Мишь имеет на нее полное право. Мариан извлек из портфеля бутылку «Шато Мельник», из шелковой бумаги развернул букет чайных роз. На просветлевшем лбу Миши читалось изумление: вроде сегодня не мои именины и не день рождения—уж не собирается ли он просить моей руки?
— В чем дело-то?—довольно неуверенно спросила она.
— Сегодня я, ободрав уши, пролез через последние медные трубы госэкзаменов — один бог знает как, я почти и не готовился... Через три недели произнесу торжественное «Spondeo»1 и получу свиток, а в свитке том будет написано, что за тобой ухаживает «д-р мед.».
— Мариан!— Мишь повисла у него на шее, подозрительно отвернув лицо, словно лук резала.— Да я еще счастливее тебя! А зачем букетик-то?— Она вытерла глаза.— Ведь его я должна тебе преподнести!
— А это за твое бесконечное терпение. Личность менее святая давно дала бы мне отставку за пять с половиной лет систематического пренебрежения...
Мишь пересчитала розы:
— За каждый год искуса по три штуки! При моей святой скромности —сойдет.
1 Торжественно обещаю (лат.).
Но что я надену на твой торжественный выпуск? Сметать что-нибудь на живую нитку... Деньги займу у Руженки. Или у Пирка — он теперь у нас самый состоятельный. Хотя нет, у Пирка не попрошу. А то он просто купит мне платье... По собственному выбору! Самое дорогое и самое безобразное, какое только можно достать!
— Выпьем же за это!—Мариан собрался откупорить бутылку.
— Приносить в этот дом алкогольные напитки строго воспрещается! Наш новый комендант просто собака. Но пускай попробует помешать нам «обмывать» нового доктора, да еще какого!
— По расхожим представлениям — плохого. Недавно вижу на улице — люди столпились, кто-то кричит «доктора!», и я, олух, опрометчиво вызвался. На земле лежит человек без сознания, сердце работает, на инсульт не похоже— я просто не знал, что делать. А меня доверчиво расспрашивают, что с ним такое. Что мне оставалось? Я и ответил — в больнице, мол, выяснится... Единственное, на что я оказался способен, это вызвать «скорую»; но это сделал бы и старикан сторож с соседней автостоянки.
— Зато он, в отличие от тебя, не знал бы, что все соматические клетки многоклеточных организмов обладают идентичной генной системой — геномом, — торжественно продекламировала Мишь (ты, голубушка, просто прочитала краем глаза эту фразу в раскрытом на столе учебнике!).
Они чокнулись стаканчиками из-под горчицы; Мишь с удовольствием выпила свою порцию, словно простую минералку, и закатила глаза от наслаждения.
— Мишь, ты меня ошеломляешь!— Мариан многозначительно кивнул на тетрадку с надписью «Основы онкологии».— Уникальность моих процитированных тобой знаний сильно подкошена тем, что, кроме меня, сейчас все это знаешь и ты...
— А я никому не скажу. При одном условии: теперь, когда тебе уже не надо готовиться к экзаменам, ты будешь больше уделять внимания мне!
— Если б это зависело от одного меня — не сомневайся!— Он помолчал, сосредоточив взгляд на крошечных пузырьках, выскакивающих на поверхности вина; потом медленно поставил стакан на стол.— Однако у нас появился противник пострашнее моей учебы: действительная служба. Это теперь-то, через несколько лет после окончания последней в истории войны, вышагивать по плацу, как шут гороховый, в каком-нибудь Забытове на другом конце республики... Приветствовать по уставу ефрейторов такой, по словам Стейнбека, великолепно-бессмысленной, триумфально-нелогичной организации, как армия... Не повезло мне — те, кто годом младше меня, отбыли военную подготовку без отрыва от учебы. Понимаешь, что это означает для меня, когда наши исследования,— он трижды постучал по деревянной столешнице,— уже на верном пути? На два года выпасть из тележки — Мишь, да это, быть может, конец всей моей карьеры! Если ты еще не поняла, объясню: ни в чем ином не смогу я применить свои знания, кроме научной работы, у меня просто нет способности к практической медицине, это для меня скука смертная! Прописывать в каком-нибудь медпункте салицилку ревматическим старикам было бы для меня полной катастрофой!
Столь бурное излияние сильно озадачило Мишь. Кажется, я переборщил, на лице у Миши всегда точно написаны ее мысли, и нетрудно отгадать, что она думает сейчас: лечить больных — как может это быть катастрофой для медика?
Мишь медленно допила свой стакан.
— Да, про службу в армии я как-то забыла... А отсрочку до окончания ваших исследований тебе не дадут?
— После пятилетней отсрочки для учебы просить еще одну — об этом никто из господ в мундирах и слушать не станет, тем более что общенародная важность нашей работы для большинства из них — темный лес. Держу пари, многие из них понятия не имеют, что означает само слово «гематология»! И вообще, в тридцать лет ползать по-пластунски в грязи — и как я буду выглядеть среди восемнадцатилетних молокососов?
Мишь прошлась по комнате, бесцельно выглянула в окно, поправила криво висевшую картину.
— А что... что, если попросить моего отца? Подполковник медслужбы, конечно, невелика птица, но, может, у него есть знакомые — и одного я даже знаю: отец с ним на Дукле воевал, тот уже генерал. Давай съездим к папе вдвоем, а, Мариан? Ты, конечно, гораздо лучше меня объяснишь ему все ваши дела с лейкемией, и вообще... Не бойся, я не собираюсь выставлять тебя в роли жениха, папе такие вещи до лампочки. Да он и не знает тебя, у него и представления нет, что мыс тобой... в общем, предоставь это мне. Плохо только, Пирк работает теперь на другой дороге, не повезет нас зайцем, как в тот раз с Робертом Давидом... Я сейчас, правда, с финансами на нуле, ну да ты уж как-нибудь выдержишь расходы на дорогу, раз ты теперь «д-р мед.»!
Поехали. Черт возьми, я взрослый человек, притом не последний в поле обсевок — в типографии, поди, уже отпечатали мои визитные карточки с этим самым «д-р мед.», что же это я так робею перед каким-то доктором Михлом?..
— Чао, папа! А это Мариан, мой лучший однокашник... то есть мой будущий товарищ... тьфу, что я мелю: лучший товарищ по школе, раз как-то на переменке он залепил мне волосы пластилином, помнишь, никак не могли смыть, и вы тогда отстригли мне косу, так что я по крайней мере стала совсем современной...
— У Эммы отроду был дар сразу браться за нужный конец,— объяснил Мариану подполковник Михл (а чего объяснять, мне-то известно — такую словесную непринужденность Мишь будто от Пирка переняла!).
— Я очень хотела повидать тебя, папа, но не стану скрывать — мы явились еще и с другой целью. Говори, Мариан.
Захваченный врасплох, Мариан укоризненно посмотрел на нее: как это, выкладывать сразу, даже не познакомившись толком?.. Подумал, с чего начинать.
— Я уже несколько лет работаю в Институте гематологии, хотя был всего лишь студентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50