Ореол мерцающего света, рубашка из грубого полотна, падавшая свободными складками, – все это придавало ей вид пролетарской Минервы. Наконец кот проявил признаки нетерпения, и Дельфина прервала свои разглагольствования.
– Об остальном, если ты примешь мои условия, узнаешь потом, – сказала она. Онофре поинтересовался, что именно он должен делать. – Самое главное – внедрять в умы людей Идею, бить во все колокола, чтобы разбудить спящие массы. Ты новичок в Барселоне, – заключила девушка, – никто тебя не знает, ты очень молод и кажешься мне искренним. В общем, можешь послужить делу и попутно заработать немного денег, я подчеркиваю, немного, поскольку сами мы бедны, но на пансион тебе хватит. Видишь, мы не утописты, как некоторые думают, и понимаем – люди должны на что-то жить. Ладно, каков будет твой ответ?
– Когда начинать? – спросил Онофре.
Хотя он и не питал особых иллюзий по поводу услышанного, вмешательство Дельфины обещало ему некую передышку в череде напастей, свалившихся ему на голову.
– Завтра утром ты пойдешь на улицу Мусго в дом номер четыре, – сказала Дельфина, понижая голос до шепота. – Там спросишь Пабло. Это не мой парень, но он уже знает о тебе, ждет тебя и все подробно расскажет. Будь разумным, осмотрительным и, прежде чем войти в дом, проверь, нет ли за тобой хвоста; помни – за нами следит полиция. А по поводу моего отца и платы за неделю – не беспокойся. Я все улажу. Вельзевул, пойдем.
Не сказав больше ни слова, она задула свечу, и комната погрузилась во мрак. Онофре почувствовал, как кот спрыгнул с живота, и услышал мягкое постукивание его когтей по каменным плитам. Потом увидел сверкающие глаза этого страшного зверя у выхода. Дверь тихонько затворилась.
3
Хорошенько порасспросив прохожих, Онофре узнал, что дом по адресу, который дала ему Дельфина, находился в поселке Пуэб-ло-Нуэво сравнительно недалеко от Барселоны. Туда ходила запряженная мулами конка, но она стоила целых 20 сентимо, а так как у Онофре не было ни единого, ему пришлось шагать по шпалам на своих двоих. Улица Мусго, унылая и безлюдная, шла вдоль ограды неосвященного кладбища, где хоронили самоубийц. Там было полно бродячих собак с изъеденной паршой шерстью и заостренными от голода мордами – они рыскали по ночам между могилами в поисках еды. Накануне прошел дождь, небо набухло тучами и давило на землю, воздух был
полон влаги и казался вязким и липким. Но на Онофре это никак не отразилось – он прекрасно себя чувствовал и был в хорошем настроении. Сегодня утром, за завтраком, к нему подошел сеньор Браулио и держал такую речь:
– Я и моя супруга вчера вечером посовещались, ибо мы всегда все делаем вместе, и решили, что продлим ваш кредит еще на неделю. – Сеньор Браулио энергично поскреб себе ухо, в результате чего оно зарделось цветом спелой клюквы. – Ситуация тяжелая, а вы еще слишком молоды, чтобы остаться без приюта в этом благословенном мире, – добавил он со значением. – Мы полны веры в то, что вы, при вашем упорстве и прилежании, в скором времени найдете для себя достойное занятие, и убеждены, что ваши честность и самоотверженность помогут вам добиться блестящего будущего, – закончил он на высокопарной ноте.
Онофре поблагодарил и покосился на Дельфину, которая в этот момент проходила по коридору с ведром, полным грязной воды. Та притворилась, что не замечает его, а может, и в самом деле не заметила. Пока Онофре вспоминал давешние события, он успел дойти до места и постучал в дом номер четыре. Дверь немедленно открылась, и на пороге появился тщедушный тип болезненного вида с шишковатым лбом и тонкими, крепко сжатыми губами.
– Меня зовут Онофре Боувила, и я ищу Пабло, – проговорил он.
– Он перед вами, – ответил тип. – Проходите.
Онофре очутился в помещении магазина, судя по всему давно заброшенного. Стены были покрыты плесенью и налетом соли, а на полу с растекшимися пятнами мазута валялись ящики и мотки веревки. Из одного ящика Пабло вытащил пакет.
– Это те самые брошюры, которые ты должен распространить, – сказал он, протягивая пакет Онофре. – Тебе известна наша Идея? – Онофре заметил, что Пабло, как и Дельфина, произносил слово «идея», будто она была единственной в мире и исполняла роль некоего божества, а они служили ему в качестве апостолов. Его это позабавило. Он интуитивно понял: лучший способ общения с такими людьми – полная искренность, и ответил отрицательно. Лицо Пабло исказила гневная гримаса. – Прочти внимательно одну из брошюр, – потребовал он. – У меня нет времени посвящать тебя в суть нашего учения – в брошюре все ясно прописано. Ты должен постепенно во всем разобраться на случай, если кто-нибудь попросит у тебя разъяснений. Понимаешь? – Онофре сказал, что да, он все понимает. – Тебя проинформировали, в каком районе ты будешь распространять брошюры? – спросил апостол. Онофре опять был вынужден сказать, что нет. – Ты даже этого не знаешь? – Пабло тяжело вздохнул, явственно давая понять, что вся работа по организации революции падает на его плечи. – Так и быть, я объясню тебе, – согласился он. – Знаешь, где идет строительство Всемирной выставки?
– Нет, – был ответ.
– Послушай, парень, – воскликнул апостол в совершеннейшем смятении духа, – откуда ты такой взялся, с какой планеты?
Не переставая возмущенно фыркать, он объяснил, как туда добраться, и подтолкнул его к выходу. Но прежде чем захлопнулась дверь, Онофре успел задать еще один вопрос:
– Что делать, когда у меня закончатся все брошюры?
Апостол впервые за все это время улыбнулся.
– Придешь и возьмешь новые, – сказал он, смягчив суровый тон. Он объяснил, что Онофре должен приходить к нему каждое утро, между пятью и шестью часами – не раньше, не позже. – Если мы с тобой где-нибудь случайно увидимся, сделаешь вид, что меня не знаешь. Никому не давай этот адрес и никогда ничего не рассказывай ни обо мне, ни о том, кто тебя сюда послал, даже под угрозой смерти, – добавил он торжественно. – Да, вот еще! Если кто-нибудь спросит, как тебя зовут, отвечай – Гастон: это твой подпольный псевдоним. А сейчас уходи: чем короче будут наши встречи, тем лучше.
Онофре быстро унес ноги из этого унылого места, пропитанного запахом смерти. Добравшись до маленького сквера, он уселся на скамейку, распечатал пакет и углубился в чтение брошюры. По площадке с шумом бегали дети, из слесарной мастерской, видимо находившейся где-то неподалеку, доносился назойливый скрежет и пронзительный лязг железа, поэтому он никак не мог сосредоточиться. Чтобы понять содержание брошюры, ему нужны были тишина и время: ведь он едва умел читать. К тому же текст был слишком запутанным и сложным, не говоря уж о том, что половина слов оказалась и вовсе незнакомой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
– Об остальном, если ты примешь мои условия, узнаешь потом, – сказала она. Онофре поинтересовался, что именно он должен делать. – Самое главное – внедрять в умы людей Идею, бить во все колокола, чтобы разбудить спящие массы. Ты новичок в Барселоне, – заключила девушка, – никто тебя не знает, ты очень молод и кажешься мне искренним. В общем, можешь послужить делу и попутно заработать немного денег, я подчеркиваю, немного, поскольку сами мы бедны, но на пансион тебе хватит. Видишь, мы не утописты, как некоторые думают, и понимаем – люди должны на что-то жить. Ладно, каков будет твой ответ?
– Когда начинать? – спросил Онофре.
Хотя он и не питал особых иллюзий по поводу услышанного, вмешательство Дельфины обещало ему некую передышку в череде напастей, свалившихся ему на голову.
– Завтра утром ты пойдешь на улицу Мусго в дом номер четыре, – сказала Дельфина, понижая голос до шепота. – Там спросишь Пабло. Это не мой парень, но он уже знает о тебе, ждет тебя и все подробно расскажет. Будь разумным, осмотрительным и, прежде чем войти в дом, проверь, нет ли за тобой хвоста; помни – за нами следит полиция. А по поводу моего отца и платы за неделю – не беспокойся. Я все улажу. Вельзевул, пойдем.
Не сказав больше ни слова, она задула свечу, и комната погрузилась во мрак. Онофре почувствовал, как кот спрыгнул с живота, и услышал мягкое постукивание его когтей по каменным плитам. Потом увидел сверкающие глаза этого страшного зверя у выхода. Дверь тихонько затворилась.
3
Хорошенько порасспросив прохожих, Онофре узнал, что дом по адресу, который дала ему Дельфина, находился в поселке Пуэб-ло-Нуэво сравнительно недалеко от Барселоны. Туда ходила запряженная мулами конка, но она стоила целых 20 сентимо, а так как у Онофре не было ни единого, ему пришлось шагать по шпалам на своих двоих. Улица Мусго, унылая и безлюдная, шла вдоль ограды неосвященного кладбища, где хоронили самоубийц. Там было полно бродячих собак с изъеденной паршой шерстью и заостренными от голода мордами – они рыскали по ночам между могилами в поисках еды. Накануне прошел дождь, небо набухло тучами и давило на землю, воздух был
полон влаги и казался вязким и липким. Но на Онофре это никак не отразилось – он прекрасно себя чувствовал и был в хорошем настроении. Сегодня утром, за завтраком, к нему подошел сеньор Браулио и держал такую речь:
– Я и моя супруга вчера вечером посовещались, ибо мы всегда все делаем вместе, и решили, что продлим ваш кредит еще на неделю. – Сеньор Браулио энергично поскреб себе ухо, в результате чего оно зарделось цветом спелой клюквы. – Ситуация тяжелая, а вы еще слишком молоды, чтобы остаться без приюта в этом благословенном мире, – добавил он со значением. – Мы полны веры в то, что вы, при вашем упорстве и прилежании, в скором времени найдете для себя достойное занятие, и убеждены, что ваши честность и самоотверженность помогут вам добиться блестящего будущего, – закончил он на высокопарной ноте.
Онофре поблагодарил и покосился на Дельфину, которая в этот момент проходила по коридору с ведром, полным грязной воды. Та притворилась, что не замечает его, а может, и в самом деле не заметила. Пока Онофре вспоминал давешние события, он успел дойти до места и постучал в дом номер четыре. Дверь немедленно открылась, и на пороге появился тщедушный тип болезненного вида с шишковатым лбом и тонкими, крепко сжатыми губами.
– Меня зовут Онофре Боувила, и я ищу Пабло, – проговорил он.
– Он перед вами, – ответил тип. – Проходите.
Онофре очутился в помещении магазина, судя по всему давно заброшенного. Стены были покрыты плесенью и налетом соли, а на полу с растекшимися пятнами мазута валялись ящики и мотки веревки. Из одного ящика Пабло вытащил пакет.
– Это те самые брошюры, которые ты должен распространить, – сказал он, протягивая пакет Онофре. – Тебе известна наша Идея? – Онофре заметил, что Пабло, как и Дельфина, произносил слово «идея», будто она была единственной в мире и исполняла роль некоего божества, а они служили ему в качестве апостолов. Его это позабавило. Он интуитивно понял: лучший способ общения с такими людьми – полная искренность, и ответил отрицательно. Лицо Пабло исказила гневная гримаса. – Прочти внимательно одну из брошюр, – потребовал он. – У меня нет времени посвящать тебя в суть нашего учения – в брошюре все ясно прописано. Ты должен постепенно во всем разобраться на случай, если кто-нибудь попросит у тебя разъяснений. Понимаешь? – Онофре сказал, что да, он все понимает. – Тебя проинформировали, в каком районе ты будешь распространять брошюры? – спросил апостол. Онофре опять был вынужден сказать, что нет. – Ты даже этого не знаешь? – Пабло тяжело вздохнул, явственно давая понять, что вся работа по организации революции падает на его плечи. – Так и быть, я объясню тебе, – согласился он. – Знаешь, где идет строительство Всемирной выставки?
– Нет, – был ответ.
– Послушай, парень, – воскликнул апостол в совершеннейшем смятении духа, – откуда ты такой взялся, с какой планеты?
Не переставая возмущенно фыркать, он объяснил, как туда добраться, и подтолкнул его к выходу. Но прежде чем захлопнулась дверь, Онофре успел задать еще один вопрос:
– Что делать, когда у меня закончатся все брошюры?
Апостол впервые за все это время улыбнулся.
– Придешь и возьмешь новые, – сказал он, смягчив суровый тон. Он объяснил, что Онофре должен приходить к нему каждое утро, между пятью и шестью часами – не раньше, не позже. – Если мы с тобой где-нибудь случайно увидимся, сделаешь вид, что меня не знаешь. Никому не давай этот адрес и никогда ничего не рассказывай ни обо мне, ни о том, кто тебя сюда послал, даже под угрозой смерти, – добавил он торжественно. – Да, вот еще! Если кто-нибудь спросит, как тебя зовут, отвечай – Гастон: это твой подпольный псевдоним. А сейчас уходи: чем короче будут наши встречи, тем лучше.
Онофре быстро унес ноги из этого унылого места, пропитанного запахом смерти. Добравшись до маленького сквера, он уселся на скамейку, распечатал пакет и углубился в чтение брошюры. По площадке с шумом бегали дети, из слесарной мастерской, видимо находившейся где-то неподалеку, доносился назойливый скрежет и пронзительный лязг железа, поэтому он никак не мог сосредоточиться. Чтобы понять содержание брошюры, ему нужны были тишина и время: ведь он едва умел читать. К тому же текст был слишком запутанным и сложным, не говоря уж о том, что половина слов оказалась и вовсе незнакомой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154