– А из этого винограда особого, пряного сорта производит ароматное легкое вино. С него-то и начались успехи нашего виноградарства. Он любит прохладный, влажный климат. Он растет в Эльзасе, во Франции. Оттуда мой отец и выписал саженцы.
– На деньги Александра?
– Не совсем, – усмехнулась Натали.
– Как же так?
– Поговорим об этом в другой раз. Вы спросили, какие чувства я испытывала к Александру. – Натали нахмурилась. – Сложный вопрос.
Она помолчала, и Оливия решила ей помочь:
– Расскажите про вашу свадьбу.
– Я была как во сне. Представьте, что вас накрывает огромной волной и некуда бежать. Или вас уносит людской поток, а у вас нет сил сопротивляться. Одно мое слово – и меня подхватило течением. Не успев опомниться, я уже стояла перед алтарем в белом подвенечном платье рядом Александром в новеньком мундире. Мы были красивой парой, говорю вам без ложной скромности. В мои годы это простительно.
Вы видели фотографии. Я улыбалась, выглядела счастливой. И я не притворялась. Какая девушка не мечтает о свадьбе? Я выходила замуж за хорошего человека из уважаемой семьи. Мой муж будет заботиться обо мне и обо всех нас, как только вернется с войны. Родители видели в нем нашего спасителя.
Вспоминала ли я Карла в тот день? Нет. Я не могла о нем думать. Я на целую неделю вычеркнула его из памяти, потому что иначе сошла бы с ума.
Что еще мне оставалось? Решение принято. Мы с Александром помолвлены, а теперь и женаты. К чему теперь спрашивать себя, где Карл и что с ним?
Мне горько сознаваться в этом. До сих пор не понимаю, как у меня хватило сил забыть Карла и улыбаться другому мужчине. Карл тоже спрашивал меня об этом потом, четыре года спустя. Но в тот день он был далеко за океаном. Впрочем, я снова забегаю вперед.
Моя свадьба в марте сорок второго была скромной и тихой. Шла война, погиб Брэд, у нас почти не было денег. После церковного обряда мы обедали у нас дома. Мы с Александром поехали в Бостон на два дня – это был наш медовый месяц. Потом он уехал на фронт.
Какие чувства я испытывала к мужу? Те же, что и множество других девушек, вышедших замуж впервые дни войны. Я была молода и считала, что поступаю правильно. Быстро свыкшись с ролью невесты, а потом и жены, я питала надежды на будущее. Я обрела новую фамилию, новую жизнь. «Мой муж сражается за нашу страну», – говорила я себе и гордилась этим. Над крыльцом нашего дома я повесила американский флаг в знак того, что здесь ждут солдата с фронта.
Я осталась жить со своими родителями в Асконсете. Так было принято среди тех жен, чьи мужья ушли на фронт. К тому же Александр хотел поселиться в Асконсете. Его семья владела обувными фабриками в Нью-Бедфорде и Фол-Ривере, в нескольких часах езды от нашей фермы. Он обещал непременно построить для нас дом, когда вернется. А пока мне предстояло еще закончить школу, да и родители нуждались в моей помощи.
Поначалу я писала Александру каждый вечер. И каждый вечер, надписав адрес и запечатав письмо мужу, я пыталась написать Карлу, но никак не могла найти подходящих слов. Наконец, решив, что они вряд ли найдутся, я просто изложили на бумаге свои сумбурные мысли. Получилось сбивчивое, искреннее, безыскусное письмо. Я была страшно зла на Карла. До меня стало доходить, что я связана отныне и до конца жизни узами брака с другим человеком.
Но этим человеком должен был быть Карл.
Поэтому, злясь на судьбу, я вымещала на нем свою обиду. Я убеждала себя, что он не любил меня по-настоящему и свой гражданский долг поставил выше наших отношений. Поспешив стать добровольцем, рассуждала я, он предал меня, так же как и я предала его. И письма, которые я получала от него раз в неделю, только подтверждали это. Он писал о своих товарищах, о сражениях, но ни слова – о своих чувствах ко мне.
На прошлой неделе мы как раз вспоминали с ним об этом. Карл был уверен, что писал мне о любви, потому что только обо мне и думал. Но я показала ему его письма. Он нахмурился и сослался на цензуру, которая могла вычеркнуть из письма все личное.
Не знаю, собирала ли японская разведка персональную информацию об американских военнослужащих, но я не стала его разубеждать.
Вернемся в сорок второй год. Я собралась с духом и отослала свое письмо. За два месяца со дня отъезда Карла я получила от него шесть писем. Шестое оказалось последним.
– Последним? – переспросила Оливия. Они поверну ли к дому; небо затянуло тучами. – Даже не поздравил со свадьбой?
– Нет. Так Карл наказал меня. Я причинила ему боль, и он в бессильной ярости уничтожил всякое напоминание обо мне – фотографии и письма.
– Как Саймон, который сжег свой дом? – спросила Оливия.
Натали удивленно взглянула на нее.
– Кто вам об этом сказал?
– Саймон. – Натали недоверчиво вскинула бровь, и Оливия пояснила: – Вы же меня знаете, я кого угодно могу замучить вопросами. Наверное, я ему порядком надоела.
– Он трудно сходится с людьми. Не принимайте это близко к сердцу.
– Психологу понадобились бы годы, чтобы разговорить Саймона. Я здесь только на лето, и я не психолог.
– Саймон заслуживает счастья.
– То же можно сказать про всех нас. – Оливия решила переменить тему. – И когда же вы снова встретились с Карлом?
– После войны. Все оказалось проще, чем я думала.
– Вот как?
– Нам была необходима его помощь. Настали тяжелые времена. Джереми не справлялся один.
– А где был ваш отец?
– Дома. Он почти не вставал с постели с тех пор, как умерла мама, – ответила Натали.
– Когда это случилось?
– Через год после моей свадьбы. К тому времени у меня родился первенец. Александр приезжал на побывку, и к концу войны у меня было уже двое детей. Я выполняла всю роботу по дому, ухаживала за отцом, работала с Джереми, который тоже заметно сдал за эти годы. – Натали и Оливия вошли во двор и остановились перед домом. – Брида страдала артритом. Она пыталась нам помогать, но смотреть на ее мучения было тяжело. Джереми пришлось стать для нее сиделкой. Он просто не мог со всем справиться один.
– А где был Александр?
– В Англии.
– А после войны?
– В Англии, – повторила Натали. – Потом во Франции. Его не было в общей сложности лет пять. Мне кажется, работа в разведке привлекала его больше всего остального. Отпраздновали победу в Европе, потом победу над Японией, и наши парни стали потихоньку возвращаться домой. Но Александр остался собирать доказательства военных преступлений для судебного процесса.
– Но ведь он был нужен вам здесь, – возразила Оливия.
– Карл вернулся.
Как будто этим все сказано.
– И как вы отнеслись к его возвращению?
– Поначалу нам было страшно неловко, – ответила Натали после минутного раздумья. – Мы не знали, что сказать друг другу. Надо было заново пересмотреть свои отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89