Он должен был отомстить за Брэда.
– Патриотизм, – повторила Оливия. Ей вспомнился фильм «Музыкант», где Роберт Престон и музыканты его оркестра одеты в парадные военные мундиры, но боль в глазах Натали оказалась сильнее. Война не парад. Потеря близких, смерть – в этом нет ничего романтичного.
Натали грустно улыбнулась:
– Патриотизм ваше поколение тоже понимает по-другому.
– Я понимаю вас, – возразила Оливия.
– Нет. Когда я говорю «патриотизм», вы думаете о Джордже Скотте в роли генерала Паттона или о Мэри Лу Реттон олимпийской чемпионке. Для вас патриотизм – это шоу. Для нас – образ жизни. Когда мы вешаем на доме американский флаг, мы гордимся тем, что мы американцы. Вот и завтра, четвертого июля, мы будем праздновать День независимости. Наша страна завоевала свободу, но вы воспринимаете ее как должное. А наше поколение, прошедшее через Депрессию, научилось ценить ее. Пусть у нас не было денег, но свобода была. И за нее мы сражались во время Второй мировой.
– И вы тоже?
– Нет, я не служила в армии. Осталась в Асконсете. Но это не значит, что я ничего не делала. Каждый из нас трудился ради общей победы.
– И что делали вы? – спросила Оливия, представляя, как Натали работает на военном заводе, собирая бомбардировщики.
– Многое.
– А именно? Натали вздохнула:
– Служила в гражданской обороне наблюдателем. Поскольку мы жили на Восточном побережье, я думала, что первой встречу и небе «люфтваффе». К счастью, немецкие самолеты так и не появились.
– А что еще вы делали? – спросила Оливия. На этот раз она вообразила, как Натали скатывает бинты для Красного Креста и ухаживает за ранеными. Конечно, это не так впечатляюще, как работа на военном заводе, но зато более трогательно.
Натали выбрала одну из фотографий и показала Оливии. На снимке в поле трудились несколько человек.
– Асконсет превратился в настоящую овощную плантацию. Крупные хозяйства снабжали продуктами армию, мелкие же, вроде нашего, заполняли местный рынок.
– Здесь одни женщины.
– Больше никого и не осталось. Под руководством Джереми мы выполняли всю работу. Одна из женщин присматривала за детьми, а остальные трудились на полях.
Дети. Оливия вытащила из пачки другую фотографию – Натали с младенцем.
– Когда была сделана эта фотография?
– Незадолго до того, – ответила Натали, показывая на снимок женщин в поле. – Это мой сын Брэд. Он родился в сорок втором, ему дали это имя в честь моего брата. Сюзанна родилась в сорок четвертом, Грег – в шестидесятом.
– Брэд ни разу не звонил вам, – заметила Оливия.
– И не позвонит.
Оливия подумала, что Брэд-сын, как в свое время и Брэд-брат, отправился искать свое место в жизни, как вдруг Натали оглянулась на дверь и просияла.
– Вот так сюрприз! – воскликнула она, обнимая светловолосую молодую женщину, ровесницу Оливии. Блондинка в летних брюках и трикотажном топе была чуть выше Натали. Дутые золотые серьги, ожерелье и кольца с бриллиантами довершали ее наряд.
Натали окинула ее взглядом с головы до ног.
– Ты что-то бледна, невестка, но все такая же красавица. Как у вас, все в порядке?
Женщина смутилась. Натали нахмурилась:
– Что случилось?
– Да так, – ответила та с принужденной улыбкой, – ничего особенного. – И, понизив голос, добавила: – У нас с Грегом возникли кое-какие трудности. Я решила пока переехать к вам.
Натали секунду раздумывала над словами Джилл Сибринг, потом сказала:
– Правильно решила. Занимай свою комнату и оставайся здесь сколько захочешь. Сегодня вечером в яхт-клубе вечеринка, а завтра – обед у нас, в Асконсете. Можешь отдыхать или помогать нам в офисе. Но сначала познакомься с моей помощницей.
Глава 14
Джилл Сибринг Оливии сразу понравилась. Чем имении, она не могла сказать: то ли открытой, приветливой улыбкой, то ли грустными глазами, а может, просто потому, что они ровесницы. На вечеринку Джилл надела почти такой же сари как, как у Оливии. Как бы то ни было, они разместились к машине Оливии и отправились на вечеринку все вместе.
– Наверное, я зря поехала, – сказала Джилл. – У меня был тяжелый день.
Оливия сидела за рулем. Тесс устроилась на заднем сиденье вместе с новой горничной – девушкой лет восемнадцати. По словам Натали, она оказалась гораздо проворнее и аккуратнее предыдущей. Как пойдут у нее дела дальше, покажет время.
– Кто-нибудь отвезет тебя домой пораньше, – сказала Оливия Джилл. Фуршет был назначен на пять часов. – Интересно, сколько времени продлится вечеринка?
Тесс протиснулась между сиденьями. На ней были белые шортики и голубая футболка с эмблемой «Асконсета», а волосы заплетены в тугую косичку.
– Сегодня будет фейерверк. Значит, до самого вечера.
– Ты уже видела местных детей? – спросила девочку Джилл.
– Да, многие занимаются со мной в одном классе яхт-клуба.
– Тогда ты хорошо повеселишься.
– Не знаю. Я с ними еще толком не познакомилась.
– Все равно будет чудесно, – сказала Джилл, и ее уверенность невольно передалась и Оливии.
– А где вы живете? – спросила Тесс у Джилл.
– В Вашингтоне.
– А почему ваш муж не приехал?
Оливия хотела было вмешаться и отвлечь Тесс, но Джилл спокойно ответила:
– У него много работы. Я всегда провожу здесь больше времени, чем он.
– Ты тоже работаешь? – спросила Оливия. Гладко причесанные светлые волосы, скромные, но элегантные украшения – все говорило о том, что перед ней деловая женщина.
– Не официально.
– Что это означает? – спросила Тесс.
Джилл улыбнулась:
– Мне не платят за работу. – И пояснила, обращаясь к Оливии: – Я занимаюсь рекламой благотворительных организаций.
– А почему вам не платят? – не унималась Тесс.
– У них нет денег.
– А дети у вас есть?
– Пока нет, – ответила Джилл.
Они остановились на стоянке у яхт-клуба сразу за машиной Карла. Еще один автомобиль припарковался рядом.
Саймона нигде не было видно. Значит, он либо не почувствовал ничего в то утро, либо не хотел в этом признаться. Оливия надеялась, что он приедет. Ведь обед в Большом доме больше семейное торжество, чего не скажешь о вечеринке в клубе. Здесь собралось человек сто.
Напрасно он прячется.
Но Оливия не стала выяснять причины его отсутствия у Натали и Карла. Она решила расспросить других и начала с Донны Гомес, помощницы Саймона. Донна, стройная, черноволосая, загорелая, выглядела не старше Оливии, хотя у нее было двое детей-подростков. Она приехала на праздник вместе с мужем и детьми, что, по ее словам, было в традициях Асконсета.
– Если такова традиция, то где ваш босс? – спросила ее Оливия.
– Саймон? Наверное, дома. Он редко появляется на людях, – ответила Донна.
– С тех пор как погибла его жена?
– Да нет, он вообще очень замкнутый человек. Можно сказать – нелюдимый. Вот жена у него была совсем другая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Патриотизм, – повторила Оливия. Ей вспомнился фильм «Музыкант», где Роберт Престон и музыканты его оркестра одеты в парадные военные мундиры, но боль в глазах Натали оказалась сильнее. Война не парад. Потеря близких, смерть – в этом нет ничего романтичного.
Натали грустно улыбнулась:
– Патриотизм ваше поколение тоже понимает по-другому.
– Я понимаю вас, – возразила Оливия.
– Нет. Когда я говорю «патриотизм», вы думаете о Джордже Скотте в роли генерала Паттона или о Мэри Лу Реттон олимпийской чемпионке. Для вас патриотизм – это шоу. Для нас – образ жизни. Когда мы вешаем на доме американский флаг, мы гордимся тем, что мы американцы. Вот и завтра, четвертого июля, мы будем праздновать День независимости. Наша страна завоевала свободу, но вы воспринимаете ее как должное. А наше поколение, прошедшее через Депрессию, научилось ценить ее. Пусть у нас не было денег, но свобода была. И за нее мы сражались во время Второй мировой.
– И вы тоже?
– Нет, я не служила в армии. Осталась в Асконсете. Но это не значит, что я ничего не делала. Каждый из нас трудился ради общей победы.
– И что делали вы? – спросила Оливия, представляя, как Натали работает на военном заводе, собирая бомбардировщики.
– Многое.
– А именно? Натали вздохнула:
– Служила в гражданской обороне наблюдателем. Поскольку мы жили на Восточном побережье, я думала, что первой встречу и небе «люфтваффе». К счастью, немецкие самолеты так и не появились.
– А что еще вы делали? – спросила Оливия. На этот раз она вообразила, как Натали скатывает бинты для Красного Креста и ухаживает за ранеными. Конечно, это не так впечатляюще, как работа на военном заводе, но зато более трогательно.
Натали выбрала одну из фотографий и показала Оливии. На снимке в поле трудились несколько человек.
– Асконсет превратился в настоящую овощную плантацию. Крупные хозяйства снабжали продуктами армию, мелкие же, вроде нашего, заполняли местный рынок.
– Здесь одни женщины.
– Больше никого и не осталось. Под руководством Джереми мы выполняли всю работу. Одна из женщин присматривала за детьми, а остальные трудились на полях.
Дети. Оливия вытащила из пачки другую фотографию – Натали с младенцем.
– Когда была сделана эта фотография?
– Незадолго до того, – ответила Натали, показывая на снимок женщин в поле. – Это мой сын Брэд. Он родился в сорок втором, ему дали это имя в честь моего брата. Сюзанна родилась в сорок четвертом, Грег – в шестидесятом.
– Брэд ни разу не звонил вам, – заметила Оливия.
– И не позвонит.
Оливия подумала, что Брэд-сын, как в свое время и Брэд-брат, отправился искать свое место в жизни, как вдруг Натали оглянулась на дверь и просияла.
– Вот так сюрприз! – воскликнула она, обнимая светловолосую молодую женщину, ровесницу Оливии. Блондинка в летних брюках и трикотажном топе была чуть выше Натали. Дутые золотые серьги, ожерелье и кольца с бриллиантами довершали ее наряд.
Натали окинула ее взглядом с головы до ног.
– Ты что-то бледна, невестка, но все такая же красавица. Как у вас, все в порядке?
Женщина смутилась. Натали нахмурилась:
– Что случилось?
– Да так, – ответила та с принужденной улыбкой, – ничего особенного. – И, понизив голос, добавила: – У нас с Грегом возникли кое-какие трудности. Я решила пока переехать к вам.
Натали секунду раздумывала над словами Джилл Сибринг, потом сказала:
– Правильно решила. Занимай свою комнату и оставайся здесь сколько захочешь. Сегодня вечером в яхт-клубе вечеринка, а завтра – обед у нас, в Асконсете. Можешь отдыхать или помогать нам в офисе. Но сначала познакомься с моей помощницей.
Глава 14
Джилл Сибринг Оливии сразу понравилась. Чем имении, она не могла сказать: то ли открытой, приветливой улыбкой, то ли грустными глазами, а может, просто потому, что они ровесницы. На вечеринку Джилл надела почти такой же сари как, как у Оливии. Как бы то ни было, они разместились к машине Оливии и отправились на вечеринку все вместе.
– Наверное, я зря поехала, – сказала Джилл. – У меня был тяжелый день.
Оливия сидела за рулем. Тесс устроилась на заднем сиденье вместе с новой горничной – девушкой лет восемнадцати. По словам Натали, она оказалась гораздо проворнее и аккуратнее предыдущей. Как пойдут у нее дела дальше, покажет время.
– Кто-нибудь отвезет тебя домой пораньше, – сказала Оливия Джилл. Фуршет был назначен на пять часов. – Интересно, сколько времени продлится вечеринка?
Тесс протиснулась между сиденьями. На ней были белые шортики и голубая футболка с эмблемой «Асконсета», а волосы заплетены в тугую косичку.
– Сегодня будет фейерверк. Значит, до самого вечера.
– Ты уже видела местных детей? – спросила девочку Джилл.
– Да, многие занимаются со мной в одном классе яхт-клуба.
– Тогда ты хорошо повеселишься.
– Не знаю. Я с ними еще толком не познакомилась.
– Все равно будет чудесно, – сказала Джилл, и ее уверенность невольно передалась и Оливии.
– А где вы живете? – спросила Тесс у Джилл.
– В Вашингтоне.
– А почему ваш муж не приехал?
Оливия хотела было вмешаться и отвлечь Тесс, но Джилл спокойно ответила:
– У него много работы. Я всегда провожу здесь больше времени, чем он.
– Ты тоже работаешь? – спросила Оливия. Гладко причесанные светлые волосы, скромные, но элегантные украшения – все говорило о том, что перед ней деловая женщина.
– Не официально.
– Что это означает? – спросила Тесс.
Джилл улыбнулась:
– Мне не платят за работу. – И пояснила, обращаясь к Оливии: – Я занимаюсь рекламой благотворительных организаций.
– А почему вам не платят? – не унималась Тесс.
– У них нет денег.
– А дети у вас есть?
– Пока нет, – ответила Джилл.
Они остановились на стоянке у яхт-клуба сразу за машиной Карла. Еще один автомобиль припарковался рядом.
Саймона нигде не было видно. Значит, он либо не почувствовал ничего в то утро, либо не хотел в этом признаться. Оливия надеялась, что он приедет. Ведь обед в Большом доме больше семейное торжество, чего не скажешь о вечеринке в клубе. Здесь собралось человек сто.
Напрасно он прячется.
Но Оливия не стала выяснять причины его отсутствия у Натали и Карла. Она решила расспросить других и начала с Донны Гомес, помощницы Саймона. Донна, стройная, черноволосая, загорелая, выглядела не старше Оливии, хотя у нее было двое детей-подростков. Она приехала на праздник вместе с мужем и детьми, что, по ее словам, было в традициях Асконсета.
– Если такова традиция, то где ваш босс? – спросила ее Оливия.
– Саймон? Наверное, дома. Он редко появляется на людях, – ответила Донна.
– С тех пор как погибла его жена?
– Да нет, он вообще очень замкнутый человек. Можно сказать – нелюдимый. Вот жена у него была совсем другая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89