Уэйн наверняка мог бы мной гордиться.
Растерявшийся старик в ужасе отшатнулся.
– Но… вы же его искалечили!
– Что же я должен был делать?
– Он никогда больше не будет прежним! Он был таким хорошим помощником. И вы его искалечили!
Из под стекол его очков потекли слезы. Неожиданно у меня прорезался голос; он был не похож на мой, но на тот момент вполне годился.
– Вы – старый и мерзкий негодяй, – зарычал я. – Вызовите врача, причем такого, который не донесет в полицию.
Слово «полиция» привело ему на ум новую мысль.
– За это вы отправитесь в тюрьму – на всю жизнь!
– Вызовите врача! – закричал я и толкнул его к письменному столу и телефону. Но когда он поднял трубку, я схватил его за руку. – И если полиция окажется замешанной в это дело, вам придется объяснить, почему он напал на меня на улице, размахивая чертовски большим пистолетом калибра.45. Я хочу сказать, они не поверят, что именно я начал стрелять первым в тот момент, когда нес картину стоимостью в сто тысяч долларов.
Он уныло посмотрел на меня.
– У вас не должно было быть пистолета.
– Да, вот именно. Ни у него, ни у меня не должно было быть пистолетов.
Парень на диване зашевелился и пронзительно закричал. Слезы еще сильнее покатились по лицу Фаджи. Я убрал руку.
– А теперь вызывайте врача.
Пока он набирал номер, я разорвал на парне брюки и осмотрел колено. Я мог сказать, что по крайней мере пули внутри не было; не прошла она и насквозь. Она, должно быть ударила под углом, раздробила кость и полетела дальше. Даже крови было не слишком много; накладывать жгут нужды не было. Но перевязать следовало профессионально. И он будет вспоминать обо мне каждый раз, когда станет ступать на правую ногу.
Фаджи пересек комнату.
– Врач приедет. Что я ему скажу?
– Все что угодно, во что он поверит, если он вообще должен во что-то поверить. Скажите, что вы баловались с пистолетом, что на него напала мафия – все что угодно. Просто забудьте о том, что он участвовал в перестрелке, вот и все.
Маленькие влажные глазки внимательно посмотрели на меня.
– Некоторых вещей я никогда не забуду.
– Хорошо. Только не забывайте, что меня вообще бы здесь не было, не будь у меня богатых друзей.
Альфредо снова застонал, Фаджи взглянул на него и пробормотал:
– Но вы его искалечили.
Я глубоко вздохнул.
– И вы затеяли это даже не из-за паршивого Кордобы, верно? На такое вы бы не решились. Это выглядело бы глупым даже для полиции. Речь шла о пистолете Вогдона. Никаких расписок, никаких доказательств – да и вообще все касалось бы только маленького человечка по имени Берт Кемп, даже не его клиентов. Просто из-за того, что вам показалось, что я знаю, как подобрать к нему пару, и вы посчитали, что потеряли на этом несколько тысяч лир. Вы – негодяй.
– Он был для меня, как сын.
– Чепуха. Он был рожден не для того, чтобы заниматься такими делами.
После этого я снова вышел в туман.
Когда я обнаружил, что никто не украл чемодан, о котором я только сейчас вспомнил, то был приятно удивлен. Потом я потратил пару минут, чтобы обыскать окрестности и найти стреляные гильзы; я не смог найти одну гильзу калибра.22 и одну, а может быть и две гильзы калибра.45. Но черт с ними; если полиция всерьез займется расследованием, они найдут выпущенные пули, а уж за ними охотится я не собирался.
На вокзале я выпил рюмку чего-то крепкого, и когда мы проезжали по дамбе, направляясь в Венецию, выбросил кольт в окно. С Карлосом я встретился в холле отеля «Гритти» незадолго до восьми, даже не слишком опоздав по сравнению с тем временем, которое ему назначил.
Он взял чемодан и расписки.
– Надеюсь, у вас не возникло никаких проблем?
Ну, по крайней мере в том, что его касалось. Я покачал головой.
– Никаких.
– Хорошо. Но я хотел бы получить еще и пистолет.
Я совершенно забыл, что обещал передать ему браунинг. Поэтому я завернул тот в кармане в носовой платок и протянул Карлосу так осторожно, что только умственно отсталый двухлетний ребенок мог бы не заметить, что мы обмениваемся какими-то секретами. Оставалось только надеяться, что ему не придет в голову в ближайшие часы понюхать ствол.
– Он заряжен не полностью, – сказал я. – Думаю, там только шесть патронов. Это позволяет ослабить пружину магазина.
Он либо поверил мне, либо не обратил на это внимания и просто кивнул в ответ.
– Ваш билет я оставил в отеле. Завтра в восемь ноль восемь. Встретимся в Цюрихе – я надеюсь.
Я немного поворчал относительно такого раннего поезда и снова нырнул в туман.
Все это выглядело чертовски глупым. Я имею в виду то, что против меня послали этого мальчика. Наверное, нужно было сказать ему, что я неплохо обращаюсь с настоящим оружием, верно? Я должен был убить парнишку, притащить его обратно и бросить к его ногам. Все это было ужасно глупо. Ладно, завтра я покидаю Италию…
В связи с таким ранним отъездом пришлось мне большую часть дел по укладке вещей и расчетам в отеле проделать тем же вечером. И неожиданно я обнаружил, что столкнулся с трудностями. Поэтому после ужина я позвонил Элизабет и напросился выпить последнюю рюмку «стрега» в ее отеле. Я хочу сказать, для чего же друзья, если оставаться наедине со своими проблемами?
– Как вы считаете, в Италии вы закончили?
– В Италии? Так мы же еще не были в Италии. Это только Венеция. Просто смешно – быть здесь и не заехать во Флоренцию и Рим.
– Может быть, вам предоставится возможность вернуться после Вены?
– Надеюсь. Я просто не представляю, что они надеются найти в Вене. Она не из тех мест, где кипит торговля живописью.
Это было не совсем верно, но, возможно, достаточно верно с точки зрения ее морали. Существовал только один способ провезти произведения искусства через Вену… Ну, ладно, не будем об этом.
Неожиданно она спросила:
– А как вы в этот раз поладили с Фаджиони?
– Пришлось потребовать, чтобы он переписал одну расписку, – осторожно сказал я. – Он забыл указать, что риск по перевозке Пуссена лежит на нем.
Она раздраженно покачала головой.
– Зачем он все это делает? Эти его маленькие глупые хитрости, к которым он все время прибегает… Они же наносят ущерб его деловой репутации.
– Да, но он просто не умет вести бизнес иначе. Все, на что он способен и что ему нравится – это выжать последнюю лиру из каждой сделки, которую он совершает. Не сделай он этого, будет чувствовать себя неудачником. Речь идет, собственно не о деньгах, он не такой транжира, как донна Маргарита. Это скорее манера поведения. Он предпочтет совершить две сделки и сжульничать в обеих, чем заключить десять сделок и получить честную прибыль на девяти из них.
И это приводит к гораздо худшим вещам, чем утрата деловой репутации, моя милая, иногда людям приходиться разбивать коленные чашечки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70