– Она казалась слегка удивленной. – Конечно, ценою потери некоторой доли прибыли.
– Этот паршивый вымогатель…
– Ох, оставьте. Он просто человек, которого вы встретили в баре. Вы бы отдали так охотно, как он, семьсот долларов?
– Он может себе это позволить.
– Должна сказать, он этого добился, не выдавая займов людям, с которыми встречается в барах.
Я что-то проворчал. Если наш Эдвин думает, что он действительно получит пятьдесят процентов моей прибыли, то он еще больший простак, чем она думает. Я хочу сказать, что если он получит на свой вклад что-то около двухсот процентов, то он должен быть счастлив, верно? Ведь не придет же он проверять мои бухгалтерские книги, чтобы убедиться, что я получил триста процентов, не так ли? И я ни в коем случае не собирался продавать пистолеты с аукциона, так как в таком случае их цена попала бы в газеты.
Элизабет весело сказала:
– Теперь, когда вы получите свой пистолет, не потратив собственных денег, вы можете позволить себе нечто лучшее, чем вестерн, не так ли? Например, хороший ужин.
Я взглянул на нее. Она по-прежнему немного смахивала на мышку, но на мышку, которая гуляет сама по себе. Ну, ладно; Джон Уэйн будет только завтра.
Однако, если мы собирались хорошо поужинать, то я оставил право выбора за собой и предложил «Гритти-Палас».
Элизабет возразила:
– Но там мы не сможем чувствовать себя в своей тарелке.
– А почему бы нет? Вы только что сказали мне, что наша хозяйка каждый вечер куда-то отправляется. Во всяком случае, в этом не будет ничего подозрительного. Никто не может помешать мне поесть там, где я хочу.
– Ну…
Мы зашагали обратно по холодным, пустым, окутанным туманом улицам, где в тишине звучали только наши шаги. И добрались до приятного, уютного и теплого зала ресторана в «Гритти-Паласе». Там тоже было почти пусто. Частично это объяснялось временем года, частично тем, что венецианцы ужинают раньше, чем большинство итальянцев. К восьми вечера они почти все уже сидят по домам.
– И что вы рекомендуете? – спросила мисс Уитли.
– Ветчина по-пармски, потом скампи а-ля Гритти. Это лучшее, что есть на свете.
– Не знала, что вы ужинали по всему миру.
– Я это просто знаю. Пусть мне это приснилось. Но вы можете не принимать моего совета; рискуйте и совершайте ошибки.
– Сильный волевой характер, – пробормотала она. – Хорошо. Я беру то же самое.
Мы уже почти наполовину справились с тонкими, как бумага ломтиками ветчины – в «Гритти» всегда готовы вам помочь; при их ценах они просто обязаны это делать, – когда она сказала:
– Ну что же, теперь вы почти заполучили пару прекрасных пистолетов. Думаю, что должно было быть что-то такое, почему вы так стремились их заполучить.
Я удивленно посмотрел на нее.
– Тут не было никакого обмана. Во всем мире не найдется ни продавца, ни коллекционера, который повел бы себя в этой ситуации иначе.
– О, конечно. Но я просто считала, что за этим должно было скрываться что-то еще.
– Боже мой, вы думаете, все, что я делаю – сплошной обман?
– Ну, – мягко заметила она, – по крайней мере, большей частью, разве не так? Вспомните, как мы впервые встретились: вы сразу начали с того, что я должна подтвердить подлинность подделанного полотна старинного художника – и мы бы разделили выручку пополам.
– Черт возьми, я просто попытался вас проверить. И если бы вы проявили заинтересованность, я вас разоблачил бы перед Карлосом.
Она задумчиво жевала ветчину.
– Да, думаю, весьма возможно, вы именно так и делали. И то же самое – с Анри в Амстердаме, верно? Я знаю, он был чертовски зол на вас.
– Он не слишком любил меня. Но, понимаете, это определенная часть моей работы. Всего лишь определенные меры предосторожности, вот и все.
– Да, похоже, это так. – Она положила нож и вилку и отхлебнула глоток вина. – Скажите, вам приходится сталкиваться с большим количеством подделок? Я имею в виду старинные пистолеты?
– Сейчас их не слишком много. Вы можете ошеломить кого-то старинным седельным пистолетом, выточенным на токарном станке в гараже, но, строго говоря, это штучки для профанов. Изготовление таких роскошных пистолетов, как эта пара от Вогдона, которая стоит настоящих денег, требует для подделки такого же высокого мастерства, как и изготовление подлинников. Откуда взять такое мастерство в наши дни? Осталось лишь несколько мест вроде Пердью – и там они делают ружья по тысяче фунтов стерлингов штука. Черт возьми, это больше, чем стоит большинство старинных пистолетов, и кроме того, из них можно стрелять дичь.
Я покончил со своей ветчиной и добавил:
– Конечно, вы можете внести целый ряд улучшений. Понимаете, если пистолет разбит или сломана пружина, можно это исправить и сделать вид, что он никогда не ломался.
– Вы это делали, хотите сказать?
Я пожал плечами.
– Этого еще никто не доказал.
Она неловко улыбнулась.
– О, я уверена. Но вы сказали «сейчас». Означает ли это, что прежде было много подделок?
– В конце прошлого века это была почти целая отрасль промышленности. Тогда очень много было высококвалифицированных и низкооплачиваемых мастеров и половина из них оказалась без работы. За последнее столетия оружие изменилось куда сильнее, чем за все предыдущие – и изменится еще больше, пока не изобретут лучевой пистолет или что-то в этом роде. Все началось с кремневых пистолетов, сотню лет спустя был изобретен ударный замок, потом патроны, затем револьверы и автоматы – потом началось массовое производство.
Создание фабрик выбросило всех умельцев на улицу. Но все эти изменения превратили довольно новые пистолеты в старинные. Я хочу сказать, что прежде вы могли воспользоваться пистолетом столетней давности, и он мало чем отличался от современного. Ну, представьте, что сегодня все рисуют как Леонардо да Винчи, только немного лучше, так как краски, кисти и холсты стали гораздо лучше. Я хочу сказать, что в этом случае вы не смогли бы отличить Мону Лизу от коробки с кукурузными хлопьями, не так ли?
– Ну… не уверена, что это достаточно верная параллель.
Я пожал плечами.
– Может быть. Но именно так случилось с пистолетами. Пистолеты, которым было меньше сотни лет, неожиданно стали ценными историческими памятниками и множество квалифицированных мастеров, оставшихся без работы, естественно, стали их подделывать. Одна команда в Лондоне приспособилась каждый год выпускать по личному карабину Наполеона. Они делали его целый год, но это окупалось; итак, каждый год очередной карабин. Боже мой, уж я-то должен знать: однажды я купил один из них. И действительно думал тогда, что заработал хорошие деньги. В то время я был молод.
Она усмехнулась.
– И сколько же вы потеряли?
– Ну, в самом деле, насколько я знаю, это все еще единственный известный карабин Наполеона…
– Но тот, кто купил его – разве он не обнаружил подделку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Этот паршивый вымогатель…
– Ох, оставьте. Он просто человек, которого вы встретили в баре. Вы бы отдали так охотно, как он, семьсот долларов?
– Он может себе это позволить.
– Должна сказать, он этого добился, не выдавая займов людям, с которыми встречается в барах.
Я что-то проворчал. Если наш Эдвин думает, что он действительно получит пятьдесят процентов моей прибыли, то он еще больший простак, чем она думает. Я хочу сказать, что если он получит на свой вклад что-то около двухсот процентов, то он должен быть счастлив, верно? Ведь не придет же он проверять мои бухгалтерские книги, чтобы убедиться, что я получил триста процентов, не так ли? И я ни в коем случае не собирался продавать пистолеты с аукциона, так как в таком случае их цена попала бы в газеты.
Элизабет весело сказала:
– Теперь, когда вы получите свой пистолет, не потратив собственных денег, вы можете позволить себе нечто лучшее, чем вестерн, не так ли? Например, хороший ужин.
Я взглянул на нее. Она по-прежнему немного смахивала на мышку, но на мышку, которая гуляет сама по себе. Ну, ладно; Джон Уэйн будет только завтра.
Однако, если мы собирались хорошо поужинать, то я оставил право выбора за собой и предложил «Гритти-Палас».
Элизабет возразила:
– Но там мы не сможем чувствовать себя в своей тарелке.
– А почему бы нет? Вы только что сказали мне, что наша хозяйка каждый вечер куда-то отправляется. Во всяком случае, в этом не будет ничего подозрительного. Никто не может помешать мне поесть там, где я хочу.
– Ну…
Мы зашагали обратно по холодным, пустым, окутанным туманом улицам, где в тишине звучали только наши шаги. И добрались до приятного, уютного и теплого зала ресторана в «Гритти-Паласе». Там тоже было почти пусто. Частично это объяснялось временем года, частично тем, что венецианцы ужинают раньше, чем большинство итальянцев. К восьми вечера они почти все уже сидят по домам.
– И что вы рекомендуете? – спросила мисс Уитли.
– Ветчина по-пармски, потом скампи а-ля Гритти. Это лучшее, что есть на свете.
– Не знала, что вы ужинали по всему миру.
– Я это просто знаю. Пусть мне это приснилось. Но вы можете не принимать моего совета; рискуйте и совершайте ошибки.
– Сильный волевой характер, – пробормотала она. – Хорошо. Я беру то же самое.
Мы уже почти наполовину справились с тонкими, как бумага ломтиками ветчины – в «Гритти» всегда готовы вам помочь; при их ценах они просто обязаны это делать, – когда она сказала:
– Ну что же, теперь вы почти заполучили пару прекрасных пистолетов. Думаю, что должно было быть что-то такое, почему вы так стремились их заполучить.
Я удивленно посмотрел на нее.
– Тут не было никакого обмана. Во всем мире не найдется ни продавца, ни коллекционера, который повел бы себя в этой ситуации иначе.
– О, конечно. Но я просто считала, что за этим должно было скрываться что-то еще.
– Боже мой, вы думаете, все, что я делаю – сплошной обман?
– Ну, – мягко заметила она, – по крайней мере, большей частью, разве не так? Вспомните, как мы впервые встретились: вы сразу начали с того, что я должна подтвердить подлинность подделанного полотна старинного художника – и мы бы разделили выручку пополам.
– Черт возьми, я просто попытался вас проверить. И если бы вы проявили заинтересованность, я вас разоблачил бы перед Карлосом.
Она задумчиво жевала ветчину.
– Да, думаю, весьма возможно, вы именно так и делали. И то же самое – с Анри в Амстердаме, верно? Я знаю, он был чертовски зол на вас.
– Он не слишком любил меня. Но, понимаете, это определенная часть моей работы. Всего лишь определенные меры предосторожности, вот и все.
– Да, похоже, это так. – Она положила нож и вилку и отхлебнула глоток вина. – Скажите, вам приходится сталкиваться с большим количеством подделок? Я имею в виду старинные пистолеты?
– Сейчас их не слишком много. Вы можете ошеломить кого-то старинным седельным пистолетом, выточенным на токарном станке в гараже, но, строго говоря, это штучки для профанов. Изготовление таких роскошных пистолетов, как эта пара от Вогдона, которая стоит настоящих денег, требует для подделки такого же высокого мастерства, как и изготовление подлинников. Откуда взять такое мастерство в наши дни? Осталось лишь несколько мест вроде Пердью – и там они делают ружья по тысяче фунтов стерлингов штука. Черт возьми, это больше, чем стоит большинство старинных пистолетов, и кроме того, из них можно стрелять дичь.
Я покончил со своей ветчиной и добавил:
– Конечно, вы можете внести целый ряд улучшений. Понимаете, если пистолет разбит или сломана пружина, можно это исправить и сделать вид, что он никогда не ломался.
– Вы это делали, хотите сказать?
Я пожал плечами.
– Этого еще никто не доказал.
Она неловко улыбнулась.
– О, я уверена. Но вы сказали «сейчас». Означает ли это, что прежде было много подделок?
– В конце прошлого века это была почти целая отрасль промышленности. Тогда очень много было высококвалифицированных и низкооплачиваемых мастеров и половина из них оказалась без работы. За последнее столетия оружие изменилось куда сильнее, чем за все предыдущие – и изменится еще больше, пока не изобретут лучевой пистолет или что-то в этом роде. Все началось с кремневых пистолетов, сотню лет спустя был изобретен ударный замок, потом патроны, затем револьверы и автоматы – потом началось массовое производство.
Создание фабрик выбросило всех умельцев на улицу. Но все эти изменения превратили довольно новые пистолеты в старинные. Я хочу сказать, что прежде вы могли воспользоваться пистолетом столетней давности, и он мало чем отличался от современного. Ну, представьте, что сегодня все рисуют как Леонардо да Винчи, только немного лучше, так как краски, кисти и холсты стали гораздо лучше. Я хочу сказать, что в этом случае вы не смогли бы отличить Мону Лизу от коробки с кукурузными хлопьями, не так ли?
– Ну… не уверена, что это достаточно верная параллель.
Я пожал плечами.
– Может быть. Но именно так случилось с пистолетами. Пистолеты, которым было меньше сотни лет, неожиданно стали ценными историческими памятниками и множество квалифицированных мастеров, оставшихся без работы, естественно, стали их подделывать. Одна команда в Лондоне приспособилась каждый год выпускать по личному карабину Наполеона. Они делали его целый год, но это окупалось; итак, каждый год очередной карабин. Боже мой, уж я-то должен знать: однажды я купил один из них. И действительно думал тогда, что заработал хорошие деньги. В то время я был молод.
Она усмехнулась.
– И сколько же вы потеряли?
– Ну, в самом деле, насколько я знаю, это все еще единственный известный карабин Наполеона…
– Но тот, кто купил его – разве он не обнаружил подделку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70