Но я должна быть свободна, то есть ничем и никем не связана. Мне надо думать только о Тесс и о себе. Я на распутье – и в жизни, и в карьере. Мне сейчас не так-то легко.
Они шли по тропинке, разделявшей «каберне совиньон» от «шардонне». На безоблачном небосклоне поднялось солнце.
– А о чем ты мечтаешь? – спросил он.
– О чем мечтаю? То есть чем бы я хотела заняться?
– Ну, я не имею в виду работу в «Плазе», – заметил он, явно подтрунивая над ней.
Оливия не сразу ответила. Она не ожидала, что человек, который поначалу казался таким холодным и неразговорчивым, станет интересоваться ее будущим. И это отнюдь не облегчало ее задачу. Будь он грубым, высокомерным, ей было бы проще принять решение.
– О чем я мечтаю? – повторила она, собираясь с духом. – Честно?
Он кивнул.
– Мне бы хотелось сделать фотоэссе о пожилых.
Он слегка улыбнулся:
– О пожилых?
Она кивнула.
– Видишь ли, наше общество ориентировано на молодость и красоту. Старшее поколение выходит за эти рамки, но пожилые люди имеют огромный опыт – это читается в каждой их морщинке. Их лица выразительны и по-своему прекрасны. Я могла бы запечатлеть это на снимках. – Смутившись и испугавшись, что он станет смеяться над ее энтузиазмом, она добавила: – Это всего лишь планы.
Но Саймон не засмеялся.
– Виноградные кусты чем-то похожи на нас, людей. Чем они старше, тем ярче проявляется их характер. Куст должен расти четыре года, прежде чем начнет давать полноценный урожай. С возрастом качество только улучшается. Во время цветения и созревания мы подвязываем виноградные лозы, поэтому они становятся одинаковыми, как солдатики. Но зимой, когда листья опадают, ты видишь, что каждый куст неповторим.
Оливия готова была слушать его до бесконечности. Ей нравилось его воодушевление.
– Но когда листва опадает, плантации выглядят унылыми, разве не так?
– Нет. Зимняя спячка – очень важный период. Виноградник отдыхает и набирается сил для следующего сезона. Мы обрезаем ветки – это тоже очень важный момент. Ошибка может стоить урожая.
– Ты делаешь это сам?
– Донна мне помогает. И Паоло помогал. Осенью я кого-нибудь найму, но мне придется целый год учить этого человека. – Взгляд его стал рассеянным, на губах заиграла улыбка.
– Что такое? – спросила Оливия.
– Столько звуков, и все разные.
– Звуки?
– Да. Зимой виноградник полон звуков. Поскрипывают кусты на ветру, хрустят ветки, когда мы их обрезаем. Воздух морозный, изо рта идет пар. Солнца мало, но виноградным кустам достаточно. Потом приходит весна, и распускаются почки. Ты ждешь этого, встаешь по утрам ни свет, ни заря, гадаешь, когда же это, наконец, случится… и вот они распускаются – как всегда неожиданно. Это может произойти на рассвете, или около десяти утра, и даже в два часа дня – почки набухают и показываются зеленые листочки. И на виноградник опускается бледно-зеленая дымка. В этот момент внезапный мороз может погубить весь урожай.
– Весь урожай? – изумленно переспросила Оливия.
– Да, я знаю фермы, где это случалось. Но у нас такого не бывало ни разу. Нам помогает близость к океану. Благодаря влажному воздуху после потепления редко бывают заморозки. Но холод все-таки просачивается. Мы потеряли несколько рядов в низине из-за холодов. Разница даже в несколько градусов уже существенна. Но мы тщательно выбираем места посадки сортов. Одни из них более морозоустойчивы, другие – менее. Поэтому и сажаем одни на вершине холмов, другие – в низине; одним нужно утреннее солнце, другим – дневное.
– И как ты определяешь, что где сажать?
– Методом проб и ошибок.
– О Боже, ведь это, наверное, дорого!
– Не обязательно. Начиная выращивать «шардонне», мы посадили несколько кустов в различных местах. Здесь они росли лучше всего. Тогда мы заказали больше и посадили целую плантацию этого сорта. Сейчас этим кустам более десяти лет.
– И вам пришлось выкорчевать старые кусты на этом месте?
– Нет. Мы пытались здесь выращивать каберне, но у нас ничего не получилось. Зато на другой стороне холма он прекрасно плодоносит. Что хорошо для одного сорта, может быть плохо для другого. Все относительно. Нельзя забывать и о погоде. Микроклимат меняется с годами. Три года кусты плодоносили, и вдруг два года подряд неурожай. Видимо, для их посадки выбрали неподходящее место и время.
Они медленно шли по тропинке между рядами виноградных кустов. Неподходящее место и время.
– Это про нас, – тихо сказала Оливия. – Он остановился и молча взглянул на нее. – Неподходящее место и время, – повторила она вслух.
– Да. – Он посмотрел вдаль, на расстилающиеся впереди холмы, покрытые виноградниками. Глядя на него, она думала о том, что сейчас он красив как никогда.
– Может быть, через пять лет, – произнесла она намеренно беззаботным тоном, чтобы спугнуть облачко грусти, – я буду известна в «Плазе», а моя дочь напишет книгу, за которую будут биться лучшие издательства. Тесс станет еще одной Элоизой. Впрочем, ей будет тогда всего пятнадцать, но это не важно. Сейчас большой спрос на подростковые приключения. Она напишет «Дневник Тессы Джонс», а я буду его редактором. Мы получим огромный аванс за публикацию книги и сможем себе позволить роскошный особняк. Я выйду на пенсию, и мы снова приедем сюда. Тогда мне не нужно будет волноваться, где найти работу и в какую школу определить Тесс…
Она готова была говорить и говорить, но Саймон засмеялся и, обняв за плечи, притянул ее к себе. Они вместе зашагали обратно к дому. Этот бесхитростный дружеский жест очаровал Оливию.
Оливия стояла под душем и думала о Ромео и Джульетте. Одеваясь, вспоминала Антония и Клеопатру. О Скарлетт и Ретте Батлере она думала за завтраком, а завтрак Сюзанна приготовила великолепный. В кабинет Натали она поднималась, размышляя о Гвинет и Брэде.
Ее и Саймона нельзя назвать трагическими фигурами, но сегодня утром ей почему-то взгрустнулось. Работа не развеяла ее печали. Оливия реставрировала более поздние фотографии Натали, и мысли ее то и дело возвращались к противоречию между тем, что было и что могло быть.
Натали сразу же заметила перемену в ее настроении, когда поднялась в кабинет.
– Вы чем-то встревожены. Я могу вам помочь?
Оливия закрыла баночки с тушью и вздохнула:
– Нет. Я думала о том, где буду работать осенью. Лето пролетит быстро. – Она вытерла кисточки и сменила тему. – Я рада, что Сюзанна приехала. Она приятный человек. – Если Сюзанна и имела что-то против Оливии и Саймона или самой Натали, то никак этого не показывала. Она была со всеми приветлива и мила. – И она прекрасно готовит.
– Да, гораздо лучше меня, – согласилась Натали. – Я готовила, когда дети были маленькими, но моя кухня далеко не изысканна. Для меня это была просто еще одна обязанность домохозяйки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Они шли по тропинке, разделявшей «каберне совиньон» от «шардонне». На безоблачном небосклоне поднялось солнце.
– А о чем ты мечтаешь? – спросил он.
– О чем мечтаю? То есть чем бы я хотела заняться?
– Ну, я не имею в виду работу в «Плазе», – заметил он, явно подтрунивая над ней.
Оливия не сразу ответила. Она не ожидала, что человек, который поначалу казался таким холодным и неразговорчивым, станет интересоваться ее будущим. И это отнюдь не облегчало ее задачу. Будь он грубым, высокомерным, ей было бы проще принять решение.
– О чем я мечтаю? – повторила она, собираясь с духом. – Честно?
Он кивнул.
– Мне бы хотелось сделать фотоэссе о пожилых.
Он слегка улыбнулся:
– О пожилых?
Она кивнула.
– Видишь ли, наше общество ориентировано на молодость и красоту. Старшее поколение выходит за эти рамки, но пожилые люди имеют огромный опыт – это читается в каждой их морщинке. Их лица выразительны и по-своему прекрасны. Я могла бы запечатлеть это на снимках. – Смутившись и испугавшись, что он станет смеяться над ее энтузиазмом, она добавила: – Это всего лишь планы.
Но Саймон не засмеялся.
– Виноградные кусты чем-то похожи на нас, людей. Чем они старше, тем ярче проявляется их характер. Куст должен расти четыре года, прежде чем начнет давать полноценный урожай. С возрастом качество только улучшается. Во время цветения и созревания мы подвязываем виноградные лозы, поэтому они становятся одинаковыми, как солдатики. Но зимой, когда листья опадают, ты видишь, что каждый куст неповторим.
Оливия готова была слушать его до бесконечности. Ей нравилось его воодушевление.
– Но когда листва опадает, плантации выглядят унылыми, разве не так?
– Нет. Зимняя спячка – очень важный период. Виноградник отдыхает и набирается сил для следующего сезона. Мы обрезаем ветки – это тоже очень важный момент. Ошибка может стоить урожая.
– Ты делаешь это сам?
– Донна мне помогает. И Паоло помогал. Осенью я кого-нибудь найму, но мне придется целый год учить этого человека. – Взгляд его стал рассеянным, на губах заиграла улыбка.
– Что такое? – спросила Оливия.
– Столько звуков, и все разные.
– Звуки?
– Да. Зимой виноградник полон звуков. Поскрипывают кусты на ветру, хрустят ветки, когда мы их обрезаем. Воздух морозный, изо рта идет пар. Солнца мало, но виноградным кустам достаточно. Потом приходит весна, и распускаются почки. Ты ждешь этого, встаешь по утрам ни свет, ни заря, гадаешь, когда же это, наконец, случится… и вот они распускаются – как всегда неожиданно. Это может произойти на рассвете, или около десяти утра, и даже в два часа дня – почки набухают и показываются зеленые листочки. И на виноградник опускается бледно-зеленая дымка. В этот момент внезапный мороз может погубить весь урожай.
– Весь урожай? – изумленно переспросила Оливия.
– Да, я знаю фермы, где это случалось. Но у нас такого не бывало ни разу. Нам помогает близость к океану. Благодаря влажному воздуху после потепления редко бывают заморозки. Но холод все-таки просачивается. Мы потеряли несколько рядов в низине из-за холодов. Разница даже в несколько градусов уже существенна. Но мы тщательно выбираем места посадки сортов. Одни из них более морозоустойчивы, другие – менее. Поэтому и сажаем одни на вершине холмов, другие – в низине; одним нужно утреннее солнце, другим – дневное.
– И как ты определяешь, что где сажать?
– Методом проб и ошибок.
– О Боже, ведь это, наверное, дорого!
– Не обязательно. Начиная выращивать «шардонне», мы посадили несколько кустов в различных местах. Здесь они росли лучше всего. Тогда мы заказали больше и посадили целую плантацию этого сорта. Сейчас этим кустам более десяти лет.
– И вам пришлось выкорчевать старые кусты на этом месте?
– Нет. Мы пытались здесь выращивать каберне, но у нас ничего не получилось. Зато на другой стороне холма он прекрасно плодоносит. Что хорошо для одного сорта, может быть плохо для другого. Все относительно. Нельзя забывать и о погоде. Микроклимат меняется с годами. Три года кусты плодоносили, и вдруг два года подряд неурожай. Видимо, для их посадки выбрали неподходящее место и время.
Они медленно шли по тропинке между рядами виноградных кустов. Неподходящее место и время.
– Это про нас, – тихо сказала Оливия. – Он остановился и молча взглянул на нее. – Неподходящее место и время, – повторила она вслух.
– Да. – Он посмотрел вдаль, на расстилающиеся впереди холмы, покрытые виноградниками. Глядя на него, она думала о том, что сейчас он красив как никогда.
– Может быть, через пять лет, – произнесла она намеренно беззаботным тоном, чтобы спугнуть облачко грусти, – я буду известна в «Плазе», а моя дочь напишет книгу, за которую будут биться лучшие издательства. Тесс станет еще одной Элоизой. Впрочем, ей будет тогда всего пятнадцать, но это не важно. Сейчас большой спрос на подростковые приключения. Она напишет «Дневник Тессы Джонс», а я буду его редактором. Мы получим огромный аванс за публикацию книги и сможем себе позволить роскошный особняк. Я выйду на пенсию, и мы снова приедем сюда. Тогда мне не нужно будет волноваться, где найти работу и в какую школу определить Тесс…
Она готова была говорить и говорить, но Саймон засмеялся и, обняв за плечи, притянул ее к себе. Они вместе зашагали обратно к дому. Этот бесхитростный дружеский жест очаровал Оливию.
Оливия стояла под душем и думала о Ромео и Джульетте. Одеваясь, вспоминала Антония и Клеопатру. О Скарлетт и Ретте Батлере она думала за завтраком, а завтрак Сюзанна приготовила великолепный. В кабинет Натали она поднималась, размышляя о Гвинет и Брэде.
Ее и Саймона нельзя назвать трагическими фигурами, но сегодня утром ей почему-то взгрустнулось. Работа не развеяла ее печали. Оливия реставрировала более поздние фотографии Натали, и мысли ее то и дело возвращались к противоречию между тем, что было и что могло быть.
Натали сразу же заметила перемену в ее настроении, когда поднялась в кабинет.
– Вы чем-то встревожены. Я могу вам помочь?
Оливия закрыла баночки с тушью и вздохнула:
– Нет. Я думала о том, где буду работать осенью. Лето пролетит быстро. – Она вытерла кисточки и сменила тему. – Я рада, что Сюзанна приехала. Она приятный человек. – Если Сюзанна и имела что-то против Оливии и Саймона или самой Натали, то никак этого не показывала. Она была со всеми приветлива и мила. – И она прекрасно готовит.
– Да, гораздо лучше меня, – согласилась Натали. – Я готовила, когда дети были маленькими, но моя кухня далеко не изысканна. Для меня это была просто еще одна обязанность домохозяйки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89