Омлет немножко походил на подошву, тост тонковат, а Лиз слишком много извинялась. Я попросил ее помолчать и передать мне соль и перец.
– Я не могу их найти.
– Вот черт!
Она внезапно взорвалась.
– Я ничего не могу найти, кроме мешка с мукой. Я тебе готовлю первый раз в жизни и вот… такая незадача. – Она замолчала и села, уставившись в свою тарелку. По щекам покатились слезы.
Я встал и обнял ее за плечи.
– Все хорошо, милая. Ты не виновата, это все чертов капитан Паркер.
Я взял блюдце и швырнул его в угол, оно разлетелось с приятным звонким треском.
– Месть. Проучим этого типа.
Она засмеялась сквозь слезы, потом подняла лицо, и я поцеловал ее. Через некоторое время я вернулся к своему омлету, ставшему вдобавок ко всему еще и холодным.
Закончив с завтраком, я закурил сигару. К сожалению, со вчерашнего дня она не стала лучше.
– Интересно, что за тип этот Паркер.
Она задумалась.
– Холостяк. Бывший военный. Есть немного. Вероятно, снял квартиру ненадолго, потому не стал ее обживать.
– Да, но если он так гордится тем, что когда-то был армейским капитаном, почему нет никаких сувениров на стенах? Полковых фотографий, или гербов, или каких-нибудь других побрякушек?
Элизабет взялась убирать посуду.
– Вероятно, он был в корпусе походных кухонь, или как это там называется? Разве не подобные солдаты, никогда не бывшие в бою, больше всех гордятся своими подвигами?
– Да, может быть. Но он не был в тыловом подразделении, и уж не при кухне.
– Но тогда, быть может, все его сувениры остались в родительском доме в Англии. И он не хочет разрушать коллекцию, чтобы привезти несколько штук на новое место на несколько месяцев.
– Я об этом не подумал.
Я подошел к Элизабет и помог ей мыть посуду. Да, я, Берт Кемп.
Чуть позже мы перекочевали в гостиную. Я налил себе виски с содовой.
– Он знает толк в хорошем иски. Но не в цене. Оно куплено в магазине.
– А где же еще?
– Большинство иностранцев в Вене пользуются привилегиями. Они ходят в беспошлинный магазин при союзном штабе. Там легко завести знакомство и купить по дешевке виски, английские сигареты и прочее. Я имею в виду, будь я здесь неделю, отоваривался бы только там.
Лиз кивнула, поглядывая в окно.
– Ты поможешь мне вынести картину наружу?
– Конечно.
Я пробежал пальцами по корешкам книг.
– Чем, собственно, интересуется капитан Паркер? Какое у него хобби?
– Не знаю. А в чем дело? Мы с ним вряд ли когда-нибудь встретимся.
– Просто любопытно. Пытаюсь понять, что он за человек, но у меня ничего не получается.
Она пожала плечами, а потом улыбнулась.
– Хорошо, давай попробуем. Он из хорошей английской семьи, предположим Паркеры из Гайд-Парка. Прослужил лет двадцать в Индии.
– Двадцать лет – и не продвинулся выше капитана?
– А, ты забываешь ту несчастную связь с женой полковника. Дело было замято, ради чести старого славного полка. Но это помешало его продвижению по службе. В коне концов он ушел в отставку.
Я усмехнулся. Элизабет прекрасно изобразила некоего лондонского маклера, который никогда не позволял вам забыть, что у него позади славная война в славном бравом полку.
– Почему же он тогда не любит соль и перец?
– Он подхватил редкую восточную болезнь. Даже две. Соль хватает его за печень, а перец за почки. Но он все еще дамский угодник.
– Двуспальная кровать, да?
– И те две бутылки вина, помнишь? И потом, после стольких лет в армии, он старается наверстать упущенное чтением по великому искусству. Но истинная страсть его по-прежнему пистолеты.
– Чушь! Только не с этим набором книг.
Она удивленно подняла бровь.
– Мне показалось, ты говорил, что у тебя все они есть?
– Да, у мня есть большинство из них, но они довольно ерундовые. За исключением Смита. Будь он настоящим спецом по пистолетам, у него должен быть Гринер, или Поллар, или Джексон, или кто-нибудь еще. Я думал, его настоящая любовь – искусство.
– Ни в коем случае. Эти книги тоже все ерундовые, просто репродукции. Единственная серьезная вещь – Беренсона.
Я немного задумался, взял У. Х. В. Смита – «Стрелковое оружие мира» и заглянул внутрь. Он купил ее, подержанную, в Париже. Но это справочник, который выпускается каждые пять лет, каждый раз включая в себя описание нового оружия. Кому нужно покупать устаревший справочник, бывший в употреблении? Капитану Паркеру?
– Мне кажется, он сумасшедший, – я поставил книгу на место.
Лиз потеряла интерес к капитану.
– Ладно, давай вынесем картину наружу.
– Минутку. Но чем он действительно интересовался? Музыкой? Здесь нет магнитофона. Историей? Поэзией? Китайскими вазами? Фотографией? Сексуальными традициями индусов? Скоростными автомобилями? Нет ничего, просто ничего.
– Похоже, он довольно унылая личность.
– Он не может быть таким тупицей, нет, если устраивает роскошные подпольные сделки с правительством Венгрии.
– Да. Ты, в конце концов, пришел к какому-то выводу о нем. А я хочу вынести картину на дневной свет.
– Подожди минутку. – Я блуждал по комнате, дымя сигарой и волнуясь. – Он покупает дорогие книги по искусству, но не вешает ни одной картины. Он не пользуется солью и перцем. Он проводит блестящие сделки с венграми. Уезжая, он вычистил всю квартиру. Остались только плащ, халат и шлепанцы. – Я остановился. – Здесь нет ничего личного. Нет старых зубных щеток или бумаг.
– Он, должно быть, держит бумаги под замком в том столе в твоей комнате.
– Это точно, да? Принеси самый большой кухонный нож или что-нибудь другое, что найдешь.
– Берт! Ты не можешь взламывать чужие столы!
– Могу!
Я вытащил складную отвертку и раздвинул ее, это мне дало широкое лезвие, с которым я отравился в спальню.
Письменный стол был старым и прочным, но небольшим и недорогим. Просто стол с тремя ящиками с одной стороны, ящиком посередине и ящиком для чашек с другой стороны. Все было закрыто, за исключением среднего ящика. В нем валялась только пара шариковых ручек, флакончик аспирина и пачка копировальной бумаги.
Я попытался вдавить отвертку в щель верхнего левого ящика. Он едва шелохнулся. Тогда я перешел к ящику для чашек.
Этот был не таким тугим и боковая стенка письменного стола оказалась тоньше, чем верхняя доска. Но я все еще не мог провернуть отвертку.
Именно в этот момент вошла Лиз с огромным ножом, похожим на нож мясника, старомодным консервным ножом и с еще более старомодным выражением лица.
– Знаешь, Берт, мне все это не нравится. Ты оставишь следы на столе и…
– Я переломаю здесь все, если понадобится, – хмуро буркнул я. – Дай мне нож.
Я просунул его в щель возле замка, где он благополучно застрял, он был такой толстый. Потом я протиснул его чуть дальше, а затем дернул рукоятку в бок. Что-то затрещало и дверь распахнулась, как на пружине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Я не могу их найти.
– Вот черт!
Она внезапно взорвалась.
– Я ничего не могу найти, кроме мешка с мукой. Я тебе готовлю первый раз в жизни и вот… такая незадача. – Она замолчала и села, уставившись в свою тарелку. По щекам покатились слезы.
Я встал и обнял ее за плечи.
– Все хорошо, милая. Ты не виновата, это все чертов капитан Паркер.
Я взял блюдце и швырнул его в угол, оно разлетелось с приятным звонким треском.
– Месть. Проучим этого типа.
Она засмеялась сквозь слезы, потом подняла лицо, и я поцеловал ее. Через некоторое время я вернулся к своему омлету, ставшему вдобавок ко всему еще и холодным.
Закончив с завтраком, я закурил сигару. К сожалению, со вчерашнего дня она не стала лучше.
– Интересно, что за тип этот Паркер.
Она задумалась.
– Холостяк. Бывший военный. Есть немного. Вероятно, снял квартиру ненадолго, потому не стал ее обживать.
– Да, но если он так гордится тем, что когда-то был армейским капитаном, почему нет никаких сувениров на стенах? Полковых фотографий, или гербов, или каких-нибудь других побрякушек?
Элизабет взялась убирать посуду.
– Вероятно, он был в корпусе походных кухонь, или как это там называется? Разве не подобные солдаты, никогда не бывшие в бою, больше всех гордятся своими подвигами?
– Да, может быть. Но он не был в тыловом подразделении, и уж не при кухне.
– Но тогда, быть может, все его сувениры остались в родительском доме в Англии. И он не хочет разрушать коллекцию, чтобы привезти несколько штук на новое место на несколько месяцев.
– Я об этом не подумал.
Я подошел к Элизабет и помог ей мыть посуду. Да, я, Берт Кемп.
Чуть позже мы перекочевали в гостиную. Я налил себе виски с содовой.
– Он знает толк в хорошем иски. Но не в цене. Оно куплено в магазине.
– А где же еще?
– Большинство иностранцев в Вене пользуются привилегиями. Они ходят в беспошлинный магазин при союзном штабе. Там легко завести знакомство и купить по дешевке виски, английские сигареты и прочее. Я имею в виду, будь я здесь неделю, отоваривался бы только там.
Лиз кивнула, поглядывая в окно.
– Ты поможешь мне вынести картину наружу?
– Конечно.
Я пробежал пальцами по корешкам книг.
– Чем, собственно, интересуется капитан Паркер? Какое у него хобби?
– Не знаю. А в чем дело? Мы с ним вряд ли когда-нибудь встретимся.
– Просто любопытно. Пытаюсь понять, что он за человек, но у меня ничего не получается.
Она пожала плечами, а потом улыбнулась.
– Хорошо, давай попробуем. Он из хорошей английской семьи, предположим Паркеры из Гайд-Парка. Прослужил лет двадцать в Индии.
– Двадцать лет – и не продвинулся выше капитана?
– А, ты забываешь ту несчастную связь с женой полковника. Дело было замято, ради чести старого славного полка. Но это помешало его продвижению по службе. В коне концов он ушел в отставку.
Я усмехнулся. Элизабет прекрасно изобразила некоего лондонского маклера, который никогда не позволял вам забыть, что у него позади славная война в славном бравом полку.
– Почему же он тогда не любит соль и перец?
– Он подхватил редкую восточную болезнь. Даже две. Соль хватает его за печень, а перец за почки. Но он все еще дамский угодник.
– Двуспальная кровать, да?
– И те две бутылки вина, помнишь? И потом, после стольких лет в армии, он старается наверстать упущенное чтением по великому искусству. Но истинная страсть его по-прежнему пистолеты.
– Чушь! Только не с этим набором книг.
Она удивленно подняла бровь.
– Мне показалось, ты говорил, что у тебя все они есть?
– Да, у мня есть большинство из них, но они довольно ерундовые. За исключением Смита. Будь он настоящим спецом по пистолетам, у него должен быть Гринер, или Поллар, или Джексон, или кто-нибудь еще. Я думал, его настоящая любовь – искусство.
– Ни в коем случае. Эти книги тоже все ерундовые, просто репродукции. Единственная серьезная вещь – Беренсона.
Я немного задумался, взял У. Х. В. Смита – «Стрелковое оружие мира» и заглянул внутрь. Он купил ее, подержанную, в Париже. Но это справочник, который выпускается каждые пять лет, каждый раз включая в себя описание нового оружия. Кому нужно покупать устаревший справочник, бывший в употреблении? Капитану Паркеру?
– Мне кажется, он сумасшедший, – я поставил книгу на место.
Лиз потеряла интерес к капитану.
– Ладно, давай вынесем картину наружу.
– Минутку. Но чем он действительно интересовался? Музыкой? Здесь нет магнитофона. Историей? Поэзией? Китайскими вазами? Фотографией? Сексуальными традициями индусов? Скоростными автомобилями? Нет ничего, просто ничего.
– Похоже, он довольно унылая личность.
– Он не может быть таким тупицей, нет, если устраивает роскошные подпольные сделки с правительством Венгрии.
– Да. Ты, в конце концов, пришел к какому-то выводу о нем. А я хочу вынести картину на дневной свет.
– Подожди минутку. – Я блуждал по комнате, дымя сигарой и волнуясь. – Он покупает дорогие книги по искусству, но не вешает ни одной картины. Он не пользуется солью и перцем. Он проводит блестящие сделки с венграми. Уезжая, он вычистил всю квартиру. Остались только плащ, халат и шлепанцы. – Я остановился. – Здесь нет ничего личного. Нет старых зубных щеток или бумаг.
– Он, должно быть, держит бумаги под замком в том столе в твоей комнате.
– Это точно, да? Принеси самый большой кухонный нож или что-нибудь другое, что найдешь.
– Берт! Ты не можешь взламывать чужие столы!
– Могу!
Я вытащил складную отвертку и раздвинул ее, это мне дало широкое лезвие, с которым я отравился в спальню.
Письменный стол был старым и прочным, но небольшим и недорогим. Просто стол с тремя ящиками с одной стороны, ящиком посередине и ящиком для чашек с другой стороны. Все было закрыто, за исключением среднего ящика. В нем валялась только пара шариковых ручек, флакончик аспирина и пачка копировальной бумаги.
Я попытался вдавить отвертку в щель верхнего левого ящика. Он едва шелохнулся. Тогда я перешел к ящику для чашек.
Этот был не таким тугим и боковая стенка письменного стола оказалась тоньше, чем верхняя доска. Но я все еще не мог провернуть отвертку.
Именно в этот момент вошла Лиз с огромным ножом, похожим на нож мясника, старомодным консервным ножом и с еще более старомодным выражением лица.
– Знаешь, Берт, мне все это не нравится. Ты оставишь следы на столе и…
– Я переломаю здесь все, если понадобится, – хмуро буркнул я. – Дай мне нож.
Я просунул его в щель возле замка, где он благополучно застрял, он был такой толстый. Потом я протиснул его чуть дальше, а затем дернул рукоятку в бок. Что-то затрещало и дверь распахнулась, как на пружине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70