Разумеется, я позабочусь, чтобы дети, когда настанет срок их покинуть, жили в достатке. Матерью я тоже буду лучшей, чем была ранее.
На губах блеснула улыбка. Кто знает? Рано или поздно мне может встретиться муж, похожий на Кадока…
Платье липло к телу, с него капало. Свобода почувствовала, что продрогла, встрепенулась и не спеша подошла к двери.
Глава 7
ОДНОГО ПОЛЯ ЯГОДЫ
1
Привычки умирают нехотя, да и потом, случается, восстают из могилы.
— Что ты, в сущности, знаешь об этой шлюхе, Луго? Руфус задал вопрос на латыни, какой никто не слышал на протяжении многих столетий и какую не поняли бы даже самые просвещенные священники Запада. И на имя «Луго» Кадоку не случалось откликаться давным-давно. Он ответил по-гречески:
— Почаще говори на живых языках. И думай о том, как выражаешься. Ты выбрал словечко, вряд ли подходящее для самой модной и дорогой куртизанки Константинополя…
— Шлюха — она и есть шлюха, — повторил Руфус упрямо, хоть и перешел на современный язык Византии. — Ты занят тем, что расследуешь все с ней связанное, расспрашиваешь людей, выслушиваешь, сопоставляешь, и так с самого нашего приезда сюда. Неделя за неделей. А что остается делать мне? Ковырять в носу? — Он бросил взгляд на культю своей правой руки. — Когда мы займемся, наконец, каким-нибудь делом?
— Может, скоро, — спокойно ответил Кадок. — А может, и нет. Зависит от того, что еще удастся выяснить относительно милой Атенаис. Если удастся. Конечно, есть и другие «если». Мне давно пора сменить имя и личность, а нам обоим — сменить занятие. Торговля с Русью все быстрее и быстрее катится в пропасть.
— Не повторяйся, ты мне этим уже все уши прожужжал. Да я и сам не слепой. Лучше расскажи мне про эту женщину. Я ведь, в отличие от тебя, почти ничего о ней не знаю.
— Я молчал потому, что ты не наделен терпением и не умеешь сохранять выдержку в случае разочарования…
Подойдя к единственному окошку, Кадок выглянул наружу. С улицы плыл летний зной с запахами дыма, дегтя, навоза и чуть заметной примесью более тонких ароматов, со скрипом колес, цокотом копыт, шарканьем ног, гулом голосов. Отсюда, с третьего этажа постоялого двора, открывался вид поверх крыш на городскую стену с воротами и на гавань Контоскалиона. От причалов к небу тянулись мачты, а дальше сверкало Мраморное море и на его синеве плясали суда и суденышки всех размеров — от неуклюжих лодчонок, напоминающих миски, до солидных грузовозов под парусами и военных галер, вскидывающих весла с парадной четкостью. Было трудно вообразить себе и тем более поверить, что над всем этим великолепием уже нависла тень упадка.
— Но, пожалуй, — продолжал Кадок, сведя руки за спиной, — теперь я могу рассказать тебе, что мне известно. Есть надежда как раз сегодня довести дело до конца или выяснить, что я шел по ложному следу. Как водится, след был до безумия слабым: кто-то когда-то сообщил мне, что еще кто-то рассказал ему, что… А когда я с превеликим трудом разыскивал этого еще кого-то — он ведь тоже не сидел на месте, — то выяснялось, что он сам ничего толком не помнит, рассказывал с чужих слов, а с чьих именно, уже забыл. Ну да ладно… В общем, Атенаис — лишь последнее из ее имен. Удивляться особенно нечему: менять имена — в ее профессии дело обычное. И, конечно, она не заинтересована в том, чтобы сведения о ее прошлом стали общим достоянием. Она ведь не всегда была любимицей всего города. Мне удалось выяснить, что раньше она подвизалась под именем Зои в одном из лучших борделей Галаты, и я почти уверен, что еще раньше она жила на этой стороне Золотого Рога, в квартале Фанар. Тут она звалась Евдоксией и элегантностью не отличалась. Еще более ранняя информация смутна и недостоверна. Те, кто мог бы что-то рассказать, в большинстве своем умерли или испарились каким-либо иным образом.
Линия ее поведения все эти годы оставалась неизменной, — подвел итог Кадок, — внешне доступная, любезная, но на деле скрытная особа, избегающая сутенеров, в худшем случае готовая откупиться от них и не тратящая на собственные прихоти больше, чем совершенно необходимо. Она не транжирит, а откладывает, — подозреваю, помещает деньги под проценты с расчетом продвинуться еще на ступеньку вверх. Сейчас она независима и даже влиятельна, располагает связями и, вне сомнения, очень много знает. И… — Он не забыл, как долог и скучен был поиск, он прилагал все силы, чтобы голос оставался спокойным, и все же ощутил внутреннюю дрожь, возбуждение, достающее до затылка и кончиков пальцев. — Понимаешь, Руфус, след тянется в прошлое по меньшей мере лет на тридцать, а то и на все пятьдесят. И все это время она оставалась молода и прекрасна…
— Да знаю я, знаю, за чем ты охотишься, — откликнулся рыжебородый, к собственному своему удивлению, сдавленно и тихо, — но, признаюсь, давно потерял надежду, что ты когда-нибудь кого-нибудь найдешь.
— Я тоже почти потерял. Семь столетий с тех пор, как я наткнулся на тебя, и больше ни на кого ни до, ни после, несмотря на все поиски. Воистину надежда стала тоньше волоса. Но, может быть, сегодня, наконец… — Кадок встряхнулся, обернулся к Руфусу, рассмеялся. — Через час мне назначена встреча у нее дома. Страшно признаться, какую сумму пришлось выложить за два-три часа!
— Будь осторожен, — буркнул Руфус. — Шлюха — она и есть шлюха. А я уж пойду поищу себе развлечений подешевле, ладно?
Повинуясь внезапному побуждению. Кадок полез в сумку и вручил Руфусу пригоршню серебра.
— Добавь это к собственным деньгам, и желаю тебе приятно провести время, старина. Жаль, что ипподром сейчас закрыт, но ты наверняка знаешь местечки, где показывают похабщину, не рассчитанную на изысканные вкусы. Только держи язык на привязи.
— Чему-чему, а этому ты меня научил. Развлекайся. Надеюсь, капитан, она действительно окажется той, кого ты ищешь. Обязательно потрачу часть денег на то, чтобы купить тебе достойный талисман…
Право же, большего участия от флегматичного Руфуса ожидать не приходилось. Ну что с него взять, подумал Кадок, у него просто не хватает мозгов сообразить, что значит найти еще одного бессмертного и тем паче бессмертную. Но если это до него не доходит сейчас, — может, дойдет потом? Как будто, перебил себя Кадок, мне самому ясны последствия в полной мере…
Руфус отправился восвояси. Кадок снял с вешалки расшитую накидку и надел ее поверх тонкой льняной рубахи и далматинского плаща, усыпанного драгоценными камнями; на ногах у него были туфли с загнутыми носами, сшитые мастерами из дальней Кордовы. Даже на дневное свидание с Атенаис следовало нарядиться как подобает.
Борода была заранее сбрита, волосы коротко острижены. Свободно говорящий по-гречески, вдосталь побродивший по городу и хорошо знакомый со всеми его закоулками, он сошел бы за византийца, просто не хотел рисковать без крайней нужды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
На губах блеснула улыбка. Кто знает? Рано или поздно мне может встретиться муж, похожий на Кадока…
Платье липло к телу, с него капало. Свобода почувствовала, что продрогла, встрепенулась и не спеша подошла к двери.
Глава 7
ОДНОГО ПОЛЯ ЯГОДЫ
1
Привычки умирают нехотя, да и потом, случается, восстают из могилы.
— Что ты, в сущности, знаешь об этой шлюхе, Луго? Руфус задал вопрос на латыни, какой никто не слышал на протяжении многих столетий и какую не поняли бы даже самые просвещенные священники Запада. И на имя «Луго» Кадоку не случалось откликаться давным-давно. Он ответил по-гречески:
— Почаще говори на живых языках. И думай о том, как выражаешься. Ты выбрал словечко, вряд ли подходящее для самой модной и дорогой куртизанки Константинополя…
— Шлюха — она и есть шлюха, — повторил Руфус упрямо, хоть и перешел на современный язык Византии. — Ты занят тем, что расследуешь все с ней связанное, расспрашиваешь людей, выслушиваешь, сопоставляешь, и так с самого нашего приезда сюда. Неделя за неделей. А что остается делать мне? Ковырять в носу? — Он бросил взгляд на культю своей правой руки. — Когда мы займемся, наконец, каким-нибудь делом?
— Может, скоро, — спокойно ответил Кадок. — А может, и нет. Зависит от того, что еще удастся выяснить относительно милой Атенаис. Если удастся. Конечно, есть и другие «если». Мне давно пора сменить имя и личность, а нам обоим — сменить занятие. Торговля с Русью все быстрее и быстрее катится в пропасть.
— Не повторяйся, ты мне этим уже все уши прожужжал. Да я и сам не слепой. Лучше расскажи мне про эту женщину. Я ведь, в отличие от тебя, почти ничего о ней не знаю.
— Я молчал потому, что ты не наделен терпением и не умеешь сохранять выдержку в случае разочарования…
Подойдя к единственному окошку, Кадок выглянул наружу. С улицы плыл летний зной с запахами дыма, дегтя, навоза и чуть заметной примесью более тонких ароматов, со скрипом колес, цокотом копыт, шарканьем ног, гулом голосов. Отсюда, с третьего этажа постоялого двора, открывался вид поверх крыш на городскую стену с воротами и на гавань Контоскалиона. От причалов к небу тянулись мачты, а дальше сверкало Мраморное море и на его синеве плясали суда и суденышки всех размеров — от неуклюжих лодчонок, напоминающих миски, до солидных грузовозов под парусами и военных галер, вскидывающих весла с парадной четкостью. Было трудно вообразить себе и тем более поверить, что над всем этим великолепием уже нависла тень упадка.
— Но, пожалуй, — продолжал Кадок, сведя руки за спиной, — теперь я могу рассказать тебе, что мне известно. Есть надежда как раз сегодня довести дело до конца или выяснить, что я шел по ложному следу. Как водится, след был до безумия слабым: кто-то когда-то сообщил мне, что еще кто-то рассказал ему, что… А когда я с превеликим трудом разыскивал этого еще кого-то — он ведь тоже не сидел на месте, — то выяснялось, что он сам ничего толком не помнит, рассказывал с чужих слов, а с чьих именно, уже забыл. Ну да ладно… В общем, Атенаис — лишь последнее из ее имен. Удивляться особенно нечему: менять имена — в ее профессии дело обычное. И, конечно, она не заинтересована в том, чтобы сведения о ее прошлом стали общим достоянием. Она ведь не всегда была любимицей всего города. Мне удалось выяснить, что раньше она подвизалась под именем Зои в одном из лучших борделей Галаты, и я почти уверен, что еще раньше она жила на этой стороне Золотого Рога, в квартале Фанар. Тут она звалась Евдоксией и элегантностью не отличалась. Еще более ранняя информация смутна и недостоверна. Те, кто мог бы что-то рассказать, в большинстве своем умерли или испарились каким-либо иным образом.
Линия ее поведения все эти годы оставалась неизменной, — подвел итог Кадок, — внешне доступная, любезная, но на деле скрытная особа, избегающая сутенеров, в худшем случае готовая откупиться от них и не тратящая на собственные прихоти больше, чем совершенно необходимо. Она не транжирит, а откладывает, — подозреваю, помещает деньги под проценты с расчетом продвинуться еще на ступеньку вверх. Сейчас она независима и даже влиятельна, располагает связями и, вне сомнения, очень много знает. И… — Он не забыл, как долог и скучен был поиск, он прилагал все силы, чтобы голос оставался спокойным, и все же ощутил внутреннюю дрожь, возбуждение, достающее до затылка и кончиков пальцев. — Понимаешь, Руфус, след тянется в прошлое по меньшей мере лет на тридцать, а то и на все пятьдесят. И все это время она оставалась молода и прекрасна…
— Да знаю я, знаю, за чем ты охотишься, — откликнулся рыжебородый, к собственному своему удивлению, сдавленно и тихо, — но, признаюсь, давно потерял надежду, что ты когда-нибудь кого-нибудь найдешь.
— Я тоже почти потерял. Семь столетий с тех пор, как я наткнулся на тебя, и больше ни на кого ни до, ни после, несмотря на все поиски. Воистину надежда стала тоньше волоса. Но, может быть, сегодня, наконец… — Кадок встряхнулся, обернулся к Руфусу, рассмеялся. — Через час мне назначена встреча у нее дома. Страшно признаться, какую сумму пришлось выложить за два-три часа!
— Будь осторожен, — буркнул Руфус. — Шлюха — она и есть шлюха. А я уж пойду поищу себе развлечений подешевле, ладно?
Повинуясь внезапному побуждению. Кадок полез в сумку и вручил Руфусу пригоршню серебра.
— Добавь это к собственным деньгам, и желаю тебе приятно провести время, старина. Жаль, что ипподром сейчас закрыт, но ты наверняка знаешь местечки, где показывают похабщину, не рассчитанную на изысканные вкусы. Только держи язык на привязи.
— Чему-чему, а этому ты меня научил. Развлекайся. Надеюсь, капитан, она действительно окажется той, кого ты ищешь. Обязательно потрачу часть денег на то, чтобы купить тебе достойный талисман…
Право же, большего участия от флегматичного Руфуса ожидать не приходилось. Ну что с него взять, подумал Кадок, у него просто не хватает мозгов сообразить, что значит найти еще одного бессмертного и тем паче бессмертную. Но если это до него не доходит сейчас, — может, дойдет потом? Как будто, перебил себя Кадок, мне самому ясны последствия в полной мере…
Руфус отправился восвояси. Кадок снял с вешалки расшитую накидку и надел ее поверх тонкой льняной рубахи и далматинского плаща, усыпанного драгоценными камнями; на ногах у него были туфли с загнутыми носами, сшитые мастерами из дальней Кордовы. Даже на дневное свидание с Атенаис следовало нарядиться как подобает.
Борода была заранее сбрита, волосы коротко острижены. Свободно говорящий по-гречески, вдосталь побродивший по городу и хорошо знакомый со всеми его закоулками, он сошел бы за византийца, просто не хотел рисковать без крайней нужды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186