Он был молод, не старше тридцати, короткие волосы гладко уложены, на носу очки без оправы, но он был без всякого сомнения банковским служащим. Вы не смогли бы научиться играть такую роль за пять минут. Одет скорее скромно, чем модно; скорее вежлив, чем дружелюбен; скорее осторожен, чем доброжелателен.
Сидя за большим столом, он что-то записал и сказал:
– Одна картина, написанная маслом…Голубые, желтые и зеленые цвета…Деревья в поле.
Анри негодующе ощетинился.
– Это Винсент Ван Гог.
Банковский служащий осторожно улыбнулся.
– Я бы не мог за это поручиться. Теперь размеры. – Он тщательно измерил картину тяжелой линейкой. – Пятьдесят три на восемьдесят семь сантиметров.
– Вы ошиблись на пару миллиметров, – сказал я.
Он быстро взглянул на меня и снова улыбнулся.
– Хорошо. Для коллекции донны Маргариты Умберто, правительство Никарагуа. Доставлено?..
Никто из нас не произнес ни слова. Он снова поднял глаза.
– Разве это имеет значение? – спросил я.
– Таковы формальности, – Его светлые глаза твердо смотрели на меня. Он должен был примерно представлять, в чем состоит моя работа. Однако это и не интересовало его и не беспокоило. Просто он должен был соблюсти формальности.
– Джильберт Кемп.
Он записал.
– Распишетесь, пожалуйста.
Я расписался. Он тщательно оторвал квитанцию и отложил ее в сторону, затем кивнул человеку в форме. Картина была пронесена через небольшую деревянную дверцу и унесена вниз по лестнице. Анри смотрел, как она исчезает.
Я показал на один из стоявших на столе телефонов.
– Он работает? Мы еще не заказали себе номер в отеле.
Он кивнул, открыл ящик стола и достал путеводитель по Цюриху, затем вежливо отодвинулся, чтобы не слышать, что я буду говорить. Я подумал об отеле «Баттерфляй», потом передумал, нашел номер отеля «Центральный», позвонил туда и заказал номер. Затем передвинул путеводитель Анри. Он заказа себе номер в «Континентале».
Вот и все. Наш банкир открыл входную дверь – служитель в форме все еще был где-то в хранилище, – и выпроводил нас под холодный – холодный снег. Но теперь тот падал большими медленными хлопьями. Улица уже была вся покрыта снегом.
– Сможем мы найти такси? – спросил Анри.
– Не думаю. Я предпочитаю пройтись пешком. – Сейчас я чувствовал себя таким уставшим, что мне проще было пройтись пешком, чем принимать решение о том, где больше вероятность поймать такси – на этом углу или на том.
– Вы позвоните Карлосу?
– Нет. Завтра.
Он немного поколебался, потом сказал:
– Тогда и я сделаю это завтра. Мы встретимся в Венеции. Я… я должен извиниться за то, что глупо вел себя. Вы все проделали отлично.
Я просто кивнул, подобрал свою дорожную сумку и зашагал.
Служащих отеля я попросил дать мне поспать, они так и сделали, но мне все удалось не так просто. Я снова оказался в слабо освещенном вокзале Цюриха, вглядывался в закутанные, сгорбленные, торопливо пробегающие мимо фигуры и пытался узнать, пытался вспомнить. В три часа утра я встретил банковского служащего, замаскировавшегося под шофера наемной автомашины…Я крутился на постели до тех пор, пока не проснулся окончательно. Если и дальше будет продолжаться в том же духе, то у меня не будет ни малейшего шанса что-то по настоящему вспомнить.
Поэтому я пять минут побродил по комнате, выпил стакан воды и проглотил три таблетки аспирина, хотя предпочел бы, чтобы это было виски и снотворное. Но тем не менее это помогло. Когда я снова забрался в постель, было такое ощущение, что я куда-то глубоко нырнул. И оставался там до девяти утра.
Потом я просто лежал, пил кофе (почему, черт возьми, в отеле не приносят большой кувшин кофе? Потому что предпочитают принести вторую маленькую чашечку и снова получить чаевые, вот почему) и смотрел на небо за окном. Оно очистилось и стало голубым и солнечным, и блики на потолке ясно подтверждали, что снаружи лежит снег. Идеальная погода для занятий зимними видами спорта для тех, кто предпочитает не оставаться дома и ломать ноги в комфортной и уединенной обстановке.
Около десяти часов я выбрался из постели, нашел железнодорожное расписание компании Кука по всему континенту, снова забрался под одеяло и стал разыскивать поезда в Венецию. Одним из самых подходящих мне показался поезд, отправлявшийся вскоре после полудня. И начал чувствовать себя уже лучше. Работа была сделана, стояла отличная погода и после обеда меня ожидала легкая прогулка в Италию.
Я окончательно встал, начал разыскивать чистую рубашку – и конечно понял, что позволил Анри уйти с моим чемоданом. С большим чемоданом, в котором возил контрабанду. Вчера я настолько устал, что даже не заметил этого. И что же теперь делать? Нужно заставить этого подонка принести чемодан сюда. Я поднял телефонную трубку и попросил соединить меня с «Континенталем».
Потом попросил соединить меня с Анри и голос, казавшийся немного взволнованным, пробормотал что-то вроде zwei, drei und zwanzig, а затем сказал мне, что герр Бернар приказал его не беспокоить.
О, черт возьми! Этот подонок все еще дрыхнет. Слава Богу, у меня была привычка укладывать в дорожную сумку все, что могло понадобиться в спальном вагоне поезда или во время поездки с ночевкой, так что я смог побриться. Конечно, хотелось, чтобы я не забыл уложить чистую рубашку. Обычно это меня не слишком беспокоит, но сегодня утром очень уж хотелось ее надеть.
В половине одиннадцатого я шел вдоль берега озера, чувствуя себя несколько хуже, чем должен бы, главным образом из-за того, что я рассчитывал чувствовать себя лучше. Отель «Континенталь» находился всего в полумиле по направлению к Национальному банку в конце озера; это было современное здание с множеством зеркальных стекол, бронзы и мраморными полами. В холле толпилась большая группа туристов – во всяком случае все они слишком громко разговаривали и все время спотыкались о чемоданы друг друга – поэтому я пробился сквозь них и поднялся в номер 223.
В последний момент я решил проявить осторожность: если нас до сих пор не заметили вместе, так должно оставаться и впредь. Поэтому я подождал, пока коридор опустеет и только после этого постучал в дверь.
Тишина. Я попробовал дверь: заперто. После этого я огляделся по сторонам, прежде чем постучать как следует – и что-то упало под дверь. Это была табличка с номером комнаты и, конечно, к ней был прикреплен ключ.
Потому я отпер дверь и вошел внутрь.
16
И тут же воскликнул:
– Боже всемогущий!
А потом поспешно повернулся и снова запер дверь. После чего взглянул еще раз.
Когда я входил, у меня и в мыслях не было увидеть что-либо подобное. Ничего вроде подушки, прижатой к лицу, чтобы заглушить крик, и ножа, торчащего под ребрами. Постель выглядела так, словно на нее вылили ведро крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Сидя за большим столом, он что-то записал и сказал:
– Одна картина, написанная маслом…Голубые, желтые и зеленые цвета…Деревья в поле.
Анри негодующе ощетинился.
– Это Винсент Ван Гог.
Банковский служащий осторожно улыбнулся.
– Я бы не мог за это поручиться. Теперь размеры. – Он тщательно измерил картину тяжелой линейкой. – Пятьдесят три на восемьдесят семь сантиметров.
– Вы ошиблись на пару миллиметров, – сказал я.
Он быстро взглянул на меня и снова улыбнулся.
– Хорошо. Для коллекции донны Маргариты Умберто, правительство Никарагуа. Доставлено?..
Никто из нас не произнес ни слова. Он снова поднял глаза.
– Разве это имеет значение? – спросил я.
– Таковы формальности, – Его светлые глаза твердо смотрели на меня. Он должен был примерно представлять, в чем состоит моя работа. Однако это и не интересовало его и не беспокоило. Просто он должен был соблюсти формальности.
– Джильберт Кемп.
Он записал.
– Распишетесь, пожалуйста.
Я расписался. Он тщательно оторвал квитанцию и отложил ее в сторону, затем кивнул человеку в форме. Картина была пронесена через небольшую деревянную дверцу и унесена вниз по лестнице. Анри смотрел, как она исчезает.
Я показал на один из стоявших на столе телефонов.
– Он работает? Мы еще не заказали себе номер в отеле.
Он кивнул, открыл ящик стола и достал путеводитель по Цюриху, затем вежливо отодвинулся, чтобы не слышать, что я буду говорить. Я подумал об отеле «Баттерфляй», потом передумал, нашел номер отеля «Центральный», позвонил туда и заказал номер. Затем передвинул путеводитель Анри. Он заказа себе номер в «Континентале».
Вот и все. Наш банкир открыл входную дверь – служитель в форме все еще был где-то в хранилище, – и выпроводил нас под холодный – холодный снег. Но теперь тот падал большими медленными хлопьями. Улица уже была вся покрыта снегом.
– Сможем мы найти такси? – спросил Анри.
– Не думаю. Я предпочитаю пройтись пешком. – Сейчас я чувствовал себя таким уставшим, что мне проще было пройтись пешком, чем принимать решение о том, где больше вероятность поймать такси – на этом углу или на том.
– Вы позвоните Карлосу?
– Нет. Завтра.
Он немного поколебался, потом сказал:
– Тогда и я сделаю это завтра. Мы встретимся в Венеции. Я… я должен извиниться за то, что глупо вел себя. Вы все проделали отлично.
Я просто кивнул, подобрал свою дорожную сумку и зашагал.
Служащих отеля я попросил дать мне поспать, они так и сделали, но мне все удалось не так просто. Я снова оказался в слабо освещенном вокзале Цюриха, вглядывался в закутанные, сгорбленные, торопливо пробегающие мимо фигуры и пытался узнать, пытался вспомнить. В три часа утра я встретил банковского служащего, замаскировавшегося под шофера наемной автомашины…Я крутился на постели до тех пор, пока не проснулся окончательно. Если и дальше будет продолжаться в том же духе, то у меня не будет ни малейшего шанса что-то по настоящему вспомнить.
Поэтому я пять минут побродил по комнате, выпил стакан воды и проглотил три таблетки аспирина, хотя предпочел бы, чтобы это было виски и снотворное. Но тем не менее это помогло. Когда я снова забрался в постель, было такое ощущение, что я куда-то глубоко нырнул. И оставался там до девяти утра.
Потом я просто лежал, пил кофе (почему, черт возьми, в отеле не приносят большой кувшин кофе? Потому что предпочитают принести вторую маленькую чашечку и снова получить чаевые, вот почему) и смотрел на небо за окном. Оно очистилось и стало голубым и солнечным, и блики на потолке ясно подтверждали, что снаружи лежит снег. Идеальная погода для занятий зимними видами спорта для тех, кто предпочитает не оставаться дома и ломать ноги в комфортной и уединенной обстановке.
Около десяти часов я выбрался из постели, нашел железнодорожное расписание компании Кука по всему континенту, снова забрался под одеяло и стал разыскивать поезда в Венецию. Одним из самых подходящих мне показался поезд, отправлявшийся вскоре после полудня. И начал чувствовать себя уже лучше. Работа была сделана, стояла отличная погода и после обеда меня ожидала легкая прогулка в Италию.
Я окончательно встал, начал разыскивать чистую рубашку – и конечно понял, что позволил Анри уйти с моим чемоданом. С большим чемоданом, в котором возил контрабанду. Вчера я настолько устал, что даже не заметил этого. И что же теперь делать? Нужно заставить этого подонка принести чемодан сюда. Я поднял телефонную трубку и попросил соединить меня с «Континенталем».
Потом попросил соединить меня с Анри и голос, казавшийся немного взволнованным, пробормотал что-то вроде zwei, drei und zwanzig, а затем сказал мне, что герр Бернар приказал его не беспокоить.
О, черт возьми! Этот подонок все еще дрыхнет. Слава Богу, у меня была привычка укладывать в дорожную сумку все, что могло понадобиться в спальном вагоне поезда или во время поездки с ночевкой, так что я смог побриться. Конечно, хотелось, чтобы я не забыл уложить чистую рубашку. Обычно это меня не слишком беспокоит, но сегодня утром очень уж хотелось ее надеть.
В половине одиннадцатого я шел вдоль берега озера, чувствуя себя несколько хуже, чем должен бы, главным образом из-за того, что я рассчитывал чувствовать себя лучше. Отель «Континенталь» находился всего в полумиле по направлению к Национальному банку в конце озера; это было современное здание с множеством зеркальных стекол, бронзы и мраморными полами. В холле толпилась большая группа туристов – во всяком случае все они слишком громко разговаривали и все время спотыкались о чемоданы друг друга – поэтому я пробился сквозь них и поднялся в номер 223.
В последний момент я решил проявить осторожность: если нас до сих пор не заметили вместе, так должно оставаться и впредь. Поэтому я подождал, пока коридор опустеет и только после этого постучал в дверь.
Тишина. Я попробовал дверь: заперто. После этого я огляделся по сторонам, прежде чем постучать как следует – и что-то упало под дверь. Это была табличка с номером комнаты и, конечно, к ней был прикреплен ключ.
Потому я отпер дверь и вошел внутрь.
16
И тут же воскликнул:
– Боже всемогущий!
А потом поспешно повернулся и снова запер дверь. После чего взглянул еще раз.
Когда я входил, у меня и в мыслях не было увидеть что-либо подобное. Ничего вроде подушки, прижатой к лицу, чтобы заглушить крик, и ножа, торчащего под ребрами. Постель выглядела так, словно на нее вылили ведро крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70