Гусар медленно приблизился к ней и протянул левую руку ладонью вверх.
– Тогда позвольте научить вас, ибо ваши соотечественницы уверяют, будто танцевать вальс – наслаждение.
Мадлен не сомневалась в этом, вспомнив, как развязно прижимались друг к другу партнеры в бальном зале.
Но удивительный незнакомец, похоже, не собирался принимать участие во всеобщей оргии. Мадлен молча протянула ему руку, затянутую в шелковую перчатку.
Гусар привлек ее к себе, и у Мадлен вдруг закружилась голова. Он наверняка понял, как неудержимо и необъяснимо ее влечет к нему. Мадлен пыталась уверить себя, что гусар просто напомнил ей о родине, что всему виной его мундир и выбор костюма – по сути дела, пощечина тем, кто веселился за дверями бального зала.
Незнакомец обнял ее за талию, и Мадлен затаила дыхание, когда его пальцы коснулись ее ягодиц сквозь тонкую ткань.
– Мадемуазель так легко одета, – прошептал он по-французски, – странно, как она не мерзнет? Но судя по всему, ей не холодно. Весьма польщен.
Последнее самодовольное замечание рассмешило Мадлен.
– Вы всегда так уверены в своем обаянии? – спросила она, поднимая руку в ожидании, что он возьмется за нее.
– Прошу простить мою неловкость, но…
Он приподнял край ментика и показал ей висящую на перевязи забинтованную руку.
– Вы ранены! – воскликнула Мадлен.
Его четко вылепленные губы, полуприкрытые усами, изогнулись в улыбке. Что-то знакомое почудилось Мадлен в очертаниях нижней губы. Почему воспоминания о Себастьяне до сих пор не покидают ее?
– Идет война, мадемуазель, а я – враг этой страны.
Мадлен испустила глубокий вздох.
– Но не мой враг, – смело ответила она и опустила глаза под его пристальным взглядом.
– Вы правы. Значит, вы сохраните мою тайну?
– Да. – Одного слова хватило, чтобы превратить ее в заговорщицу. – Итак, месье гусар, как танцуют вальс?
Он усмехнулся, и от этого звука по спине Мадлен пробежал знакомый холодок. Должно быть, она спятила, если повсюду ей мерещится Себастьян д’Арси. Мадлен невольно шагнула ближе к гусару, словно пытаясь спрятаться от собственных мыслей.
– Мадемуазель должна положить правую руку на мою левую… вот так. А левую руку – на мое правое плечо. – Он удовлетворенно кивнул. – Поскольку я не в состоянии обнять вас так, как бы мне хотелось, вам придется держаться как можно крепче, мадемуазель, и не сбиваться с такта. Вы готовы?
Он закружился в вальсе, негромко подпевая оркестру и давая Мадлен возможность почувствовать ритм танца. Мадлен обняла его за шею, стараясь попасть в такт. Гусар кружился все быстрее, постукивая каблуками по плитам пола. Ему отвечал шорох туфелек Мадлен. Ее сердце колотилось все стремительнее, пальцы сжимались. Она сбилась лишь однажды, задела раненую руку гусара и заметила, как он поморщился.
– О, простите!
Он положил ладонь ей на талию.
– В немецких деревнях мужчины держат партнерш за талию, а женщины обнимают их за шею. Пожалуй, так будет проще и безопаснее.
Мадлен рассмеялась.
– Проще – да, месье гусар, но безопаснее – вряд ли.
Однако она положила руки ему на плечи, а он крепче сжал ее талию. Они принялись вальсировать, двигаясь как одно существо. Перед глазами Мадлен плыли разноцветные огни фонариков, зелень растений и чернильные тени в углах террасы.
Когда музыка смолкла, Мадлен ахнула от удивления и неожиданности. На протяжении блаженного мгновения она смотрела на незнакомца во все глаза, обнимая его за шею и чувствуя прикосновение его сильной руки.
– И часто вы развлекаетесь подобным образом, мадемуазель? – осведомился он насмешливым тоном.
– Сегодня – впервые, месье гусар, – беспечно отозвалась она.
Его лицо оставалось в тени, лишь поблескивали ровные зубы.
– Вы думаете, мадемуазель, я поверю вам, воочию убедившись в вашем искусстве?
– Вот как? Никогда бы не подумала, – просто ответила она, проводя ладонью по груди гусара. – Только…
– Что такое, дорогая? – хрипло прошептал он, склоняя голову.
– Мне кажется, будто мы знакомы. – Мадлен и сама не понимала, почему заговорила об этом.
– А вы хотите познакомиться со мной поближе?
– Не знаю… пожалуй, да. – Его губы находились на расстоянии всего нескольких дюймов от ее лица. – Да.
– Стало быть, да? – Как спокойно звучал его голос! А Мадлен в эту минуту боялась вздохнуть полной грудью, чтобы не спугнуть очарования! – Ночь любви не налагает никаких обязательств, мадемуазель.
– Ночь любви? Ну конечно! – Как она забыла! Сегодня каждый гость вправе рассчитывать на любые вольности. Она взялась за перевязь на груди гусара. – Месье гусар, если сегодня вы увезете меня отсюда, я буду вам весьма признательна.
– Что значит «весьма», мадемуазель?
Она придвинулась ближе, касаясь грудью его груди. Ее голос дрогнул:
– Какой благодарности вы ждете, месье гусар?
Он рассмеялся, теплое дыхание овеяло щеку Мадлен.
– Я уже готов поверить в вашу невинность.
– Поверьте – и вы будете правы, месье. Прошу вас, поймите меня правильно: я оказалась здесь не по своей воле. Я не знала, каким будет предстоящий бал.
– И тем не менее обратились к незнакомцу с более чем щекотливой просьбой.
– Да. – Разве она вела себя не так, как подобало женщине, надеющейся обрести богатство с помощью увлеченных ею мужчин? Она действительно нуждалась в помощи и защите этого человека.
Гусар склонился к ее губам, и она ответила на поцелуй.
На этот раз теплые, ищущие губы не вызвали в ней разочарования. Сердце радостно забилось, пальцы сжались на плечах гусара. Когда его губы приоткрылись, Мадлен быстро подчинилась ударам его языка, отвечая на них, почувствовала одобрительный вздох незнакомца и закрыла глаза, погружаясь в пучину чувственных наслаждений. Значит, Себастьян д’Арси – не единственный мужчина в мире, способный доставить их!
Когда он наконец отстранился, улыбка исчезла с его лица.
– Ты превзошла все мои ожидания, Миньон. Поздравляю.
Глава 18
Этот бархатистый баритон мог принадлежать лишь одному мужчине в мире.
– Себастьян? – недоверчиво прошептала Мадлен.
Он приложил палец к ее губам и увлек за собой в глубину террасы, куда не достигал шум из зала и свет фонарей. Здесь слышался лишь вой ветра за окнами, сквозь стеклянную стену лился призрачный свет луны. Гусар снял маску.
Затаив дыхание в надежде и тревоге, Мадлен искала знакомые черты на обращенном к ней мужском лице. Но посеребренное лунным светом лицо, на которое падала тень кивера и блестящих усов, оставалось бесстрастным и почти чужим. Наконец он улыбнулся чувственной и уверенной улыбкой, и Мадлен просияла.
Она не издала ни звука. Себастьян привлек ее к себе, как в танце, и встал так, что Мадлен оказалась прижата к греческой колонне, поддерживающей потолок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100