish, pleas...3
Но в такую ясную солнечную погоду не было желающих почистить обувь.
Портье сказал Ивонне, что пока никто о ней не справлялся. Она попросила, когда придет мистер Ник Марло, направить его в кафе. Из какой-то сентиментальности Ивонна села за тот самый столик, за которым они обычно завтракали с Ником, когда еще занимали в этом отеле большой номер с ванной. И опять, в кои-то веки, заказала виски с содовой — это пойдет уже на счет Ника, слава богу, конец унизительной необходимости экономить.
И вот она увидела его. Ник шел к ней знакомой, быстрой, несколько рассеянной походкой людей, вынужденных часто менять место своих действий, людей, чьим уделом стала постоянная спешка. Он и писем-то ей, в сущности, не писал, только слал телеграммы с ласковыми словами — даже из Парижа одну отстукал.
— Айв, дарлинг!
Как хотелось ей вскочить, броситься ему на шею — преодолела себя, осталась сидеть:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50