Ради этого он и согласился сюда прийти. Здесь подают мороженое, которое гости сами себе накладывают и украшают. Хочешь, научим тебя? – спросила она Тесс.
Тесс приложила руку к животу.
– Не очень – я и так объелась.
– Ну тогда чуть позже, хорошо? Приглашаем вас на нашу яхту – полюбоваться фейерверком.
Оливия была готова принять приглашение, но на палубе вдруг появился мим. Он балансировал на доске так, словно шел по проволоке над пропастью. Вокруг него тут же собралась толпа.
Сэнди улыбнулась Оливии и повела Сета к импровизированной сцене.
Оливия хотела было последовать за ними, но дочь удержала ее.
– Я с ними не пойду, – сказала она.
– Почему? Там же весело.
– Да? Он же глухой!
Оливия удивленно воззрилась на девочку:
– Ну и что?
– Я не могу с ним говорить. Он глухой.
– Вы будете смотреть фейерверк, а для этого вовсе не нужно разговаривать. Это просто прогулка на яхте, Тесс, а не урок в клубе.
– Да, но она пригласила меня только потому, что другие дети меня не пригласили.
– Не думаю. Она просто хотела сделать нам приятное, развлечь нас.
– Тоже мне развлечение! У меня дислексия, а он глухой. Мне его дружба не нужна.
Оливия в ужасе смотрела на дочь.
– Как ты можешь так говорить? – Тесс упрямо насупилась. Оливия приложила руку к груди и повторила: – Как ты можешь говорить так? – Она не на шутку рассердилась. Сейчас возьмет и отвезет ее домой и никаких праздников! – Мне стыдно за тебя, Тесс. В чем же виноват этот мальчик?
– Он глухой, – повторила Тесс, поправив очки на носу.
– А у тебя дислексия. Я медленно пишу, Сэнди странно одевается, а Натали семьдесят шесть лет. Сет может читать по губам и понимать язык жестов. Но это не делает его хуже других. Это-то я и пыталась тебе внушить столько времени. Ты не хуже других. Ты воспринимаешь текст не так, как другие дети, но в этом нет ничего постыдного. В конце концов, ты вырастешь и поступишь в колледж, потом устроишься на работу. Этот мальчик общается не так, как мы. Но он тоже вырастет и будет учиться, работать. Господи, Тесс, тебе ли задаваться и презирать тех, кто не похож на других?
Тесс заметно сникла и опустила голову.
– А сострадание? – продолжала Оливия. – Этот мальчик не может слышать. Он не может слышать музыку, слова, щебет птенцов в гнезде. Он не знает, как мурлычет кот. Он просыпается по ночам и не слышит, есть ли кто-нибудь в его комнате. Ему приходится трудиться вдвое больше, чем тебе, чтобы достичь того же результата в учебе.
Тесс понуро молчала.
– Мне хотелось пойти с другими детьми.
– Потому что с ними все хотят дружить? Но ведь главное не то, что на поверхности, а то, что внутри.
– Только не в моем возрасте, – буркнула Тесс.
– Да в любом возрасте! – взорвалась Оливия. Проведя рукой по волосам, она немного успокоилась и продолжала; – По сравнению с этим мальчиком тебе просто повезло. Разве ты не понимаешь? Нет, потому что только тем и занимаешься, что все время себя жалеешь. – Она решительно выпрямилась. – Слушай меня, Тесс. У тебя есть выбор. Либо ты замыкаешься в своих неудачах, либо пытаешься их преодолеть. В общении с другими людьми тебе мешает не дислексия. Эти ребята понятия не имеют, что у тебя проблемы с чтением. Но они видят твою заносчивость и не хотят с тобой дружить. – Устало вздохнув, она опустила руки. – Я люблю тебя, Тесс. Люблю всем сердцем. Если бы ты сказала мне, что тебе не нравится Сет, потому что он задавака, жадина или… дурак, в конце концов, я бы не стала тебя ругать. Но презирать человека за то, что он глухой, низко.
Вид у дочки был совсем убитый. Оливия поняла, что Тесс раскаивается.
– Итак, ты запомнила мои слова?
Оливия подождала, пока не услышала тихое «да». Итак, она победила, но чувствовала себя усталой и опустошенной.
– Что ж, пора домой. Пойдем попрощаемся с Натали, Но у самой двери клуба они столкнулись с Джилл.
– А я уже думала, вы уехали.
– Да вот собираемся. Предупрежу Натали, и можем ехать… Ты устала?
– Немного, – сказала Джилл, опускаясь на скамью. – Я подожду вас здесь.
– Мы скоро.
Оливия пошла искать Натали. Она все еще сердилась на дочь и даже не смотрела в ее сторону. Гости толпились у буфетных стоек в ожидании мороженого. Тесс бы оно понравилось – что ж, пусть это послужит ей уроком.
Натали и Карл сидели с друзьями на палубе. Солнце почти село, сгущались сумерки.
Оливия наклонилась к Натали.
– Мы возвращаемся домой, – тихо сказала она. – Я хотела вас поблагодарить. Это был чудесный вечер.
– И вы не останетесь посмотреть фейерверк?
Оливия улыбнулась и покачала головой:
– Я устала. Отвезу Джилл – у нее был тяжелый день.
– Отвезете ее и снова приезжайте, – предложила Натали.
Ее искреннее дружелюбие почти убедило Оливию изменить свое решение. Но Натали здесь с друзьями, и все друг друга знают, а Оливия все еще чувствовала себя немножко чужой.
– Спасибо, но я не могу, – мягко отказалась она и уже собралась идти, как перед ней появилась Сэнди.
– Вот вы где! Тесс говорит, что вы едете домой. Может, отпустите ее с нами? Я ее потом привезу.
Ну конечно, рядом с Сэнди стояла Тесс. Сет тоже тут.
Первым побуждением Оливии было отказаться от приглашения: Тесс не заслужила фейерверка и прогулки на яхте этих очаровательных гостеприимных людей.
Но у девочки такой сокрушенный, виноватый вид. И Сет с надеждой смотрел на Оливию.
– Я так хочу покататься на яхте, – робко сказала Тесс.
Оливии вдруг пришла в голову циничная мысль: что, если Тесс выбрала из двух зол меньшее? Рассерженная мамаша или яхта? Но Оливия сама убеждала ее принять приглашение Сэнди.
– Вам не трудно будет подбросить ее до дома? – спросила Оливия Сэнди.
– Разумеется, нет. – Улыбаясь, Сэнди обняла детей. – Ну, мы пошли.
Глава 15
– Что ты думаешь о Натали и Карле? – спросила Оливия Джилл по дороге домой.
Джилл устало откинулась головой на спинку сиденья.
– Я думаю, это правильно. Натали чиста перед памятью Эла. Он умер. Она может снова выйти замуж. – Джилл усмехнулась. – Мне легко говорить – он же не мой отец.
– Каким он был?
– Веселым, общительным. Одним словом – душа компании. Ему бы политиком быть. – В ее голосе звучало неподдельное восхищение. – У него была прекрасная память на лица и имена. Он мог забыть про годовщину своей свадьбы, но если встречал человека, с которым случайно познакомился лет пять назад, тут же окликал его по имени и радушно протягивал руку.
– Потрясающе.
– Я сама была тому свидетельницей. Он часто навещал нас с Грегом в Вашингтоне. Мы шли в ресторан, и если он встречал знакомого, тут же направлялся к его столику поздороваться. А если это был ветеран войны, он мог говорить с ним часами. Правда, беседа проходила в форме монолога. Те, кому пришлось сидеть в окопах, не любили об этом вспоминать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Тесс приложила руку к животу.
– Не очень – я и так объелась.
– Ну тогда чуть позже, хорошо? Приглашаем вас на нашу яхту – полюбоваться фейерверком.
Оливия была готова принять приглашение, но на палубе вдруг появился мим. Он балансировал на доске так, словно шел по проволоке над пропастью. Вокруг него тут же собралась толпа.
Сэнди улыбнулась Оливии и повела Сета к импровизированной сцене.
Оливия хотела было последовать за ними, но дочь удержала ее.
– Я с ними не пойду, – сказала она.
– Почему? Там же весело.
– Да? Он же глухой!
Оливия удивленно воззрилась на девочку:
– Ну и что?
– Я не могу с ним говорить. Он глухой.
– Вы будете смотреть фейерверк, а для этого вовсе не нужно разговаривать. Это просто прогулка на яхте, Тесс, а не урок в клубе.
– Да, но она пригласила меня только потому, что другие дети меня не пригласили.
– Не думаю. Она просто хотела сделать нам приятное, развлечь нас.
– Тоже мне развлечение! У меня дислексия, а он глухой. Мне его дружба не нужна.
Оливия в ужасе смотрела на дочь.
– Как ты можешь так говорить? – Тесс упрямо насупилась. Оливия приложила руку к груди и повторила: – Как ты можешь говорить так? – Она не на шутку рассердилась. Сейчас возьмет и отвезет ее домой и никаких праздников! – Мне стыдно за тебя, Тесс. В чем же виноват этот мальчик?
– Он глухой, – повторила Тесс, поправив очки на носу.
– А у тебя дислексия. Я медленно пишу, Сэнди странно одевается, а Натали семьдесят шесть лет. Сет может читать по губам и понимать язык жестов. Но это не делает его хуже других. Это-то я и пыталась тебе внушить столько времени. Ты не хуже других. Ты воспринимаешь текст не так, как другие дети, но в этом нет ничего постыдного. В конце концов, ты вырастешь и поступишь в колледж, потом устроишься на работу. Этот мальчик общается не так, как мы. Но он тоже вырастет и будет учиться, работать. Господи, Тесс, тебе ли задаваться и презирать тех, кто не похож на других?
Тесс заметно сникла и опустила голову.
– А сострадание? – продолжала Оливия. – Этот мальчик не может слышать. Он не может слышать музыку, слова, щебет птенцов в гнезде. Он не знает, как мурлычет кот. Он просыпается по ночам и не слышит, есть ли кто-нибудь в его комнате. Ему приходится трудиться вдвое больше, чем тебе, чтобы достичь того же результата в учебе.
Тесс понуро молчала.
– Мне хотелось пойти с другими детьми.
– Потому что с ними все хотят дружить? Но ведь главное не то, что на поверхности, а то, что внутри.
– Только не в моем возрасте, – буркнула Тесс.
– Да в любом возрасте! – взорвалась Оливия. Проведя рукой по волосам, она немного успокоилась и продолжала; – По сравнению с этим мальчиком тебе просто повезло. Разве ты не понимаешь? Нет, потому что только тем и занимаешься, что все время себя жалеешь. – Она решительно выпрямилась. – Слушай меня, Тесс. У тебя есть выбор. Либо ты замыкаешься в своих неудачах, либо пытаешься их преодолеть. В общении с другими людьми тебе мешает не дислексия. Эти ребята понятия не имеют, что у тебя проблемы с чтением. Но они видят твою заносчивость и не хотят с тобой дружить. – Устало вздохнув, она опустила руки. – Я люблю тебя, Тесс. Люблю всем сердцем. Если бы ты сказала мне, что тебе не нравится Сет, потому что он задавака, жадина или… дурак, в конце концов, я бы не стала тебя ругать. Но презирать человека за то, что он глухой, низко.
Вид у дочки был совсем убитый. Оливия поняла, что Тесс раскаивается.
– Итак, ты запомнила мои слова?
Оливия подождала, пока не услышала тихое «да». Итак, она победила, но чувствовала себя усталой и опустошенной.
– Что ж, пора домой. Пойдем попрощаемся с Натали, Но у самой двери клуба они столкнулись с Джилл.
– А я уже думала, вы уехали.
– Да вот собираемся. Предупрежу Натали, и можем ехать… Ты устала?
– Немного, – сказала Джилл, опускаясь на скамью. – Я подожду вас здесь.
– Мы скоро.
Оливия пошла искать Натали. Она все еще сердилась на дочь и даже не смотрела в ее сторону. Гости толпились у буфетных стоек в ожидании мороженого. Тесс бы оно понравилось – что ж, пусть это послужит ей уроком.
Натали и Карл сидели с друзьями на палубе. Солнце почти село, сгущались сумерки.
Оливия наклонилась к Натали.
– Мы возвращаемся домой, – тихо сказала она. – Я хотела вас поблагодарить. Это был чудесный вечер.
– И вы не останетесь посмотреть фейерверк?
Оливия улыбнулась и покачала головой:
– Я устала. Отвезу Джилл – у нее был тяжелый день.
– Отвезете ее и снова приезжайте, – предложила Натали.
Ее искреннее дружелюбие почти убедило Оливию изменить свое решение. Но Натали здесь с друзьями, и все друг друга знают, а Оливия все еще чувствовала себя немножко чужой.
– Спасибо, но я не могу, – мягко отказалась она и уже собралась идти, как перед ней появилась Сэнди.
– Вот вы где! Тесс говорит, что вы едете домой. Может, отпустите ее с нами? Я ее потом привезу.
Ну конечно, рядом с Сэнди стояла Тесс. Сет тоже тут.
Первым побуждением Оливии было отказаться от приглашения: Тесс не заслужила фейерверка и прогулки на яхте этих очаровательных гостеприимных людей.
Но у девочки такой сокрушенный, виноватый вид. И Сет с надеждой смотрел на Оливию.
– Я так хочу покататься на яхте, – робко сказала Тесс.
Оливии вдруг пришла в голову циничная мысль: что, если Тесс выбрала из двух зол меньшее? Рассерженная мамаша или яхта? Но Оливия сама убеждала ее принять приглашение Сэнди.
– Вам не трудно будет подбросить ее до дома? – спросила Оливия Сэнди.
– Разумеется, нет. – Улыбаясь, Сэнди обняла детей. – Ну, мы пошли.
Глава 15
– Что ты думаешь о Натали и Карле? – спросила Оливия Джилл по дороге домой.
Джилл устало откинулась головой на спинку сиденья.
– Я думаю, это правильно. Натали чиста перед памятью Эла. Он умер. Она может снова выйти замуж. – Джилл усмехнулась. – Мне легко говорить – он же не мой отец.
– Каким он был?
– Веселым, общительным. Одним словом – душа компании. Ему бы политиком быть. – В ее голосе звучало неподдельное восхищение. – У него была прекрасная память на лица и имена. Он мог забыть про годовщину своей свадьбы, но если встречал человека, с которым случайно познакомился лет пять назад, тут же окликал его по имени и радушно протягивал руку.
– Потрясающе.
– Я сама была тому свидетельницей. Он часто навещал нас с Грегом в Вашингтоне. Мы шли в ресторан, и если он встречал знакомого, тут же направлялся к его столику поздороваться. А если это был ветеран войны, он мог говорить с ним часами. Правда, беседа проходила в форме монолога. Те, кому пришлось сидеть в окопах, не любили об этом вспоминать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89