Оливия попыталась представить, каково было Карлу.
– Странно, что он вернулся в Асконсет. Ему, наверное, было больно видеть вас.
– Он был человеком дела. Для него Асконсет означал больше, чем просто работа. Это была его жизнь. Он верил в то, что когда-нибудь мы станем знаменитыми виноделами, и хотел возродить ферму. К тому же здесь жили его родители.
– Наверное, ему хотелось быть поближе к вам.
– Может быть, и так, – рассеянно проговорила Натали, увидев Жуакина и Мадалену, выходивших из дома. – Мадалена, куда вы собрались с Жуакином? – окликнула она супружескую пару.
Они явно собрались в дальнюю дорогу. У Мадалены был Виноватый вид.
– Моя сестра больна, – сказал Жуакин с латинским акцентом. – Мы возвращаемся в Бразилию.
– В Бразилию? – встревожилась Натали и, подойдя к ним, порывисто взяла Мадалену за руку. – В Бразилию? Надолго?
Мадалена робко взглянула на мужа.
– У моей сестры семеро детей и двенадцать внуков.
– Знаю, Жуакин. Я же сама посылала им одежду.
– Сестра больна. Ей нужна помощь.
– Может, наймем кого-нибудь? Я заплачу.
– Ей нужна семья.
– И надолго вы собрались? – спросила Натали. Не дождавшись ответа, она заключила: – Вы покидаете меня. Уезжаете, потому что против моей свадьбы, это так?
Жуакин снова ответил за двоих:
– Нам пора на покой. Мы устали.
– Хорошо, – кивнула Натали. – Я вас понимаю, но подождите хотя бы до свадьбы.
Жуакин покачал головой:
– Сестра нас ждет.
– Тогда съездите на неделю-другую и возвращайтесь в августе. – Они промолчали, и Натали повернулась к Оливии: – Постарайтесь их переубедить.
Оливия старалась, как могла. Она сказала, что запеченная утка Мадалены – венец кулинарного искусства и что Жуакин творит с розами чудеса. И Тесс отказывается есть салат без чесночного соуса Мадалены, и старенькая «тойота» Оливии будто заново родилась после того, как над ней поколдовал Жуакин. Они оба как никогда нужны сейчас в Асконсете.
– Может, дело в деньгах? – спросила она.
– Нет, – в один голос заявили они, и Оливия поняла, что уговаривать их бесполезно. Она выразительно посмотрела на Натали.
Но та уже все поняла. Натали провела рукой по лбу, пытаясь собраться с мыслями, потом сказала:
– Идемте со мной. Я заплачу все, что вам должна.
* * *
Оливия осталась во дворе. Ей было грустно. Она понимала, почему Натали вышла замуж за Александра. В подобной ситуации она поступила бы точно так же. Но отказаться от счастья вот так, без сожалений? Как можно было забыть Карла, забыть такую любовь?
Откинувшись в шезлонге, Оливия закрыла глаза, вспоминая мужчин, с которыми сводила ее судьба. Перебирая в памяти свои отношения с ними, она старалась найти хоть какое-то подобие любви. Но не находила ничего, похожего на чувства Натали и Карла.
За такую любовь можно отдать все на свете. Если бы Оливия так любила, ни за что бы не отпустила возлюбленного.
– Я вас расстроила?
Оливия вздрогнула. Она не слышала, как вернулась Натали.
– Нет, я просто задумалась. Мадалена и Жуакин уехали?
– Уехали.
– Простите, что не смогла их переубедить. Они твердо решили уехать.
– Да, переубеждать их бесполезно. Но если вы думаете, что я с легкостью переживу их уход, как пережила в свое время разрыв с Карлом, то ошибаетесь.
– Я ничего такого не думала.
– Думали, не спорьте. – Натали опустилась на ступеньку рядом с шезлонгом. – Мои дети тоже так считают. По их мнению, я похоронила Александра и устремилась вперед, не оглядываясь. Но это не так, поверьте. То, что я чувствую здесь, – она коснулась груди, – не всегда совпадает с тем, что здесь, – она коснулась лба. – Умом мы все понимаем, что нельзя помешать естественному ходу событий. Я понимаю, что Мадалена и Жуакин должны уехать. Его сестра больна, он должен быть с ней рядом. Время для ухода выбрано несколько неудачно, но, по правде говоря, если им неприятно, что я выхожу замуж за Карла, пусть лучше уезжают. Карл столько сделал для Асконсета, что рядом с ним не должно быть людей, которые питают к нему неприязнь.
– А Сюзанна и Марк? Они-то уж точно попадают под эту категорию.
– Они другое дело. Это родные. Вы же понимаете меня, у вас тоже семья.
Оливии стало стыдно. Натали делится с ней личными переживаниями, превозмогая боль, честно отвечает на самые нелицеприятные вопросы, а она, Оливия, дважды солгала ей.
– По правде сказать, – тихо сказала Оливия, – я не знаю своих родных. Знаю только, что мама у меня была. Мне хотелось, чтобы были и отец, и братья, хотя бы один. Но у меня никого нет.
Натали не рассердилась – напротив, черты ее смягчились, в глазах светилось сочувствие.
– Вы часто видитесь с ней?
Оливия покачала головой.
– Вообще не встречаетесь?
Оливия хотела было снова солгать, но поняла, что устала от лжи, устала лгать Натали и прежде всего самой себе. Она снова покачала головой.
– Где она? – спросила Натали.
– Не знаю.
– Я могу ее разыскать. Люди не исчезают с лица земли бесследно.
– Нет, не делайте этого, – быстро сказала Оливия. – Она не хочет, чтобы ее нашли. Я связывала ее по рукам и ногам. Она заслужила свободу.
– Но вам нужна мать, а Тесс – бабушка.
– Но что, если мы найдем ее, а она откажется от нас? Это хуже всего.
– Вот оно что, – грустно улыбнулась Натали. – Вы отпускаете ее, потому что для вас лучше не знать правду. Правда может причинить боль. Теперь вы понимаете, что чувствовала я. Мне было проще вычеркнуть из сердца любовь Карла, потому что иначе я бы просто не смогла жить.
– Но вы каждый день видели его. Он вернулся сюда после войны. Как вы могли не думать о том, что потеряли его навсегда?
– А зачем думать об этом? – возразила Натали. – Да, я могла бы думать об этом день и ночь, но что толку? Да у меня и не было времени на размышления. На моих руках было двое детей, умирающий отец, дом, кухня, ферма. Попробуйте отыскать здесь романтику, Оливия Джонс. Я вертелась как белка в колесе с утра до вечера и тащила на себе абсолютно все. Это не значит, что я не думала о том, чего лишилась. Думала, конечно. Я же человек. – Она встала и прошла в дальний угол сада, где остановилась, горестно заломив руки. Оливия последовала за ней, чувствуя себя ужасно неловко.
– Простите, я не должна была так говорить.
– Меня задел не ваш вопрос, а ваш укор.
– Нет, я вас совсем не осуждаю. Как я могу осуждать вас? Вы же не осуждаете меня за то, что я солгала вам про свою семью.
– Я сама казню себя больше, чем кто-либо другой, – сказала Натали. Она обернулась, и в глазах ее блеснули слезы. – Я предала Карла и отказалась от прекрасного, чистого чувства. Да, я страдала, страдала тайно от всех.
Она смахнула слезы трясущейся старческой рукой.
– Простите меня, – прошептала Оливия.
– Не извиняйтесь, – пробормотала Натали, обняв Оливию за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89