А там, где была викторианская гостиная, я увидел комнату, назначение которой мне не удалось установить - там сидели за дружеской беседой мужчины и женщины.
Взглянув на двери Бального зала чуть впереди, я почувствовал, как у меня сильнее забилось сердце. Внутри этого помещения, всего в нескольких ярдах от меня, в этот момент устанавливали сцену. Дыхание мое стеснилось, когда я заметил на подставке справа от двери афишу. Как во сне, прочел я надпись на ней: «Знаменитая американская актриса мисс Элиза Маккенна выступает в главной роли в пьесе мистера Дж. М. Барри "Маленький священник" в пятницу, 20 ноября 1896 года, в восемь тридцать вечера».
Я спросил коридорного дрожащим голосом:
- Возможно, она сейчас здесь репетирует?
- Нет, сэр. Сейчас здесь никого нет, разве что рабочие сцены.
Я кивнул. Будь она там, что бы я стал делать? Вошел бы и ее поприветствовал? Какие слова я мог бы ей сказать? «Здравствуйте, мисс Маккенна. Я только что перенесся через семьдесят пять лет, чтобы с вами встретиться?» Боже правый. Только представив себе эту сцену, я внутренне сжался.
Правда заключалась в том, что я не мог даже вообразить, как буду разговаривать с ней наедине. Но все же должна ведь быть первая реплика, начальная фраза. И к этому я не смог подготовиться, настолько поглощенный своим путешествием, что даже не задумался о том, что скажу при встрече.
В тот момент я шел за коридорным по дощатому полу примыкающей террасы. Глядя влево через узкие окна, я видел не плавательный бассейн или теннисные корты, а открытую аллею примерно в десяти футах внизу и еще ниже несколько узких террас, соединенных с аллеей короткими лестницами. И опять меня поразила близость океана. Во время шторма волны наверняка забрызгивают окна этой террасы.
Когда мы проходили через широкие двери, ведущие к лестнице, которая спускалась к аллее, я посмотрел через одну из застекленных створок и увидел троих людей, идущих в ряд широкими шагами к гостинице. На головах у всей троицы были шляпы или шапки; из-за ослепительного сияния заката было невозможно различить лица.
Когда коридорный повернул направо, я прищурился, чтобы лучше видеть, и мы пошли по короткому коридору к открытому патио. При виде его у меня перехватило дыхание.
- Что-то не так, сэр? - спросил коридорный, остановившись и глядя на меня.
Я не сразу нашелся, что сказать.
- Патио так густо разросся, - заметил я.
- Патио, сэр?
Я уставился на него.
- Мы называем это открытым двориком, - сказал он.
Я шел позади него вдоль западной стороны открытого дворика. Несмотря на контраст освещения и ландшафта, больше всего меня поразило ощущение неизменности. Возможно, дело было в нависающей громаде отеля - не знаю. Я пытался проанализировать это ощущение, но тщетно. Сознание того, что каждый шаг приближает меня к Элизе, заслоняло все прочие мысли. Через несколько минут, а может быть секунд, я предстану перед ней.
Что я ей скажу?
Рассудок отказывался отвечать на этот вопрос. Самое большее, что приходило мне в голову: «Можно с вами поговорить, мисс Маккенна?» После чего наступала заминка. Одна только мысль о произнесении этих слов заставляла меня сжиматься. Как могла она благосклонно прореагировать на столь жалкое начало разговора из уст совершенно незнакомого мужчины?
В тот момент воображение добавляло еще больше сумятицы в мой смущенный рассудок. Без сомнения, она должна устать после репетиции - нервничает или даже сердится. Что, если репетиция прошла неудачно? Что, если она повздорила с Робинсоном или со своей матерью? На меня опять напало оцепенение при мысли о множестве вероятных препятствий, каждое из которых сулило мне то, что я смогу промямлить лишь несколько невнятных слов, после чего она извинится, захлопнет у меня перед лицом дверь комнаты и навсегда исчезнет из моей жизни.
Однажды, когда мне было восемь лет, я потерялся в Кони-Айленде. Чувства, испытанные мной при приближении к ее комнате, напоминали те, что я пережил ребенком: слепая тревога, почти неосознанный ужас. Я готов был сбежать. Как мог я осмелиться увидеть ее? Проделать весь этот путь только для того, чтобы промямлить несколько неловких слов и все разрушить - это меня уничтожит. Я в отчаянии пытался ухватиться за воспоминания о том, что она познакомилась с кем-то в гостинице во время своего там пребывания, с кем-то, кто…
Я резко остановился, застыв на месте. Сердце бешено колотилось в груди, словно какой-то маньяк изнутри долбил тараном мою грудь.
А что, если она уже встретила этого человека и сейчас с ним?
Коридорный не заметил моего промедления. Шагая в нескольких метрах впереди от меня, он повернул налево в открытую дверь и пропал из виду. Я оставался прикованным к месту, мучаясь от сильного сердцебиения и представляя себе, как она открывает дверь, а я замечаю в ее комнате молодого человека. Мужчину, о котором я читал, ее «скандал в Коронадо». Мужчину, которым я себя вообразил, настолько введя в заблуждение собственный рассудок, что мне удалось перехитрить само время в попытках добраться до нее.
Вновь появился коридорный с вопросительным выражением на лице. Стиснув зубы, я с напряжением втянул в себя воздух.
- Смотрел на дворик, - промямлил я.
Я не знал даже, услышал ли он мой голос, а если и услышал, то моя ложь была вопиюще очевидной. Он только кивнул:
- Да, сэр. - Затем указал на дверь. - Это здесь, сэр.
Я двинулся к нему нетвердой, неуклюжей походкой, словно столетний старик. Все мои надежды опять показались мне несбыточными. Я шел вперед только потому, что не хватало смелости ретироваться.
Мы вошли в общую гостиную, двери из которой вели в четыре спальни. Я не замечал ничего из обстановки и убранства комнаты, потрясенный чудовищностью того, с чем мне сейчас предстояло столкнуться. Сердце мое продолжало медленно, тяжело биться. В висках сильно стучало, и я смутно подозревал, что сейчас упаду в обморок. При этом какая-то часть моего рассудка, не затронутая отчаянием, подсказывала мне, что такой способ представиться ей ничуть не хуже тех, что я уже придумал.
Коридорный остановился у одной из дверей, и я увидел прикрепленную к ней овальную пластинку с цифрой «41» на металлической поверхности. Когда он постучал костяшками правой руки по двери, я сильно вздрогнул и почувствовал, как пол подо мной закачался, а стены приобрели студенистый вид. «Ну вот ты и у цели», - хладнокровно прозвучал внутренний голос. Вытянув вперед руку, я оперся ладонью о стену.
И вдруг позади пронзительный женский голос произнес:
- Ищите мисс Маккенна?
В этот момент я очень близко подошел к реализации выражения «едва не выпрыгнул из кожи».
Открыв рот, я резко повернулся, едва не потеряв равновесие и слепо шаря в поисках стены для опоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Взглянув на двери Бального зала чуть впереди, я почувствовал, как у меня сильнее забилось сердце. Внутри этого помещения, всего в нескольких ярдах от меня, в этот момент устанавливали сцену. Дыхание мое стеснилось, когда я заметил на подставке справа от двери афишу. Как во сне, прочел я надпись на ней: «Знаменитая американская актриса мисс Элиза Маккенна выступает в главной роли в пьесе мистера Дж. М. Барри "Маленький священник" в пятницу, 20 ноября 1896 года, в восемь тридцать вечера».
Я спросил коридорного дрожащим голосом:
- Возможно, она сейчас здесь репетирует?
- Нет, сэр. Сейчас здесь никого нет, разве что рабочие сцены.
Я кивнул. Будь она там, что бы я стал делать? Вошел бы и ее поприветствовал? Какие слова я мог бы ей сказать? «Здравствуйте, мисс Маккенна. Я только что перенесся через семьдесят пять лет, чтобы с вами встретиться?» Боже правый. Только представив себе эту сцену, я внутренне сжался.
Правда заключалась в том, что я не мог даже вообразить, как буду разговаривать с ней наедине. Но все же должна ведь быть первая реплика, начальная фраза. И к этому я не смог подготовиться, настолько поглощенный своим путешествием, что даже не задумался о том, что скажу при встрече.
В тот момент я шел за коридорным по дощатому полу примыкающей террасы. Глядя влево через узкие окна, я видел не плавательный бассейн или теннисные корты, а открытую аллею примерно в десяти футах внизу и еще ниже несколько узких террас, соединенных с аллеей короткими лестницами. И опять меня поразила близость океана. Во время шторма волны наверняка забрызгивают окна этой террасы.
Когда мы проходили через широкие двери, ведущие к лестнице, которая спускалась к аллее, я посмотрел через одну из застекленных створок и увидел троих людей, идущих в ряд широкими шагами к гостинице. На головах у всей троицы были шляпы или шапки; из-за ослепительного сияния заката было невозможно различить лица.
Когда коридорный повернул направо, я прищурился, чтобы лучше видеть, и мы пошли по короткому коридору к открытому патио. При виде его у меня перехватило дыхание.
- Что-то не так, сэр? - спросил коридорный, остановившись и глядя на меня.
Я не сразу нашелся, что сказать.
- Патио так густо разросся, - заметил я.
- Патио, сэр?
Я уставился на него.
- Мы называем это открытым двориком, - сказал он.
Я шел позади него вдоль западной стороны открытого дворика. Несмотря на контраст освещения и ландшафта, больше всего меня поразило ощущение неизменности. Возможно, дело было в нависающей громаде отеля - не знаю. Я пытался проанализировать это ощущение, но тщетно. Сознание того, что каждый шаг приближает меня к Элизе, заслоняло все прочие мысли. Через несколько минут, а может быть секунд, я предстану перед ней.
Что я ей скажу?
Рассудок отказывался отвечать на этот вопрос. Самое большее, что приходило мне в голову: «Можно с вами поговорить, мисс Маккенна?» После чего наступала заминка. Одна только мысль о произнесении этих слов заставляла меня сжиматься. Как могла она благосклонно прореагировать на столь жалкое начало разговора из уст совершенно незнакомого мужчины?
В тот момент воображение добавляло еще больше сумятицы в мой смущенный рассудок. Без сомнения, она должна устать после репетиции - нервничает или даже сердится. Что, если репетиция прошла неудачно? Что, если она повздорила с Робинсоном или со своей матерью? На меня опять напало оцепенение при мысли о множестве вероятных препятствий, каждое из которых сулило мне то, что я смогу промямлить лишь несколько невнятных слов, после чего она извинится, захлопнет у меня перед лицом дверь комнаты и навсегда исчезнет из моей жизни.
Однажды, когда мне было восемь лет, я потерялся в Кони-Айленде. Чувства, испытанные мной при приближении к ее комнате, напоминали те, что я пережил ребенком: слепая тревога, почти неосознанный ужас. Я готов был сбежать. Как мог я осмелиться увидеть ее? Проделать весь этот путь только для того, чтобы промямлить несколько неловких слов и все разрушить - это меня уничтожит. Я в отчаянии пытался ухватиться за воспоминания о том, что она познакомилась с кем-то в гостинице во время своего там пребывания, с кем-то, кто…
Я резко остановился, застыв на месте. Сердце бешено колотилось в груди, словно какой-то маньяк изнутри долбил тараном мою грудь.
А что, если она уже встретила этого человека и сейчас с ним?
Коридорный не заметил моего промедления. Шагая в нескольких метрах впереди от меня, он повернул налево в открытую дверь и пропал из виду. Я оставался прикованным к месту, мучаясь от сильного сердцебиения и представляя себе, как она открывает дверь, а я замечаю в ее комнате молодого человека. Мужчину, о котором я читал, ее «скандал в Коронадо». Мужчину, которым я себя вообразил, настолько введя в заблуждение собственный рассудок, что мне удалось перехитрить само время в попытках добраться до нее.
Вновь появился коридорный с вопросительным выражением на лице. Стиснув зубы, я с напряжением втянул в себя воздух.
- Смотрел на дворик, - промямлил я.
Я не знал даже, услышал ли он мой голос, а если и услышал, то моя ложь была вопиюще очевидной. Он только кивнул:
- Да, сэр. - Затем указал на дверь. - Это здесь, сэр.
Я двинулся к нему нетвердой, неуклюжей походкой, словно столетний старик. Все мои надежды опять показались мне несбыточными. Я шел вперед только потому, что не хватало смелости ретироваться.
Мы вошли в общую гостиную, двери из которой вели в четыре спальни. Я не замечал ничего из обстановки и убранства комнаты, потрясенный чудовищностью того, с чем мне сейчас предстояло столкнуться. Сердце мое продолжало медленно, тяжело биться. В висках сильно стучало, и я смутно подозревал, что сейчас упаду в обморок. При этом какая-то часть моего рассудка, не затронутая отчаянием, подсказывала мне, что такой способ представиться ей ничуть не хуже тех, что я уже придумал.
Коридорный остановился у одной из дверей, и я увидел прикрепленную к ней овальную пластинку с цифрой «41» на металлической поверхности. Когда он постучал костяшками правой руки по двери, я сильно вздрогнул и почувствовал, как пол подо мной закачался, а стены приобрели студенистый вид. «Ну вот ты и у цели», - хладнокровно прозвучал внутренний голос. Вытянув вперед руку, я оперся ладонью о стену.
И вдруг позади пронзительный женский голос произнес:
- Ищите мисс Маккенна?
В этот момент я очень близко подошел к реализации выражения «едва не выпрыгнул из кожи».
Открыв рот, я резко повернулся, едва не потеряв равновесие и слепо шаря в поисках стены для опоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75