Спокойная, уверенная улыбка ж сходила с его лица.
По правде сказать, о нас он думал в те дни меньше всего. Он потерял семейный бизнес. Целый месяц пытался спасти хоть что-нибудь, но тщетно. Теперь он должен был сообщить нам эту печальную новость. Воскресенье – самый подходящий день для подобных признаний. В этот день посещают церковь, что настраивает на понимание и прощение.
Мы вернулись из церкви и обедали всей семьей. Отец был слишком слаб и в церковь не ходил, но присоединился к нам за столом. Александр подождал, пока с едой покончат. Детей отправили спать. Я вымыла посуду.
Эл и мой отец слушали радио. Как только я вернулась в комнату, Александр выключил приемник.
– Плохие новости, – сказал он, садясь в кресло, и пождал нам о том, что натворил его управляющий. Рассказал и о своих попытках спасти фабрики, и о розысках, предпринятых полицией.
Я внимательно слушала, но страшный смысл его слов дошел до меня не сразу. Ведь Александр спасет Асконсет. Ради этого я и вышла за него замуж, не дождавшись Карла.
Вот только денег у Александра больше нет. И спасти Асконсет он не сможет.
Мой отец побелел как полотно. Трижды пытался он подняться и только с моей помощью смог встать. Дрожь сотрясала его тщедушное старческое тело. Помню, я начала нести какую-то чепуху, только чтобы его отвлечь.
«Мы найдем деньги, – говорила я, – и закупим новые сорта винограда. Не волнуйся, все образуется. Ложись и набирайся сил. Когда прибудут саженцы, ты научишь нас с Джереми за ними ухаживать».
Он молчал, отвернувшись и глядя в окно пустым, безразличным взглядом. Все было кончено – он не выдержал ударов судьбы.
Я любила отца, и видеть, как он на моих глазах теряет веру в свою мечту, было очень больно. Я уложила его в постель и сидела с ним, пока не проснулись дети. К тому времени Александр уже снова был полон энергии и оптимизма.
Но не я. Мне надо было побыть одной и все хорошенько обдумать.
Я попросила его приглядеть за детьми, но он сказал, что поедет в Ньюпорт встретиться с фронтовым другом.
Я взяла детей с собой. Брэду было пять, и он побежал впереди. Я подхватила на руки Сюзанну, которой едва исполнилось два годика.
Мы шли к океану. Сентябрьский день выдался солнечным, но холодным. Добравшись до берега, поднялись на скалу, где нас не могли достать брызги.
Волны с силой разбивались о прибрежные скалы. Я наблюдала за ними как завороженная, на душе у меня было пусто и горько. Отчаяние овладело мной.
В какой-то момент мне захотелось прыгнуть вниз и погрузиться в ледяную пучину.
Но тут Брэд обнял меня за шею. Океан пугал его, и он искал у меня защиты.
Этого было достаточно, чтобы я пришла в чувство.
Подхватив детей, я зашагала домой. Не знаю, где я взяла силы, чтобы донести их обоих, но я это сделала. Вернувшись на ферму, приняла решение, которое оказалось прозорливым.
«Решение, которое оказалось прозорливым», – напечатала Оливия и откинулась в кресле. Она всегда считала Натали оптимисткой. Но оптимист вряд ли станет всерьез подумывать о самоубийстве.
Оливия встала и подошла к окну. Вдалеке между рядами виноградных кустов прохаживалась Натали вместе с дизайнером, которая должна была сделать эскизы новых ярлыков для вин Асконсета. Они гуляли по винограднику уже около часа. Натали считала, что художница должна сначала проникнуться красотой этих мест, прежде чем приняться за наброски.
«Прозорливое». Оливия заглянула в словарь. Прозорливое – значит, проницательное, мудрое, пророческое.
Ей не терпелось услышать продолжение истории. Натали обещала вернуться, но до сих пор была занята с дизайнером.
Тесс захочет перекусить, перед тем как ехать в яхт-клуб. Новая кухарка не проработала и дня, а Натали уже подыскивала ей замену. Оливия, покупавшая готовые завтраки в закусочной у перекрестка, решила, наконец, что вполне способна приготовить сандвичи самостоятельно. К примеру, сандвичи с тунцом – Натали и Карл их очень любят.
Она нашла в кладовой банку с тунцом и майонез в холодильнике, смешала их и намазала на хлеб. Добавив кочанный салат, разрезала каждый сандвич пополам. Ничего особенного. Ленч не ее стихия.
В ожидании Тесс она читала газету, как вдруг в комнату вошел Саймон. Он увидел ее и остановился, потом быстро шагнул к холодильнику, достал бутылку с водой и выпил ее.
– Жара страшная, – сказал он, повернувшись к Оливии. – А кто сделал сандвичи?
– Я, – ответила она, отложив газету. – Рискни – съешь кусочек. Я готовить не умею. – Ей хотелось уметь. Мужчины любят домашнюю стряпню. Но им также нравятся длинные белокурые волосы, а этого у нее тоже нет.
Он приподнял слой сандвича.
– Чем же плох тунец?
– Да ничем, но с ним можно приготовить блюда гораздо вкуснее. Мадалена прекрасно готовила сандвичи. Мне так и не удалось добиться от нее, как она это делала.
– Она добавляла лук.
– Лук?
– Крошила в майонез.
– Ах вот оно что! – Оливия скрестила руки на груди. Саймон смотрел на нее, и она чувствовала себя ужасно неловко – ну где ее пышные золотистые волосы? Она просто жалкая мышка по сравнению с ним. – Как поживают котята? – спросила она.
– Ползают – такие крохи. – Он кивнул на сандвич. – Можно?
– Угощайся.
Значит, лук с майонезом. Надо запомнить. Впрочем, Саймону, похоже, и так нравятся ее сандвичи.
– Натали рада, что Бак оказался кошкой, – сказала она после некоторого молчания, чтобы он не подумал, будто она напрашивается на комплимент.
– Да, она мне твердит об этом весь день. Я этого не переживу, – сказал он, усмехнувшись. Его, по-видимому, не сильно расстроил этот факт – скорее позабавил.
Оливия ждала, когда он улыбнется, но его взгляд коснулся ее губ, и она тут же забыла об улыбке.
– Где Натали? – спросила она, чтобы не молчать. – Все еще на винограднике?
– Да. – Он взял еще один сандвич.
Оливия взглянула на часы.
– А где Тесс? – Вопрос был риторический, и она не ожидала ответа.
– У меня дома. Хотела посмотреть на котят. Я показал ей дорогу.
– И напрасно. Она теперь будет у тебя там торчать день и ночь. Тесс только о котятах и говорит.
– А почему бы тебе не взять одного, когда они чуть-чуть подрастут? А еще лучше – возьмите двоих или всех пятерых.
– Вряд ли это возможно. У нас нет своего дома. Я даже не знаю, где мы будем жить осенью. А некоторые домовладельцы терпеть не могут кошек.
– Что ж, у вас пока есть время на раздумья – целых шесть недель. – Он направился к двери, захватив с собой еще один сандвич. – Очень вкусно. По правде сказать, с луком мне не нравилось. Спасибо за ленч.
* * *
– «Решение, которое оказалось прозорливым», – прочитала вслух Оливия, чтобы напомнить Натали, на чем они остановились. Она сидела в кресле с блокнотом на коленях. К этому времени она уже успела покормить Тесс и отправить ее в яхт-клуб, а Саймона выкинуть из головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
По правде сказать, о нас он думал в те дни меньше всего. Он потерял семейный бизнес. Целый месяц пытался спасти хоть что-нибудь, но тщетно. Теперь он должен был сообщить нам эту печальную новость. Воскресенье – самый подходящий день для подобных признаний. В этот день посещают церковь, что настраивает на понимание и прощение.
Мы вернулись из церкви и обедали всей семьей. Отец был слишком слаб и в церковь не ходил, но присоединился к нам за столом. Александр подождал, пока с едой покончат. Детей отправили спать. Я вымыла посуду.
Эл и мой отец слушали радио. Как только я вернулась в комнату, Александр выключил приемник.
– Плохие новости, – сказал он, садясь в кресло, и пождал нам о том, что натворил его управляющий. Рассказал и о своих попытках спасти фабрики, и о розысках, предпринятых полицией.
Я внимательно слушала, но страшный смысл его слов дошел до меня не сразу. Ведь Александр спасет Асконсет. Ради этого я и вышла за него замуж, не дождавшись Карла.
Вот только денег у Александра больше нет. И спасти Асконсет он не сможет.
Мой отец побелел как полотно. Трижды пытался он подняться и только с моей помощью смог встать. Дрожь сотрясала его тщедушное старческое тело. Помню, я начала нести какую-то чепуху, только чтобы его отвлечь.
«Мы найдем деньги, – говорила я, – и закупим новые сорта винограда. Не волнуйся, все образуется. Ложись и набирайся сил. Когда прибудут саженцы, ты научишь нас с Джереми за ними ухаживать».
Он молчал, отвернувшись и глядя в окно пустым, безразличным взглядом. Все было кончено – он не выдержал ударов судьбы.
Я любила отца, и видеть, как он на моих глазах теряет веру в свою мечту, было очень больно. Я уложила его в постель и сидела с ним, пока не проснулись дети. К тому времени Александр уже снова был полон энергии и оптимизма.
Но не я. Мне надо было побыть одной и все хорошенько обдумать.
Я попросила его приглядеть за детьми, но он сказал, что поедет в Ньюпорт встретиться с фронтовым другом.
Я взяла детей с собой. Брэду было пять, и он побежал впереди. Я подхватила на руки Сюзанну, которой едва исполнилось два годика.
Мы шли к океану. Сентябрьский день выдался солнечным, но холодным. Добравшись до берега, поднялись на скалу, где нас не могли достать брызги.
Волны с силой разбивались о прибрежные скалы. Я наблюдала за ними как завороженная, на душе у меня было пусто и горько. Отчаяние овладело мной.
В какой-то момент мне захотелось прыгнуть вниз и погрузиться в ледяную пучину.
Но тут Брэд обнял меня за шею. Океан пугал его, и он искал у меня защиты.
Этого было достаточно, чтобы я пришла в чувство.
Подхватив детей, я зашагала домой. Не знаю, где я взяла силы, чтобы донести их обоих, но я это сделала. Вернувшись на ферму, приняла решение, которое оказалось прозорливым.
«Решение, которое оказалось прозорливым», – напечатала Оливия и откинулась в кресле. Она всегда считала Натали оптимисткой. Но оптимист вряд ли станет всерьез подумывать о самоубийстве.
Оливия встала и подошла к окну. Вдалеке между рядами виноградных кустов прохаживалась Натали вместе с дизайнером, которая должна была сделать эскизы новых ярлыков для вин Асконсета. Они гуляли по винограднику уже около часа. Натали считала, что художница должна сначала проникнуться красотой этих мест, прежде чем приняться за наброски.
«Прозорливое». Оливия заглянула в словарь. Прозорливое – значит, проницательное, мудрое, пророческое.
Ей не терпелось услышать продолжение истории. Натали обещала вернуться, но до сих пор была занята с дизайнером.
Тесс захочет перекусить, перед тем как ехать в яхт-клуб. Новая кухарка не проработала и дня, а Натали уже подыскивала ей замену. Оливия, покупавшая готовые завтраки в закусочной у перекрестка, решила, наконец, что вполне способна приготовить сандвичи самостоятельно. К примеру, сандвичи с тунцом – Натали и Карл их очень любят.
Она нашла в кладовой банку с тунцом и майонез в холодильнике, смешала их и намазала на хлеб. Добавив кочанный салат, разрезала каждый сандвич пополам. Ничего особенного. Ленч не ее стихия.
В ожидании Тесс она читала газету, как вдруг в комнату вошел Саймон. Он увидел ее и остановился, потом быстро шагнул к холодильнику, достал бутылку с водой и выпил ее.
– Жара страшная, – сказал он, повернувшись к Оливии. – А кто сделал сандвичи?
– Я, – ответила она, отложив газету. – Рискни – съешь кусочек. Я готовить не умею. – Ей хотелось уметь. Мужчины любят домашнюю стряпню. Но им также нравятся длинные белокурые волосы, а этого у нее тоже нет.
Он приподнял слой сандвича.
– Чем же плох тунец?
– Да ничем, но с ним можно приготовить блюда гораздо вкуснее. Мадалена прекрасно готовила сандвичи. Мне так и не удалось добиться от нее, как она это делала.
– Она добавляла лук.
– Лук?
– Крошила в майонез.
– Ах вот оно что! – Оливия скрестила руки на груди. Саймон смотрел на нее, и она чувствовала себя ужасно неловко – ну где ее пышные золотистые волосы? Она просто жалкая мышка по сравнению с ним. – Как поживают котята? – спросила она.
– Ползают – такие крохи. – Он кивнул на сандвич. – Можно?
– Угощайся.
Значит, лук с майонезом. Надо запомнить. Впрочем, Саймону, похоже, и так нравятся ее сандвичи.
– Натали рада, что Бак оказался кошкой, – сказала она после некоторого молчания, чтобы он не подумал, будто она напрашивается на комплимент.
– Да, она мне твердит об этом весь день. Я этого не переживу, – сказал он, усмехнувшись. Его, по-видимому, не сильно расстроил этот факт – скорее позабавил.
Оливия ждала, когда он улыбнется, но его взгляд коснулся ее губ, и она тут же забыла об улыбке.
– Где Натали? – спросила она, чтобы не молчать. – Все еще на винограднике?
– Да. – Он взял еще один сандвич.
Оливия взглянула на часы.
– А где Тесс? – Вопрос был риторический, и она не ожидала ответа.
– У меня дома. Хотела посмотреть на котят. Я показал ей дорогу.
– И напрасно. Она теперь будет у тебя там торчать день и ночь. Тесс только о котятах и говорит.
– А почему бы тебе не взять одного, когда они чуть-чуть подрастут? А еще лучше – возьмите двоих или всех пятерых.
– Вряд ли это возможно. У нас нет своего дома. Я даже не знаю, где мы будем жить осенью. А некоторые домовладельцы терпеть не могут кошек.
– Что ж, у вас пока есть время на раздумья – целых шесть недель. – Он направился к двери, захватив с собой еще один сандвич. – Очень вкусно. По правде сказать, с луком мне не нравилось. Спасибо за ленч.
* * *
– «Решение, которое оказалось прозорливым», – прочитала вслух Оливия, чтобы напомнить Натали, на чем они остановились. Она сидела в кресле с блокнотом на коленях. К этому времени она уже успела покормить Тесс и отправить ее в яхт-клуб, а Саймона выкинуть из головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89