– Здравствуйте. Месяц назад я отослала вам письмо. Я помощница Отиса Турмана.
– Отис. – Лора произнесла это имя с улыбкой. – Прекрасный человек. Мой отец – художник. Они с Отисом были друзьями. Как он поживает?
– Собирается на пенсию.
– И вы ищете новую работу? У нас кое-что планируется, но не раньше октября. Не могли бы вы прислать мне свое резюме?
Оливия уже его посылала вместе с уведомлением об изменении адреса.
– Конечно, пришлю, – откликнулась она, стараясь скрыть досаду. – Сегодня же.
– И позвоните мне в конце сентября, чтобы я не забыла про вас.
Оливия повесила трубку со смешанным чувством. Кое-что – это не бог весть что. Если здесь и будет работа, то только по контракту. Из Асконсета она уедет после Дня труда. «Приличное вознаграждение» Натали пойдет на оплату обучения Тесс. А жить на что?
– Можно попросить Оливию Джонс?
– Я слушаю.
– Привет, это Джиллиан Роде. Я только хотела сообщить нам, что тот же самый мужчина снова звонил вчера вечером. Он говорит, что ему необходимо сказать вам что-то очень-очень важное.
Да, это похоже на Теда.
– Простите, мне очень неловко, что он вам надоедает, – сказала Оливия Джиллиан. – Похоже, он понял, что у вас он скорее узнает мой телефон, чем у секретаря в «Асконсете». Я ему позвоню. – Она помолчала и спросила: – Ничего нового?
– Ничего.
– Что ж… Спасибо, Джиллиан.
– Тед.
– Оливия, это ты! Как ты… ты почувствовала, что я думаю о тебе… какое совпадение… вот как раз в эту самую минуту… я только что пришел с работы… разогреваю обед в микроволновке… он будет готов через сорок две, нет, через сорок секунд… как будто мы обедаем вдвоем.
Оливия стиснула зубы.
– Тед, – осторожно начала она. – Перестань сюда звонить.
– Я позвонил всего один раз.
– О, не лги мне, прошу тебя.
– Я не лгу, – упорствовал он. – Я всего лишь хотел поздороваться с тобой. Почему ты мне не звонила?
Оливии надоело с ним препираться.
– Потому что это бессмысленно. Мы больше не встречаемся.
– Вот об этом-то я и хотел с тобой поговорить… четвертого июля выходной… покатаемся?
– Тед, слушай меня внимательно. Между нами все кончено, ты понял?
– Но мы с тобой друзья… ничего не изменилось… я твой лучший друг… мы должны поговорить.
– Это нужно тебе, но не мне. Тед, не звони мне больше. Он помолчал, потом испуганно спросил:
– Ты серьезно?
Оливия лишилась дара речи. Ну как ему еще объяснить?
Но Тед словно очнулся и злобно выпалил в трубку:
– Черт подери, у тебя другой мужчина… Вот так всегда – стоит встретить женщину, которая мне нравится… Чем он лучше меня, скажи?
– У меня никого нет, – вздохнула Оливия. – Я ни с кем не встречаюсь. Мы с дочерью живем здесь – она учится, я работаю. На рандеву у меня попросту не остается времени.
– Тогда я подожду до осени… ты отдохнешь и вернешься ко мне.
– Нет, Тед. Все кончено. Я не стану больше встречаться с тобой – ни сейчас, ни потом. – Чего он еще ждет?
– Ты отдохнешь и изменишь свое решение… сейчас я не стану с тобой спорить… Так приятно вновь услышать твой голос… я так соскучился по тебе, Ливи.
– Оливия. Терпеть не могу, когда меня называют Ливи, и ты это знаешь. – Оливия – звучит благородно, а Ливия – домохозяйка, которая торчит на кухне или смотрит бесконечные сериалы.
– Я знаю, что нравлюсь тебе, даже когда ты пытаешься убедить меня в обратном.
Оливия готова была рвать на себе волосы.
– Нет, Тед! Я тебя терпеть не могу! И если ты еще раз мне позвонишь, я обращусь в телефонную компанию. У них теперь есть отдел по пресечению надоедливых звонков.
– Я позвонил тебе всего один раз… и не собирался надоедать… ты хоть понимаешь, как обижаешь меня, называя надоедливым?
– Я-то понимаю. Но и ты пойми. Подумай об этом, прежде чем снова набрать мой номер. – И она повесила трубку.
Оливия по-прежнему любовалась рассветом, сидя по утрам на подоконнике. Она перенесла в свою комнату кофеварку и начинала свой день, вдыхая аромат кофе и запахи виноградника.
И наблюдая за Саймоном. Он стал неотъемлемой частью ее утреннего натюрморта. Каждый день появлялся во дворе в одно и то же время, словно сошедший с рекламы «Мальборо» – не хватало только ковбойской шляпы, лошади, Скалистых гор и сигареты. Сходство ограничивалось суровой, мужественной внешностью.
Днем Оливия всячески избегала его. Он ни разу не пришел к обеду – и, слава Богу, а то она не знала бы, куда деваться от смущения. И все же утренняя идиллия была бы без него неполной.
Он привносил в утренний пейзаж человеческую нотку. До истории с Тесс Оливия вряд ли употребила бы это слово, но теперь все было по-другому.
Раньше Саймон бросал на нее взгляд через плечо, стоя к ней спиной и как бы давая понять, что знает о ее присутствии. Но сегодня он повернулся к ней и встретился с ней глазами.
– Ну вот, – прошептала она, обхватив внезапно онемевшие колени.
Затаив дыхание, она ждала, не подаст ли он ей какой-нибудь знак. Но он продолжал стоять, прислонившись к дерену, и молча смотрел на нее.
Пусть не надеется, что она первая отведет взгляд. Она имеет такое же право наслаждаться утренней свежестью, как и он. И кто бы упрекал Тесс за угрюмый вид! Оливия еще не видела хоть какого-то подобия улыбки на его лице. У Саймона просто не хватает духу поприветствовать ее. Тем хуже для него.
Но тогда почему во всем ее теле разлилась сладкая истома? А чего она ожидала, день за днем красуясь перед ним по утрам в окошке и не имея при этом никакой другой одежды, кроме ночной рубашки?
И все равно она не сдвинется с места – из принципа. Отхлебнув кофе из кружки, Оливия покрепче обхватила руками колени, стараясь унять дрожь. Неужели он чувствует то же, что и она?
– Когда я росла, о желании и влечении говорить было не принято. Произнести слово «секс» для меня было бы то же самое, что ограбить банк. Конечно, я знала, что родители делают это, но в нашей семье никогда не говорили ни о чем таком.
Теперь все не так. Секс перестал быть тайной за семью печатями. Но мне кажется, вы, современная молодежь, вместе с тайной утратили и нечто большее. Интимным отношениям уделяется слишком много внимания, и они потеряли свою исключительность.
Мы с Карлом никогда не говорили на эту тему, но чувствовали многое. Первые месячные начались у меня в двенадцать лет, и я готова поклясться, что Карл сразу заметил произошедшую со мной перемену. Никогда не забуду тот день. Была зима, и, хотя снега выпало мало, дул промозглый ветер с побережья. Нас закутали с ног до головы и отправили в школу. Я натянула шерстяную шапочку и замоталась шарфом. Карл то и дело посматривал на меня, хмуря брови.
– Что такое? – спросила я, наконец.
– Ничего. Ты какая-то другая.
– Не понимаю, – пожала я плечами, но мои щеки вспыхнули, и не от мороза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89