Если бы он в самом деле ее обманывал, она бы убила его на месте.
Она кивнула, а потом спросила:
– Ну так почему же ты не обвинил ее? Зачем было обвинять только Карлоса и Анри?
– Черт, она нам нужна на нашей стороне. Мы не смогли бы разделаться с Карлосом, если бы не ее помощь. Я должен был дать ей этот выход. Если бы я ей сказал, что она тонет, то она как капитан предпочла бы погибнуть вместе с кораблем, с нами на борту, между прочим.
– Думаю, ты прав. Значит вся эта затея с художественным музеем была просто для того, чтобы вытянуть ее деньги из Манагуа. Послушай, а что вы там говорили о ее политической карьере?
– А кто об этом говорит, кроме нее? Я имею в виду, ты ее представляешь в роли политика? Разве только потому, что политика – это музей сумасшествий. Нет, все, чего она хочет в Париже, Риме или Монте-Карло – это только новый богатый муженек. Между прочим, на полтора миллиона долларов тоже можно неплохо пожить. В любом случае, она никогда не планировала вернуться в Никарагуа.
– А если ее станут преследовать? Требовать ее выдачи?
– Где ты видела, чтобы швейцарский суд поддержал претензии Никарагуа против миллионеров? В конце концов, это ее деньги.
Мы ехали вокруг собора Святого Стефана, этого черного готического утеса, вознесенного над рядами уличных огней, и повернули на Роттердам-штрассе. Редкие снежные пушинки медленно кружили и падали.
– А теперь, я полагаю, она получит все, чего хотела, сказала Лиз. – Теперь она со всем разделалась.
– Видимо, да, – пожал я плечами. – Но я же говорил тебе, что если я начну раскручивать это дело, то она потянет на дно весь корабль.
– Да ты не станешь этого делать, – сказала она задумчиво, словно про себя. – Ты в самом деле не сердит на нее, что она убила Анри, что пыталась убить нас?
Я снова пожал плечами.
– Не знаю, но что толку сердиться?
Она внимательно на меня посмотрела, потом сказала:
– Итак, она получила свой кусок, Гарри свой, Фаджи свой, и ты тоже.
– Черт, мы это заслужили, в конце концов.
Такси мягко подкатило к отелю.
– Не мы, Берт, – сказала Лиз, – Скажи, чтобы шофер подождал, я поеду с ним в аэропорт.
Я не сразу понял.
– Черт, но ты не знаешь, есть ли в это время рейс. Подожди до завтра, мы полетим вместе, куда захочешь.
Она покачала головой.
– Не мы, Берт. Я лечу домой. Одна.
Я поехал с ней в аэропорт. Она не хотела, но не могла же просто вытолкнуть меня из такси.
Мы долго молчали, потом я снова сделал попытку.
– Послушай, мы уже все сделали. Теперь ты можешь перестроить свой магазин, сделать из него, например, художественную галерею. Или просто путешествовать. Я имею в виду, эти пятьдесят тысяч решат все проблемы.
Она взглянула на меня, грустно улыбнувшись.
– Нет проблем.
В голосе моем теперь звучало отчаяние.
– Но я это сделал для тебя, ради нас. Я только потому и хотел их.
– Может быть… Да, я думаю, ты действительно сделал это ради меня. Но так или иначе, ты сделал бы это и без меня, верно?
Ну, предположим…
Я сказал:
– Черт возьми, донна Маргарита вполне заслужила потерять хоть что-нибудь, мы же получили ее деньги, а не Гарри.
– Единственное, чего она заслужила, – сурово отрезала Элизабет, – это предстать перед судом за сговор для убийства.
– Или за убийство, – рассеянно протянул я.
– Что?
Черт, я не хотел этого говорить, но теперь увяз.
– Может быть, не Карлос убил Анри. Донна Маргарита тоже вполне могла поехать в Цюрих.
– Но она не могла… – Лиз запнулась.
– Все касалось ее денег, не так ли? Она, конечно, была первой скрипкой. И потом, Карлос лучше бы использовал нож. Я думаю, предполагалось, что поедет Карлос, но он просто струсил. Тогда это сделала она. К сожалению, это только догадка, я по-прежнему ничего не могу доказать. Наверно из-за этого донна Маргарита так разгневалась на Карлоса в Венеции. И предложила мне работу.
– Что она сделала?
– Предложила мне работу Карлоса. Когда я отклонил ее предложение, она приступила к следующему плану: свести нас вместе.
Немного погодя Элизабет спросила:
– Ты думаешь, она поместила нас вместе для имитации самоубийства?
– Нет. Ты тоже так не думаешь.
Спустя немного времени она сказала:
– Нет. Извини. Но… тогда почему Карлос пошел на это?
– Не знаю. Предположим, он любил ее, или еще что-нибудь.
Она покосилась на меня, потом сказала:
– Да. Или что-то еще. Итак, в какой-то мере ты оказался прав. Бедный ублюдок.
– Бедный ублюдок? Он же собирался убить нас!
– А стал бы он это делать? Если однажды струсил… Я думаю, он попытался бы сначала заставить меня подписать сертификат на Джорджоне. Ведь у него с собой был сертификат.
– У него с собой был пистолет.
– О да. Но знаешь, тебе не было нужды убивать его. Нет, в самом деле. Мы могли попытаться бежать. Прорваться на первый этаж, разбить окно на улицу.
– Они были зарешечены. Во всяком случае, могли быть.
– Вот видишь, ты даже не попытался. А ведь мы могли что-нибудь предпринять, – сказала она мягко, почти печально. Он собирался убить тебя, поэтому ты собирался убить его первым.
Вот, черт, почему нет? Но я промолчал.
– Берт, на самом деле я так не думаю. Но я тебя и не обвиняю. Я должна была что-нибудь придумать. К сожалению, я была слишком напугана. И могла бы сама пойти в суд и все рассказать, если бы действительно хотела привлечь ее к ответственности. Но я просто убегаю. Ни один из нас не изменится, Берт, и я не смогу с этим жить.
Мы проезжали мимо нефтеперегонного завода, он по-прежнему был полон огней, но никакого движения, ни души, ни пламени, ни выхлопа пара, ничего. Живое, но мертвое.
Мы свернули к аэропорту. Вдруг она сказала:
– Берт, прошлой ночью… Я хочу это забыть. Я буду всегда… Не думай, что это было частью всего этого кошмара.
Господь всемогущий! Не пытайся забыть, не пытайся запомнить. Просто повесь это на стену и не пытайся зажечь снова, и не давай оценивать или продавать.
Мы остановились и она поспешно вышла. Таксист достал ее вещи из багажника. Потом она просто подняла руку, махнула мне, и убежала на посадку. Водитель посмотрел на меня с явной симпатией и пожал плечами. Бог с ним.
Я откинул голову на спинку.
– Отель, bitte.
И опять вдоль дороги мертвые огни завода и большое кладбище, где никто ничего не чувствует.
Надо почистить «Вогдон». Нагар от стрельбы все сильнее въедается в ствол и затвор и может снизить его цену вполовину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Она кивнула, а потом спросила:
– Ну так почему же ты не обвинил ее? Зачем было обвинять только Карлоса и Анри?
– Черт, она нам нужна на нашей стороне. Мы не смогли бы разделаться с Карлосом, если бы не ее помощь. Я должен был дать ей этот выход. Если бы я ей сказал, что она тонет, то она как капитан предпочла бы погибнуть вместе с кораблем, с нами на борту, между прочим.
– Думаю, ты прав. Значит вся эта затея с художественным музеем была просто для того, чтобы вытянуть ее деньги из Манагуа. Послушай, а что вы там говорили о ее политической карьере?
– А кто об этом говорит, кроме нее? Я имею в виду, ты ее представляешь в роли политика? Разве только потому, что политика – это музей сумасшествий. Нет, все, чего она хочет в Париже, Риме или Монте-Карло – это только новый богатый муженек. Между прочим, на полтора миллиона долларов тоже можно неплохо пожить. В любом случае, она никогда не планировала вернуться в Никарагуа.
– А если ее станут преследовать? Требовать ее выдачи?
– Где ты видела, чтобы швейцарский суд поддержал претензии Никарагуа против миллионеров? В конце концов, это ее деньги.
Мы ехали вокруг собора Святого Стефана, этого черного готического утеса, вознесенного над рядами уличных огней, и повернули на Роттердам-штрассе. Редкие снежные пушинки медленно кружили и падали.
– А теперь, я полагаю, она получит все, чего хотела, сказала Лиз. – Теперь она со всем разделалась.
– Видимо, да, – пожал я плечами. – Но я же говорил тебе, что если я начну раскручивать это дело, то она потянет на дно весь корабль.
– Да ты не станешь этого делать, – сказала она задумчиво, словно про себя. – Ты в самом деле не сердит на нее, что она убила Анри, что пыталась убить нас?
Я снова пожал плечами.
– Не знаю, но что толку сердиться?
Она внимательно на меня посмотрела, потом сказала:
– Итак, она получила свой кусок, Гарри свой, Фаджи свой, и ты тоже.
– Черт, мы это заслужили, в конце концов.
Такси мягко подкатило к отелю.
– Не мы, Берт, – сказала Лиз, – Скажи, чтобы шофер подождал, я поеду с ним в аэропорт.
Я не сразу понял.
– Черт, но ты не знаешь, есть ли в это время рейс. Подожди до завтра, мы полетим вместе, куда захочешь.
Она покачала головой.
– Не мы, Берт. Я лечу домой. Одна.
Я поехал с ней в аэропорт. Она не хотела, но не могла же просто вытолкнуть меня из такси.
Мы долго молчали, потом я снова сделал попытку.
– Послушай, мы уже все сделали. Теперь ты можешь перестроить свой магазин, сделать из него, например, художественную галерею. Или просто путешествовать. Я имею в виду, эти пятьдесят тысяч решат все проблемы.
Она взглянула на меня, грустно улыбнувшись.
– Нет проблем.
В голосе моем теперь звучало отчаяние.
– Но я это сделал для тебя, ради нас. Я только потому и хотел их.
– Может быть… Да, я думаю, ты действительно сделал это ради меня. Но так или иначе, ты сделал бы это и без меня, верно?
Ну, предположим…
Я сказал:
– Черт возьми, донна Маргарита вполне заслужила потерять хоть что-нибудь, мы же получили ее деньги, а не Гарри.
– Единственное, чего она заслужила, – сурово отрезала Элизабет, – это предстать перед судом за сговор для убийства.
– Или за убийство, – рассеянно протянул я.
– Что?
Черт, я не хотел этого говорить, но теперь увяз.
– Может быть, не Карлос убил Анри. Донна Маргарита тоже вполне могла поехать в Цюрих.
– Но она не могла… – Лиз запнулась.
– Все касалось ее денег, не так ли? Она, конечно, была первой скрипкой. И потом, Карлос лучше бы использовал нож. Я думаю, предполагалось, что поедет Карлос, но он просто струсил. Тогда это сделала она. К сожалению, это только догадка, я по-прежнему ничего не могу доказать. Наверно из-за этого донна Маргарита так разгневалась на Карлоса в Венеции. И предложила мне работу.
– Что она сделала?
– Предложила мне работу Карлоса. Когда я отклонил ее предложение, она приступила к следующему плану: свести нас вместе.
Немного погодя Элизабет спросила:
– Ты думаешь, она поместила нас вместе для имитации самоубийства?
– Нет. Ты тоже так не думаешь.
Спустя немного времени она сказала:
– Нет. Извини. Но… тогда почему Карлос пошел на это?
– Не знаю. Предположим, он любил ее, или еще что-нибудь.
Она покосилась на меня, потом сказала:
– Да. Или что-то еще. Итак, в какой-то мере ты оказался прав. Бедный ублюдок.
– Бедный ублюдок? Он же собирался убить нас!
– А стал бы он это делать? Если однажды струсил… Я думаю, он попытался бы сначала заставить меня подписать сертификат на Джорджоне. Ведь у него с собой был сертификат.
– У него с собой был пистолет.
– О да. Но знаешь, тебе не было нужды убивать его. Нет, в самом деле. Мы могли попытаться бежать. Прорваться на первый этаж, разбить окно на улицу.
– Они были зарешечены. Во всяком случае, могли быть.
– Вот видишь, ты даже не попытался. А ведь мы могли что-нибудь предпринять, – сказала она мягко, почти печально. Он собирался убить тебя, поэтому ты собирался убить его первым.
Вот, черт, почему нет? Но я промолчал.
– Берт, на самом деле я так не думаю. Но я тебя и не обвиняю. Я должна была что-нибудь придумать. К сожалению, я была слишком напугана. И могла бы сама пойти в суд и все рассказать, если бы действительно хотела привлечь ее к ответственности. Но я просто убегаю. Ни один из нас не изменится, Берт, и я не смогу с этим жить.
Мы проезжали мимо нефтеперегонного завода, он по-прежнему был полон огней, но никакого движения, ни души, ни пламени, ни выхлопа пара, ничего. Живое, но мертвое.
Мы свернули к аэропорту. Вдруг она сказала:
– Берт, прошлой ночью… Я хочу это забыть. Я буду всегда… Не думай, что это было частью всего этого кошмара.
Господь всемогущий! Не пытайся забыть, не пытайся запомнить. Просто повесь это на стену и не пытайся зажечь снова, и не давай оценивать или продавать.
Мы остановились и она поспешно вышла. Таксист достал ее вещи из багажника. Потом она просто подняла руку, махнула мне, и убежала на посадку. Водитель посмотрел на меня с явной симпатией и пожал плечами. Бог с ним.
Я откинул голову на спинку.
– Отель, bitte.
И опять вдоль дороги мертвые огни завода и большое кладбище, где никто ничего не чувствует.
Надо почистить «Вогдон». Нагар от стрельбы все сильнее въедается в ствол и затвор и может снизить его цену вполовину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70