Солнечные лучи светили теперь прямо в окно, наполняя комнату дремотным теплом. Хенни снова откинулась на подушку.
Казалось невероятным, что всего несколько часов назад этот маленький человечек жил в ее теле. И тут же она посмеялась над собственным изумлением; наверняка, каждая женщина, родив ребенка, испытывает то же самое. Никакого чуда здесь нет.
Во всяком случае он здесь со мной, мы семья, у нас есть будущее. И я наконец нашла самое себя.
ГЛАВА 3
Последний день года, последний день века. Везде царит атмосфера предшествующего празднику радостного предвкушения, смешанного с сожалением, какое испытываешь, расставаясь с насиженным местом.
Хенни оглядывает свою семью. Последние часы девятнадцатого века мы провели вместе, скажем мы много лет спустя и вспомним этот вечер с элегической грустью. На секунду она представляет, какой станет через много лет – старая женщина сидит в большом кресле, может, кресле-качалке, ноги скрещены, руки, в пятнах от старости, сложены на животе – но сразу пытается выбросить из головы эту воображаемую картину.
Весь вечер она испытывала чудесное чувство благополучия. В доме все в порядке. Всего хватает, хотя и не с избытком. Только серебряный чайный сервиз, один из тех, которые бабушке удалось спрятать в лесу во время Гражданской войны, здесь неуместен. Замысловатые, филигранной работы, чайники и молочники с романским орнаментом не смотрятся на простом столе в «миссионерском» стиле.
– «Миссионерская» мебель? – воскликнула Флоренс, когда они купили ее. – Эти простенькие мещанские вещи?»
«Дэн не считает их простенькими».
«Но в них отсутствует подлинный стиль. Только простолюдины могут ею увлекаться».
«Она и сделана для простых людей, добротная и без претензий. Поэтому она и нравится Дэну».
Ей никогда не хотелось иметь вещи, о которых мечтали мама и Флоренс. Дурно иметь больше того, что тебе необходимо. К тому же излишек вещей ее угнетает.
У них с Дэном веселые светлые комнаты. Дэн покрасил стены и потолок белой краской, не считаясь с тем, что в моде были темные обои с крупным рисунком. Но густые темные цвета давят на вас, а белый цвет словно притягивает воздух и солнечные лучи. У них солнечная квартира. Из кухонного окна Хенни видны зеленые дворы богатых особняков на Восточном Бродвее, меньше чем в квартале от них. Хенни сшила на окна тонкие занавеси, а Дэн смастерил книжные полки. Ей доставляет удовольствие наблюдать, как постепенно полки заполняются книгами; книги – единственная роскошь, которую они себе позволяют. Книги стоят аккуратными рядами. Порядок, по мнению Хенни, создает впечатление уюта и завершенности.
К счастью в заднем холле есть большой чулан, в котором Дэн, не отличающийся аккуратностью, держит свои вещи; газеты и брошюры лежат там вперемешку с письмами – он хранит все полученные письма – и все это постоянно вываливается из коробок и валяется на полу. Хенни внутренне улыбается: чулан отражает натуру Дэна – смелую, вольную, широкую, беззаботную.
Она переводит взгляд на старое пианино; на этом пианино Дэн учит играть Фредди. Все вещи, так или иначе связанные с Дэном, всегда притягивают ее взгляд. И чудесное чувство благополучия снова снисходит на нее.
Они славно отобедали: индейка, репа, картофель, рогалики, домашний мармелад. Настал черед фруктов и сладкого – они сервированы на круглом столе в гостиной.
– Прекрасный обед, – говорит мать Хенни. – Я восхищаюсь тем, как ты научилась вести хозяйство. Я росла, не зная, как вскипятить воду, и, как всем известно, так этому и не научилась. Да, превосходный обед, хотя должна заметить, что в нашем климате всегда ощущается нехватка зелени. Приходится ждать лета, чтобы попробовать свежих овощей и фруктов, если только у вас нет возможности купить парниковые. О, где вы это достали? – восклицает она, когда Дэн вносит вазу с апельсинами.
– Подарок от Флоренс и Уолтера, – объясняет Дэн. Анжелика довольна.
– Флоренс такая внимательная, правда? Жаль, они не смогли прийти, но им пришлось пойти на прием. От некоторых светских обязанностей нельзя отказываться.
По холлу вприпрыжку пробегает Альфи с Фредди на плечах; худые ноги мальчика в черных хлопчатобумажных чулках болтаются на широкой груди его дяди.
– Вы знаете, что я видел слонов в зоопарке? – кричит он. – Они едят носами.
– Нет, – поправляет Пол. – Своими длинными носами они только берут пищу. А рот у них внизу, разве ты не помнишь?
Фредди смеется, показывая превосходные маленькие зубы. У него короткая верхняя губа, которая сразу начинает подрагивать от любого его переживания.
«Если бы я не видел его минуту спустя после рождения, я бы не поверил, что он наш», – любит говорить Дэн. – «Он слишком красив».
Это похвала с каким-то сомнительным оттенком. Мальчик светловолосый, но все равно любой с первого взгляда скажет, что это сын Дэна: тот же подбородок с ямочкой, крутой лоб, те же глаза с тяжелыми веками. Для шестилетнего он слишком мал; он очень хрупкий и пугливый ребенок.
– Я хочу снова увидеть слона и мартышек, – требовательно говорит Фредди, когда Альфи опускает его на пол. – Пол, ты сказал, что мы возьмем орехи для мартышек.
– Зимой слишком холодно. Мы пойдем в зоопарк весной, – отвечает Пол.
Больше всех Фредди любит Пола. На втором месте – дядя Альфи. У Фредди нет знакомых мальчиков его возраста. Пола и Альфи он любит потому, что они добры и нежны с ним. Хенни прекрасно это понимает, но никогда не говорит об этом с Дэном. По какой-то непонятной причине, может из опасения, что Дэну это не понравится, она держит эти мысли при себе.
Альфи, поставив Фредди на пол, ловит взгляд Хенни и весело ей подмигивает. Альфи счастлив. Он почти всегда счастлив, а сегодня особенно – сегодня он пришел с девушкой, на которой хочет жениться, спокойной, уравновешенной Эмили, дочкой этих ужасных Хьюзов, чьи возражения против брака дочери с Альфи представляются препятствием столь же непреодолимым, как гора. Родители Хенни тоже против этого брака, но их возражения – гора не столь высокая.
Эмили стоит у письменного стола в углу комнаты; дядя Дэвид показывает ей альбом с фотографиями Матью Брейди о Гражданской войне. Она вежливо слушает восторженные пояснения старика. Ее светлые волосы, собранные в высокую прическу и сколотые черепаховым гребнем, как корона увенчивают ее чисто саксонского типа лицо с правильными чертами; она абсолютно спокойна и, как представляется Хенни, не имеет возраста. Так же она выглядела ребенком, такой же или почти такой же останется в старости. Сейчас, когда она склонила голову над альбомом, ее стройная нежная шея вызывает почему-то чувство жалости.
Как все сложно, думает Хенни, а должно бы быть просто. Желание двух людей быть вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135