Найл сел на кровати и вынул лампу из ниши. Затем, бесшумно ступая
босыми ногами, прошел в соседнюю комнату. Асам, крадучись на цыпочках,
чувствовал, что все эти предосторожности нелепы. Наблюдатель как бы
смотрел на него сверху или с какого-то расстояния, с какого его самого
углядеть невозможно.
Стакан с медом так и стоял на столе. Теперь в нем лежали два
медальона, один с Симеона, а другой, раздобытый у реки. Едва увидев,
Найл понял, что допустил ошибку, поместив их вместе. Теперь они взаимно
усиливали друг друга, создавая живое силовое поле, охватывающее все, что
внутри его границ.
Он потянулся к стакану, но отдернул руку; это было все равно что
тянуться к готовой броситься змее. Кулоны лежали, сплетясь цепочками и,
как показалось Найду, коварно выжидали, когда он потянется и притронется
к ним.
Мелькнула мысль захватить кулоны в Белую башню, где их можно будет
обезвредить электрическим полем Стиг-мастера; но подумалось о промозглом
ветре, и он решил повременить. И тут в голову пришла еще одна идея. Под
полом передней, в подвале, находилось несколько каменных сосудов из
некоего черного, похожего на гранит, материала - таких тяжеленных, что
никто не пытался передвигать их с места на место. Для чего они
использовались, было, по-видимому, общей загадкой. Но как-то раз
ребятишки случайно обнаружили, что они обладают особым свойством: к ним
настолько плотно пристают булавки, гвозди, всякие железные штуковины,
что потом с трудом можно оторвать. Симеон рассказывал, что сосуды
высечены из минерала под названием магнетит.
С усилием, стоящим ему всей внутренней собранности, Найл потянулся и
взял стакан. В голову навязчиво лезло, что оба эти кулона живые, сейчас
поползут и переберутся через край. Через несколько секунд руку начало
покалывать словно булавкой или иглой. Держа в одной руке стакан, а в
другой лампу, Найл вышел в коридор и двинулся вниз по лестнице. В
передней было все еще тепло, а за решеткой камина тлели алые угли. А
когда приблизился к двери в подвал, рука от "булавок" и "игл" попросту
занемела, и стакан пришлось обхватить плотнее, иначе бы выронил.
В эту минуту Найл осознал, что силовое поле стакана усиливается
откуда-то извне силой еще более мощной, которая смыкается с ними,
находясь где-то в стороне - быть может, в городе. Одновременно с тем
Найла словно обволакивал призрачно-серый свет, придающий окружающему
иллюзорный вид. Огонь лампы был больше не нужен; свет, казалось, озарял
спуск подобно белесым сумеркам нарождающегося рассвета. Звук собственных
шагов был на удивление глухим. Толкнув дверь в подвал, Найл обнаружил,
что сам весь в поту, и зубы стучат. Охватило нестерпимое желание
выронить стакан и убежать. Ощущение чужого присутствия, пристального
взгляда в спину казалось таким явным, что замирало сердце и боязно было
оглянуться. Он сознавал, что наблюдатель пускает сейчас всю силу, чтобы
заставить его потерять самообладание. Случись все это год назад, Найл бы
не выдержал. Но контакт с пауками так или иначе научил его использовать
собственную волю, а также ресурсы потаенной внутренней силы. Найл
напрягся, не давая себя одолеть, и панический страх несколько ослаб,
словно наблюдатель понял, что самообладание Найла нельзя разрушить
изнутри.
Он продолжал торопливо спускаться в подвал. Это было обширное
выложенное плитами помещение, служившее когда-то винным погребом:
несколько месяцев назад здесь полным полно было проржавевших стеллажей и
битых бутылок. Теперь здесь хранилась провизия, пахло копченостями и
специями. Вдоль задней стены располагались шесть черных каменных
сосудов, каждый под два метра высотой, высеченных из камня с прожилками,
в бурых потеках ржавчины. Стакан и лампу Найл аккуратно поместил на пол,
затем, поднатужась, обеими руками вынул из ближайшего сосуда конической
формы затычку, такую тяжелую, что пришлось перевести дух. Ее он свалил
на пол, затем, скрежетнув от напряжения зубами, поднял стакан и
перевернул его над горловиной. Кулоны упали внутрь, приглушенно звякнув.
Призрачный свет тотчас погас, а Найл ощутил любопытный сдвиг
внутреннего фокуса. В тот же миг ушло из ладони онемение - не
постепенно, как из ноги, которую отсидел, а сразу, словно немота была
каким-то наваждением. Напряжение, от которого сводило зубы, рассеялось,
уступив место облегчению такому глубокому, что из тела будто схлынула
вся сила. Когда поднимался обратно по лестнице, ноги ныли как после
долгой ходьбы, и приходилось невольно цепляться за мраморные перила.
Пока добрался до спальни, от усталости шатало как пьяного. Рухнув в
кровать, Найл успел про себя отметить, что теперь со стороны уж точно
никто не наблюдает, и даже ветер воет как-то беззлобно. Едва закрыв
глаза, он изнеможенно заснул.
Проснулся Найл как-то сразу, а проснувшись, увидел, что возле кровати
стоит Джарита. Из окна на пол стелились косые лучи солнца.
- Сколько времени?
- Два часа как рассвело.
- Надо было меня разбудить: разоспался, - Найл откинул одеяло.
- Я заглядывала дважды, но вы так сладко спали. И заседания Совета у
вас нынче утром нет.
- Спасибо, Джарита.
Найл надеялся, что служанка уйдет, но та продолжала стоять возле
кровати. Ей хотелось, понял он, помочь ему умыться и одеться; одно из
тягостных последствий позднего подъема. В подземной пещере, где прошли
детство и отрочество, члены их семьи жили по сути впритирку; тем не
менее мужчины и женщины как-то выходили из положения и соблюдали
приличия. Здесь же, в городе пауков, считалось в порядке вещей, что
одеваться и раздеваться хозяевам помогают слуги. Им нравилось умащивать
Найлу тело благовонными маслами, и даже забираться с ним в ванну и
делать там в теплой воде массаж. Вайг предавался всему этому с нарочитым
упоением, окружив себя привлекательными рабынями, Найл тоже был не
против, чтобы его ублажали, но вскоре как-то уяснил, что одеваться
приятнее самому; ну что может быть бессмысленнее, чем сидеть истуканом,
когда на тебя напяливают одежду. Вот почему ему было по душе подниматься
с рассветом. Теперь деваться некуда: если отказаться от услуг Джариты,
она это воспримет как пренебрежение. Поэтому Найл терпеливо сидел, не
мешая Джарите снимать с себя спальную тунику по колено длиной, принести
в ушате теплой воды и мочалкой омыть тело. Все это она делала с такой
явной гордостью, что Найлу стало совестно за свое нетерпение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41