– Карлос!
Он поспешил вслед за ней, я пошел их проводить.
33
Когда я вернулся, Элизабет все еще мрачно разглядывала Венеру. Я налил себе еще виски, а потом, вспомнив о своих манерах, предложил Элизабет:
– Не лучше ли вам чего-нибудь выпить?
– Пожалуй, я бы выпила. Виски с содовой, пожалуйста, сказала она, продолжая смотреть на картину.
Я принес, она сразу хватила большой глоток. Потом мы долго стояли рядом, пили и смотрели на полотно.
Наконец я произнес:
– Она все равно чертовски хороша.
Элизабет медленно кивнула:
– Если бы только она была его…
– Вы все еще думаете, что это может быть его картина?
– Я бы сказала, что к тому времени, как Тициан стал настолько хорош, он бы не стал писать такую картину. У него было больше действия, больше динамики. Но… – она беспомощно пожала плечами.
– Смешное дело с этим пистолетом, – сказал я потягивая виски. – Полагаю, можно пойти в ближайший магазин игрушек и купить что-нибудь, что гораздо проще с виду, а работает намного лучше, чем любой колесный затвор. Просто пара пружин и крючок… но понадобилось еще семьдесят лет, чтобы это придумать. Обратите внимание на эту деталь: вертящийся затвор. Цепь и колесо, и свернутая в кольцо пружина, и U-образная пружина… Обратите внимание, это не настоящий колесный затвор. Это скорее некая машина, начинающая стрельбу, нахлобученная на бок вращающегося фитильного замка.
– Да? – безучастно отозвалась она.
– Да, ни один замок подобного типа не сохранился. Честно говоря, я не думаю, что пистолет вроде этого когда-то существовал. Он бы не смог толком работать. Искры бы летели повсюду. Но я знаю этот затвор. Я видел его чертеж.
Похоже, она немного заинтересовалась.
– Вы когда-нибудь слышали о Codice Atlantico? «Кодекс Атлантикус»? Старик Леонардо да Винчи. Вы можете об этом не знать, потому что это не искусство. Это куча планов, чертежей и тому подобного, для военных машин, которые он строил герцогу Миланскому. Затвор был на этих чертежах.
Ее голос осел до шепота:
– К какому году он относится?
– 1485.
Очень медленно она произнесла:
– Двадцать пять лет. Двадцать пять лет до смерти Джорджоне.
– Верно. Может быть, кто-нибудь и сделал подобный пистолет, но я сильно сомневаюсь. Скорее всего, Джорджоне видел сам чертеж. Мог заинтересоваться им, даже скопировать. Вряд ли он знал, что это неудачная модель.
Элизабет внезапно вспылила:
– И ты все это время знал об этом? И продолжал доказывать, что это не Джорджоне! Почему ты не сказал нам?
– Да? А те два венгерских мужика, которые не понимают по-английски? Черта с два они не понимают!
Мой собственный голос звучал громко и четко:
– Зачем же задирать эту проклятую цену до трех миллионов?
Эхо долго гуляло по комнатам. А потом она спокойно сказала:
– Да, прости. Я была немножко… Но почему венгры этого не знают?
– Потому что они не так чертовски сильны в искусстве, как ты, и не в старом оружии, как я. Только тебе следует научиться доверять собственному мнению немного больше.
– Ты – ублюдок.
– Только моя старая мама меня так называла, и не слышала ни слова против.
Она ухмыльнулась:
– Но ты хорош! Знаешь куда больше, чем делаешь вид. И в искусстве тоже, я думаю.
– Брось.
Она снова усмехнулась, затем опять повернулась к картине, распевая:
– Мы нашли Джорджоне, мы нашли Джорджоне…
Я обнял ее за плечи.
– Ты это нашла, милая.
Она обняла меня за талию и пропела:
– Мы нашли Джорджоне, мы нашли…
И тут вдруг мы стали целоваться, исступленно и счастливо, потом танцевали вокруг картины, потом снова целовались, постепенно уже всерьез.
А потом она, держа меня на расстоянии вытянутой руки, задохнувшись сказала:
– Берт – но это уже всерьез!?
– Похоже…
– Да… – казалось, она успокаивает свои чувства, – я думаю, да.
– Может ты должна сначала отправить меня на спектрограмму и рентген?
– Что? – и она засмеялась. – У меня всегда так, звучит очень академично?
Я снова притянул ее к себе. Она постаралась положить голову мне на плечо. У нее ничего не вышло, и никогда этого со мной не получится из-за моего небольшого роста. Но ее волосы были у моих глаз, и они были фантастически мягкими и прекрасными. А ее тело рядом с моим так дышало жизнью…
Она сказала:
– Кажется, мне лучше выпить.
Я занялся выпивку, но потом бросил:
– Не надо, если только ты иначе не можешь. Я не хочу, чтобы ты была пьяная.
– Я не хочу пьянеть, – негодующе заявила она, – я просто хочу выпить.
– А как насчет вина? Должно быть, оно уже остыло?
– Подходящая идея.
Я пошел за вином, мне пришлось повозиться, чтобы вытащить пробку, и потом я смог найти только один фужер. Потому себе я плеснул в стакан для виски.
Когда я вернулся в гостиную, Элизабет там не было. Черт, я не слышал, чтобы хлопала входная дверь. Может она закрылась в своей ванне, или еще где-нибудь?
Дверь в ее спальню была открыта, там было темно, свет проникал только из прихожей.
Она спокойно сказала:
– Ты забыл вино.
– Нет, принес, – но я не двинулся с места, просто стоял и смотрел на нее. Она замерла у большой кровати. Темный воздух между нами начал медленно вибрировать, как радиоволны.
– Берт, у нас любовь?
– Может быть. Так много времени прошло с тех пор…
– Берт, я не очень хороша… в этом…
– Не надо, здесь нет правил, здесь только мы.
Я пошел к ней.
Свет из прихожей веером рассыпался по потолку длинными тонкими клиньями. Как трассирующий огонь с закрытых позиций. Или ломтики тех круглых диаграмм, которые показывают, как правительство тратит каждый процент ваших налогов, или хотя бы дают понять, что правительство знает, как его тратит.
Когда я не мог ни о чем больше думать, я спокойно спросил:
– Элизабет?
– Может, тебе лучше называть меня Лиз? – сонно спросила она.
– Лиз, – попробовал я. Хотя не был уверен. Может быть, я когда-нибудь сменю его на Бетти, или Бесс. Добрая королева Бесс. Когда она царствовала? В конце шестнадцатого века. Когда изобрели кремневой замок. Ренессанс, Англия.
Мои мысли проплыли, как дым, и вернулись к исходному пункту.
– Лиз…Мы же не сказали им, что это Джорджоне.
– Здесь нет телефона.
– Это хорошо, верно? Ладно, я смогу завтра выйти и позвонить.
– Карлос сказал, чтобы мы оставались дома.
– К черту Карлоса.
Она приглушенно хихикнула.
– Нет, давай останемся дома. Мне нравится быть дома с тобой. Пусть это станет большим сюрпризом для Карлоса, когда он вернется.
– Да… – мои мысли все еще лениво плавали по потолку, во всяком случае, если он станет торговаться за два миллиона, то лучше ему не знать, что она стоит три.
Элизабет подняла голову.
– О, Господи! Может лучше все-таки сказать ему?
– Остынь. Они старались обмануть нас, не так ли? Я имею в виду то, что они хотели продать ее нелегально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70