Суть операций Бурова была примитивна, но действенна. Он просто обкладывал данью наиболее «надежных» знакомых ему фарцовщиков. Мелких и безопасных обирал сам или отдавал на расправу своим же оперотрядовцам, а крупных дельцов сдавал милиции, пользуясь информацией, которую поставляли ему знакомые «бомбилы». Он наводил оперативников на квартиры, в которых хранилось большое количество импортной радиоаппаратуры, тюки с джинсами и прочими дефицитными тряпками, часы, жевательная резинка, пластинки, да и все остальное, на чем делали свой маленький бизнес первые советские ласточки свободной торговли.
Благодаря действиям удалого вожака комсомольской дружины среди ленинградских фарцовщиков на некоторое время заметно убавилось количество «кидков», обманов и задержек с выплатами долгов.
Нельзя сказать, что Буров старался угодить и вашим и нашим. Просто он не хотел портить отношения с основной массой фарцовщиков и, как правило, закладывал тех, кто нарушал неписаные, но очень жесткие правила подпольной торговли и незаконных валютных операций.
Получив координаты и краткое описание проступка того или иного барыги, фарцовщика или чистого валютчика, Андрей по своему усмотрению назначал ему наказание. Например, провинившегося Андрей мог просто схватить на улице – с пятью-шестью друзьями-комсомольцами и двумя милиционерами в форме сделать это было совсем несложно, – а мог сообщить милиции адрес подпольного склада дефицита; или же мог оставить склад в целости и сохранности, но подловить на товарообмене с иностранцами, – шкала карательных действий была довольно большой.
Таким образом, Буров отлично выполнял свою работу, получал неизменные благодарности от начальства, как милицейского, так и университетского, и в тоже время укреплял свой авторитет среди фарцовщиков, большинство которых считали Андрея чуть ли не своим и легко платили привычную дань, не подозревая, что через два десятка лет неупотребляемое еще на «Галере» словечко «рэкет» войдет в повседневный обиход жителей бывшего СССР.
Шли годы. Андрей блестяще сдавал сессии, ездил в стройотряды. Учеба подходила к концу. Перейдя на пятый курс, Буров понял, что возможности его «оперативной» работы все-таки весьма ограничены. Он дошел до предела, за которым начинались уже большие дела и находились большие люди. Такие, которые не потели при виде комсомольцев с красными повязками и на просьбу участкового предъявить документы отвечали легкой улыбкой. Впрочем, такие просьбы возникали крайне редко. Люди эти занимали совсем другое положение, и угрожать им было не просто опасно, а смертельно опасно.
Однажды поздним вечером, когда Буров, погруженный в мысли о развитии своего бизнеса, возвращался домой, рядом с ним тихо притормозила серая «Волга».
Андрей даже не заметил, как из остановившейся машины вышли двое мужчин и мгновенно оказались рядом.
– Буров? Андрей Петрович?
– Да, – растерянно ответил он.
– Прошу в машину, – сказал тот, что стоял слева, слегка придерживая Андрея под локоть.
У Бурова даже мысли не возникло попросить их представиться, предъявить документы, как-то объяснить происходящее. Он послушно сделал несколько шагов и следом за одним из конвоиров влез на заднее сиденье машины. Второго мужчину Андрей смог разглядеть получше – лет сорока, с густыми усами, короткой стрижкой и пристальным взглядом странно блестящих черных глаз.
Машина тронулась одновременно с хлопком дверцы.
– Ну что? – раздался голос с переднего сиденья. Андрей поднял глаза и увидел, что рядом с шофером сидит еще один незнакомец – широкоплечий, осанистый, постарше тех, что стискивали его справа и слева. – Как прикажете с вами поступать, гражданин Буров?
– А что? – нелепо спросил Андрей. – Я…
– Ты понимаешь, с кем разговариваешь?
– Да…
«Гэбэшники, – подумал он. – Что им надо? Что они знают?…»
– Мы все про тебя знаем, – сказал тот, что сидел впереди, судя по всему, телепат. Он не поворачивался, говорил тихо, но Буров слышал каждое его слово. – Все. Так что советую не тратить наше и свое время.
– А что я…
– Вот сейчас и расскажешь, что да как.
Мужчина на переднем сиденье замолчал, а Буров начал коситься по сторонам, пытаясь понять, куда его везут.
«На Литейный, как пить дать… В Большой Дом…»
Однако «Волга» пронеслась по Загородному до Пяти Углов, свернула на Рубинштейна, чуть не доехав до Невского, свернула налево, попетляла во дворах и встала.
Сидящий по правую руку от Андрея молча открыл дверцу и вышел. Тот, что находился слева, подтолкнул Бурова локтем, и Андрей, все правильно поняв, вылез на свет божий, точнее, во мрак питерской осенней ночи.
– Сюда, – сказал старший, тот, что сидел впереди.
Гэбэшников, включая водителя, было четверо. Это почему-то особенно не понравилось Андрею. Слишком много для него одного. Или его считают такой уж важной птицей, что явились арестовывать целой бригадой?
Андрея ввели в подъезд старого дома. Группа поднялась на второй этаж и, миновав дверь обыкновенной квартиры, оказалась в начале длинного коридора, освещенного лампами дневного света. Судя по всему, дом был перепланирован, и вместо предполагаемой квартиры за неказистой дверью находилось огромное учреждение – Буров увидел десятки дверей. Впрочем, возможно, дверей было не так уж и много – просто страх, овладевший Андреем, увеличил их количество.
– Вперед, – скомандовали сзади, и Буров пошел по коридору.
– Сюда. – На этот раз команду произнес старший.
Один из провожатых скользнул вперед, молниеносно сунул в замочную скважину ключ, повернул его, распахнул дверь и посторонился, пропуская начальника.
– Свободны, – хмуро бросил старший и, войдя в темноту кабинета, поманил Андрея пальцем. – Входи, входи. Не бойся.
– А я и не…
Один из провожатых толкнул его в спину, не дав закончить фразу.
– Садись, – произнес хозяин кабинета.
В ту же секунду вспыхнула настольная лампа, и Буров увидел картину, знакомую ему по художественным фильмам и запрещенным книгам Солженицына, Буковского и Аксенова, которые он самолично изымал у молодых и не очень молодых людей во время стихийных обысков-облав. Оперуполномоченные не очень интересовались книжками, это была прерогатива КГБ, милиция большей частью шерстила по шмоткам, аппаратуре, деньгам, а Буров не брезговал и литературой. Любопытнейшие вещи попадались ему порой в квартирах фарцовщиков, и он уже имел очень неплохую по тем временам библиотеку антисоветчины – хранить подобные книги и машинописи у себя дома, читать, а уж тем более давать для ознакомления друзьям было категорически запрещено, это могло привести к серьезным неприятностям, вплоть до тюремного заключения.
«Кажется, допрыгался, – подумал Андрей, вспомнив о своей библиотеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111