– Чего ты кричишь?
– Как же мне не кричать, скажи на милость? Ты ж сам говорил мне, чтобы я не забывал, зачем нас сюда послали. А теперь что получается? Сам и забыл.
– Я помню.
– Так о чем разговор?! Ты соображаешь хоть немного?! Его послали вон на какое дело, а он… Чтоб я больше не слышал этого!
– Да ты не кричи. Я же спокойно…
– Он спокойно!… А я не могу спокойно, когда человек глупые слова на ветер бросает.
– Какой ты оказался…
Платоныч тихо спросил:
– Какой?
Кузьма прошелся от порога к столу и обратно.
– Не сердись, дядя Вася. Но чего ты, например, испугался? Ведь я сам могу за себя ответить.
– Вот и отвечай.
Платоныч заставил себя работать, но долго не мог писать. Отодвинул тетрадь, устало потер пальцами седые виски.
– Помог бы лучше опись вот составить. Председательская работа вообще-то. А этот Колокольников в рот богатеям заглядывает. Такого понапишет, что Федор с Яшей зажиточными окажутся.
Кузьма ходил по комнате, курил.
– Чья девка-то? – неожиданно спросил Платоныч.
– Попова. Помнишь, мы были… где детишек много.
– Ну… и влюбился?
– Не знаю… Хожу, света белого не вижу. Вся голова как в огне.
– Ты гляди, что делается! Когда ты успел-то? – изумился Платоныч.
Кузьма взъерошил пятерней короткие волосы, сказал недовольно:
– Сразу.
– М-дэ… – Платоныч встал, начал одеваться. – Не знаю, парень, что и придумать. Ты, конечно, думаешь: вот, мол, старый хрыч, ничего не понимает. А я понимаю. Будь это в другое время – на здоровье. А тут… даже перед крестьянством как-то неловко, понимаешь? Не успели приехать – бах-тарарах, свадьба! Подумают, что мы в каждой деревне так. Ты подожди малость. Это никуда не уйдет, поверь мне, племяш.
– Не поможешь?
Платоныч сердито сунул тетрадку в карман, первый направился из комнаты.
– Гаси лампу, пойдем спать.
На другой день Кузьма вскочил чуть свет, хозяева и Платоныч еще спали. Осторожно оделся, умылся на улице и пошел к Феде.
– Только сейчас вышел, – сказала Хавронья. – Вот по этой улице иди – догонишь его.
…Федя шагал серединой дороги. Руки в карманах, не спеша, вразвалку – тяжело и крепко. Когда его хотели обидеть, его называли «земледав». Но обидеть Федю было так же трудно, как трудно было свалить на землю это огромное тело.
Кузьма догнал его, поздоровался за руку. Сказал:
– Хороший день будет.
– Выезжают пахать, – Федя показал следы плугов на дороге.
– Да.
Федя через плечо сверху посмотрел на Кузьму.
– Ты не горюй шибко, Гриньку я вам добуду. Вот маленько управлюсь с работой… Я знаю, где его надо искать.
Кузьма кивнул головой, достал жестяной портсигар, щелкнул ногтем по крышке и снова положил в карман.
– Понимаешь, какое дело, Федор… Гринька этот… черт с ним. Найдем, конечно. Тут у меня сейчас другое дело, – Кузьма кашлянул в ладонь, огляделся зачем-то кругом. Посмотрел в глаза Феде и сказал просто: – Пойдем со мной жениться.
Глаза Феди округлились.
– Не жениться, то есть сватать, – поправился Кузьма. – Я один что-то трушу.
– Ха! – Федя остановился. – А к кому?
– К Поповым.
– К Сергею?
– Да.
– Пошли, – Федя решительно двинулся вперед, по его лицу было видно, что он одобряет выбор Кузьмы. – Постой, – он опять остановился. – А бутылку-то надо или нет?
– Не знаю.
– Возьмем на всякий случай. Потребуется – она у нас в кармане. Пошли ко мне.
Так же решительно направились в обратную сторону.
– Я люблю всякие свадьбы, – признался Федя. – Весело бывает.
– Федор, у меня денег-то нету.
– Пойдем. У меня тоже нету.
Хавронья встретилась им в ограде.
– Давай нам на бутылку, – сразу сказал Федя.
Хавронья показала обоим фигу:
– Нате вот, на закуску еще.
– Нам для дела, глупая, – терпеливо пояснил Федя.
– Для какого дела?
– Мы свататься идем. – Федя посмотрел на Кузьму. «Извини, конечно, иначе не даст», – говорил его взгляд. Кузьма согласно кивнул головой.
– Нету у меня денег, – отрезала Хавронья.
Федя долго смотрел на нее.
– Чего уставился-то? Правда, нету. Были бы – для такого дела дала бы, – денег у нее действительно не было.
Федя почесал затылок.
– Хм… Достань мне рубаху новую.
Хавронья вынесла рубаху синюю, с белыми горошинами; Федя тут же, в ограде, переоделся.
Хавронья сгорала от любопытства, но выдерживала необходимую паузу.
– Кого же сватать-то идете? – безразлично спросила она, скрестив на высокой груди полные руки.
– Секрет, – сказал Федя, подпоясываясь узким сыромятным ремешком.
Хавронья обидчиво поджала губы.
– Хоть бы уж молчал, пугало гороховое! Туда же… «Секрет»!
Федя пошел из ограды, Кузьма – за ним. Когда они были уже за воротами, Хавронья крикнула:
– У дружка твоего есть деньги-то! Они вчерась из города приехали! – ей все-таки хотелось, чтобы они нашли денег. Она бы тогда имела возможность рассказывать у колодца бабам: «Мой-то сватать пошел за этого, приезжего-то. Длинного. Все утро бегали – деньги доставали». За кого пошли сватать – это она надеялась узнать.
– А верно она про Яшку-то, – сказал Федя. – Я совсем забыл. Пошли к нему.
Яша дал денег, изъявил желание тоже идти сватать, но Федя отказал:
– Ты после на свадьбу придешь.
По дороге зашли к старухе-самогонщице, взяли бутылку самогону и направились к Поповым.
– Федор, разговаривать будешь ты.
– Конечно. Ты, главно… это… не волнуйся.
Но чем ближе подходили к поповской избе, тем больше Кузьма трусил.
– Пойдем потише, – попросил он.
– Ладно.
Оставалось каких-нибудь метров двадцать до избы.
– А как ты будешь говорить, Федор?
– Не знаю, – честно признался Федя. – Я ни разу не сватался.
– А как же ты женился?
– Так это ж просто у нас делается. Отец ходил. Я ее и не знал почти, Хавронью-то.
– Ну, уж ты как-нибудь… постарайся.
– Конечно! – Федя поплевал на ладонь, пригладил жесткие прямые волосы. Волнение Кузьмы передалось и ему, он тоже начал робеть.
Кузьма застегнул ворот гимнастерки, на ходу стер рукавом кожанки какое-то пятно на колене…
Перед самой дверью, когда Федя уже протянул руку к скобке, Кузьма остановил его. Сказал шепотом:
– Погоди… постоим немного.
Федя охотно отступил от двери.
– Ну пошли? Постучись сперва.
– Зачем?
– Так лучше…
Федя казанком указательного пальца неуверенно стукнул в дверь. Им никто не ответил. Федя постучал громче. Дверь открылась… На пороге стояла Марья.
– Здравствуйте. Проходите.
Федя хотел пропустить вперед Кузьму, а тот – Федю… Вошли вместе.
Сергея Федорыча дома не было. Ребятишек тоже не было – бегали на улице. У окна, на скамейке, в коричневой короткой шубейке и в цветастом платке сидела подружка Марьи, Нюрка, щелкала семечки.
Федя остановился у порога:
– А где отец?
– А они с кем-то за лесом уехали. Вот, – показала глазами на Кузьму и покраснела, – для школы ихней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139