- Я сделал это для тебя, Элиза, - сообщил я покрытому коростой видению, и оно ухмыльнулось мне усмешкой влюбленного идиота, каким я и был.
Не знаю, сколько было времени, когда я вышел из номера, но наверняка до часу оставалось еще много; возможно, не минуло еще и двенадцати. Подойдя к наружной двери, я вышел на открытую террасу.
Там я долго стоял, глядя вниз, на пышно разросшийся дворик, и стараясь слиться с атмосферой 1896 года. Я все более и более убеждаюсь, что секрет успешного путешествия во времени заключается в том, чтобы в конечном итоге потерять чувство времени. Я намерен как можно скорее потерять всякое представление о «том, другом годе».
Теперь мое стремление быть ближе к Элизе сделалось таким сильным, что подавило все прочие мысли и чувства. Я спустился вниз и, подойдя к двери Бального зала, остановился, прислушиваясь. Внутри раздавался чей-то голос в немного искусственной манере театрального диалога, и я понял, что актеры все еще репетируют. Мне хотелось прокрасться в зал, сесть в заднем ряду и смотреть на нее, но я заставил себя сдержать это желание. Она ведь просила меня не приходить, и мне следовало выполнять ее просьбы.
Вернувшись в открытый дворик, я нашел себе кресло-качалку и сел в него, глядя на фонтан и следя за игрой водяных струй вокруг фигуры наяды. «Уж если я перенесся на семьдесят пять лет назад, - думал я, - то почему не могу перенестись вперед на полтора часа?» Нахмурившись, я отбросил эту фривольную мысль. Внезапно, взглянув на тыльную сторону левой руки, я с удивлением увидел сидящего там комара. «В ноябре?» - мелькнула мысль. Прихлопнув комара правой ладонью, я смахнул его останки. «Неужели я только что изменил историю?» - спросил я себя, вспомнив рассказ Брэдбери о том, как раздавленная бабочка изменила будущее.
Вздохнув, я покачал головой. «Может, если я усну, - подумал я, - то совершу своего рода путешествие во времени». Теперь я уже не боялся заснуть, поэтому закрыл глаза. Вообще-то я понимал, что лучше бы мне прогуляться и поближе познакомиться с этим новым миром, но не было желания: меня одолела усталость. В конце концов, я сегодня встал довольно рано. Веки отяжелели. «Отдохни, у тебя много времени», - уговаривал я себя. В тот момент немного поспать совсем не помешало бы. И я стал засыпать, несмотря на окружающий шум.
* * *
Почувствовав на плече прикосновение чьей-то руки, я открыл глаза. Надо мной склонилась Элиза - с растрепанными волосами, в разорванном платье.
- О господи, что с вами? - спросил я, потрясенный ее видом.
- Он хочет меня убить, - с трудом проговорила она. - Он действительно меня убьет.
Я хотел было ответить, но она с криком развернулась и побежала через открытый дворик к северному входу. Обернувшись, я увидел, что на меня собирается наброситься Робинсон с тростью в руке. С его лица в беспорядке свисали пряди черных волос. Я сидел, оцепенев в молчании, и следил за его приближением.
К моему удивлению, он пронесся мимо моего кресла, настолько увлеченный погоней за Элизой, что даже меня не заметил. Я вскочил на ноги.
- Вы не смеете этого делать! - завопил я, устремляясь за ним.
Оба были уже далеко впереди.
Пытаясь догнать их, я бросился через боковой выход и вниз по лестнице к парковке. «Постой, - подумал я, - парковки здесь быть не может». Мне пришлось перепрыгнуть через компанию откуда-то взявшихся белых мышей, которые бежали по дорожке.
Потом я заметил Робинсона, гнавшегося за Элизой вдоль берега.
- Берегитесь, если вы ей что-нибудь сделаете! - закричал я.
Если он ее только тронет, я убью его.
Теперь я был на берегу и пытался бежать по песку, но не мог. Я видел, как их фигуры постепенно уменьшаются в размерах. Элиза бежала ближе к воде. Я видел, как к ней подступает огромная волна, и пронзительно закричал, чтобы предупредить. Она не слышала. «Она так напугана, что ничего не замечает вокруг себя!» Я пытался бежать быстрее, но едва шевелился.
Казалось, она несется прямо в воду. Волна с ревом обрушилась на нее, рассыпавшись по сторонам хлопьями белой пены. Я споткнулся и упал на песок. Потом, поднявшись, в ужасе посмотрел на кромку воды. Робинсон тоже пропал. Волна смыла их обоих.
Я почувствовал на плече прикосновение руки и проснулся. Рядом стояла Элиза.
В течение нескольких мгновений я не мог отличить сон от действительности. Должно быть, я смотрел на нее со странным выражением, ибо она назвала меня по имени вопросительно-тревожно.
Я огляделся по сторонам, ожидая увидеть мчащегося к нам Робинсона. Ничего не заметил и вновь посмотрел на нее, только теперь осознавая, что видел сон.
- Боже, - пробормотал я.
- Что такое? - спросила она.
- Сон, - сказал я, судорожно выдохнув. - Ужасный…
Я умолк, сообразив, что по-прежнему сижу, а она стоит, и быстро вскочил.
- Что вы сделали со своим лицом? - в смятении спросила она.
Поначалу я не понял, о чем она говорит, потом вдруг сообразил.
- Боюсь, я не очень-то искусен в бритье, - объяснил я.
Она скользнула по моему лицу недоуменным взглядом. Мужчина моего возраста - и не умеет бриться?
- А как вы? - спросил я. - У вас все хорошо?
Она еле заметно кивнула.
- Да, но давайте пройдемся, - сказала она.
- Конечно.
Не подумав, я взял Элизу за локоть, но, заметив ее взгляд, отпустил ее руку и предложил свою. Когда мы пошли по извилистой дорожке к северному входу, я заметил, как она бросила взгляд через плечо. Это движение заставило меня содрогнуться, воскрешая в памяти подробности недавнего сна.
- Вы от кого-то скрываетесь? - спросил я, стараясь говорить шутливо.
- В некотором смысле, - ответила она.
- Робинсон?
- Разумеется, - пробормотала она, вновь бросив взгляд через плечо.
Когда мы дошли до боковой двери, я открыл ее для Элизы, и мы вышли наружу. Проглянуло солнце, и стало теплей. Пока мы спускались по ступеням, я посмотрел налево и увидел, как группа китайских рабочих сгребает с Пасео-дель-Мар опавшие листья и относит охапки их на берег, где другая группа сжигала листья.
Когда мы спустились до низа лестницы, Элиза, указывая в сторону Оранж-авеню, спросила:
- Пойдем туда?
Мне на миг показалось, что эта женщина больше привыкла приказывать, чем подчиняться. Мы пошли по аллее, огибающей западный фасад гостиницы.
- Как прошла репетиция? - спросил я.
Из всех вопросов, что я мог ей задать, этот был, наверное, самым неподходящим.
- Отвратительно, - ответила она.
- Так плохо?
Она вздохнула.
- Так плохо.
- Мне жаль.
- Это я виновата, - сказала она. - С труппой все в порядке.
- А с мистером Робинсоном?
Элиза мрачно усмехнулась.
- Нельзя сказать, что он вел себя смирно, - призналась она.
- Очень жаль, - сказал я. - Уверен, что это из-за меня.
- Нет-нет. - Она говорила не слишком убедительно. - Такое настроение у него бывало и раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75