– А чего глядеть? – сказал Беленький. – На. Домой возьми. Только здесь, ради бога, не слушай. Это все полный отстой.
Портнов взял несколько кассет, десяток дисков и два «дата», как именовались кассеты «DAT» для профессионального пользования.
Беленький покосился на приятеля:
– Чего, «дат» купил, что ли?
– Так у меня давно, – пожал плечами Портнов. – Студия-то за мной осталась. На мои бабки сделана.
– Ну да. Твоим ребятам она теперь на хер не нужна. Им «ВВВ» все запишет в лучшем виде.
– Они что, с Вавиловым контракт подписали?
– Не они. Вавилов с Неволиной. А ребята при ней.
– Да… При ней. Ну, поглядим, где им лучше.
– А чего глядеть? – опять сказал Беленький, но уже по другому поводу. – Там и сытно, и тепло. Бабки идут неплохие. Правда, пашут, как кони. Каждую ночь по клубам чешут. И гастроли еще, туда-сюда… Чес, в общем, жуткий. Вавилов своих артистов гоняет по полной. Пока не выработаются.
– Ну, у Неволиной еще фора по времени есть. Лет на десять можно забивать в работу.
– Да. Возраст позволяет.
Леша приехал в свою студию, которую долгие годы, экономя на всем, собирал и монтировал в подвале, смежном с музыкальным магазином. Хозяин магазина просто так, из хорошего отношения, уступил Портнову две комнатки. Леша отсек их деревянной перегородкой от торгового зала, кое-как звукоизолировал, установил сигнализацию, купил телефонный номер, поставил железные двери.
В общем, деньги в этот подвал Портнов вложил немалые, не говоря уже об аппаратуре, компьютерах, пультах и прочем. Хорошо хоть Валя ничего не понимала в стоимости оборудования, а Леша не сообщал жене, сколько тысяч долларов здесь похоронено.
Будущий продюсер включил «дат», усилитель, отрегулировал громкость на пульте, устроился между колонок и, сунув кассету в аппарат, нажал на кнопку.
Через полчаса он уже звонил Беленькому:
– Слушай, кто это? На «дате»?
– На каком?
– Ну, там написано «Рената».
– А, эта… Ты что, Леша? Тебе в самом деле понравилось?
– Это круто, старик. Это по-настоящему круто.
– Слушай, Портнов, у тебя, после того как твои пацаны к Раисе отвалили, совсем крыша протекла. Это отстой первостатейный. Совок. Кабак. Такие писни только в симферопольском ресторане спивать. Под водочку и баклажаны. Чума!
– Кто она такая?
– Да я же говорю – в кабаке пела, в Симферополе. Решила, что может работать по-взрослому. Ты же в провинции чесал, старик?
– Ну.
– Тогда должен знать, что в каждом городе, в любом ресторане таких ренат – хоть жопой ешь.
– А песни чьи?
– Если ты называешь это песнями, то ее.
– Координаты есть?
– Ну, ты вообще… А я хотел еще тебе посоветовать, у кого башлей занять под контору. А в такое дело, извини, я не впишусь…
– Координаты, говорю, есть?
– Да есть… Я тебе вот что, Леша, посоветую. Если ты на нее так запал – я понимаю, бывает, – то слетай к ней в Симферополь, трахни там ее пару раз, покури анаши и возвращайся. У меня есть на самом деле интересные ребята. И без этого провинциального пафоса, от которого меня просто тошнит. Понял?
– Понял. Давай адрес.
– Под рукой нет, я тебе по и-мэйлу пришлю. Только учти, Леша. Я понимаю, ты запал там на что-то, ты музыкант, тебе видней. В смысле музыки. А в смысле раскрутки – на меня не рассчитывай. Мы приличное радио, всякую гопоту подзаборную я крутить не буду. Только если за очень большие бабки. И то еще подумаю. Репутация главнее бабок.
– Санкт-Петербург, зурнал «Рок-Фузз». Рената, сто ты думаесь о попсе?
В зале засмеялись, улыбнулась и Рената.
– Девонька, – сказала она. – Сто зе ты, маленька така, одна ходись? Не боисся?
«Девонька» – крохотного роста девчонка в черной «косухе» и огромных квадратных ботинках на коротких полных ногах, затянутых в черные джинсы, – не смутилась, смело прошепелявила свое:
– Я все-таки хосю узнать, как ты относисся к…
– Я к ней не отношусь, – ответила Рената. – Я не знаю, что такое попса. Есть музыка и не музыка. Я – профессиональная певица…
– А где вы учились? – спросил высокий импозантный мужчина в строгом костюме. Он вовсе не походил на прочих представителей «музыкальной журналистики», сидевших на пресс-конференции. Такому бы впору на фоне Белого дома передавать репортажи из Вашингтона о здоровье президента и проблемах «Бэнк оф Нью-Йорк».
– В музыкальном училище, если это имеет значение. У себя на родине.
– Вы хотите вернуться домой?
– Почему вас это волнует? Вы намекаете на то, что я, типа, провинциалка такая тут сижу, да?
«Не без этого», – шепотом, анонимно, из середины зала.
Рената привстала со стула, нависла над столом своим длинным телом.
– Это кто там шепчет? – Голос ее стал резким. Популярная певица вдруг обрела сходство с учительницей младших классов, застигшей ученика во время контрольной за каким-то непотребным делом – например, за разговорами с соседом. – Это вы там шепчете? Да что вы понимаете вообще? Сидите тут, судите нас, артистов! А кто вам дал право нас судить? Да мои песни в сердцах миллионов слушателей, а вы только ерничаете и фыркаете! Вы кто вообще? Можно подумать, тут в Москве все такие умные. Крутые! Только на мои концерты почему-то все ваши москвичи сбегаются.
Рената презрительно, с шумом выдохнула и, усевшись на место, уже успокоившись, сказала:
– Следующий вопрос.
Тонкая девушка, олицетворяющая собой слово «унисекс», встала и, глядя Ренате в глаза, спросила:
– Как вы относитесь к сексуальным меньшинствам?
– А? Что? А… Ха-ха-ха… Нормально отношусь. Есть у меня знакомые… Классные парни. Голубые. А что?
– Да понимаете, у меня возникли ассоциации с Фредди Меркьюри…
– С Фредди? Я что, похожа на Фредди? Окстись, родная!
– Я не в этом смысле. Просто группа Меркьюри называлась, как вам, наверное, известно, «Королева».
– Да уж известно.
– Ну вот. «Королева». Слово женского рода, обозначающее, скажем так, первую леди, да? Меркьюри, как известно, был гомосексуалистом. А вы – такая… раскрепощенная женщина… и одеваетесь вполне…
– Унисекс? – подсказала Рената.
– Да. И группа называется «Король». Нет ли тут какой-то аналогии?
– Нет. Я нормальный человек. Без всяких ваших «меньшинств». А «Король» – потому что мы сейчас лучшие. Все ясно?
– Скажите, вы будете принимать участие в проекте памяти Лекова? И вообще, как вы относитесь к его творчеству?
Рената сделала небольшую паузу, закурила, выпустила дым колечками.
– Леков, – сказала она. – Леков был одним из моих кумиров. Это настоящий музыкант. Настоящая звезда. Тут двух мнений быть не может. И, как всякий настоящий рокер, он, конечно, сгорел… Раньше времени. Да. А что касается проекта, который сейчас делается… мне еще не предлагали в нем участвовать. Предложат – посмотрим. Дело в том, что все это завязано на большие деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111