Вояки подойдут часа через два. Давай, Сашок, ни пули тебе, ни "пера"! - Он обнял его и крепко припечатал по спине.
Глава пятнадцатая
... Малышев стоял, сцепив за спиной руки, и смотрел вниз на беснующуюся за окнами толпу. Он не ощущал в себе ни ненависти, ни мстительности, ни злобы. Роман Иванович был спокоен и выдержан, как, наверное, никогда более до того в жизни.
На площади перед зданием, где помещалось их Управление, горело несколько костров. С двух сторон ее освещали мощные прожекторы, в лучах которых Малышеву отлично, до мельчайших деталей, было видно все, что там происходило.
Памятник Краснинскому демонтировали. Один из расхристанных юнцов, под одобрительные улюлюканье, хохот и свист, взобравшись на пустой постамент, справлял малую нужду прямо на отливающее бронзой лицо лежащего на боку монумента первому председателю белоярского ЧК.
"Мы так ничему и не научились, - думал, грустно глядя на эту разнузданную вакханалию, Малышев. - Возможно, пройдет время и на этом месте поставят памятник атаману Семенову или адмиралу Колчаку, или последнему, как теперь модно писать, "невинно убиенному" российскому императору. А потом - снесут и их, вновь воодружая того же Краснинского или Ленина, или Сталина, да мало ли... Но главная наша беда в том, что мы даже представить себе не можем, чтобы памятники всем этим людям в одно время стояли на одной площади. Мы идем по собственной истории, как чужеземные наемники, конкистадоры или ландскнехты, а наша ненависть к ней из века в век сокрушительнее, чем огонь и острее, чем меч. Каждое новое поколение никак не может или не хочет примириться с предыдущими.
Было время, сносили церкви, соборы, памятники дореволюционной России. Грабили монастыри и ризницы, роскошные дворянские дворцы, вешали и расстреливали "белую гвардию". Все было... И то, что происходит теперь внизу, это - расплата за период раннего и позднего вандализма Великой Октябрьской социалистической революции.
Поэтому не стоит заламывать руки, рвать на себе волосы и кричать, надрывая горло, что во всем виноваты заокеанские спецслужбы и "дерьмократы местного розлива". Все гораздо проще: за все надо платить. И деньги на этом фоне - до смешного мизерная и ничтожная величина. Что в сравнении с какой-то бумажкой изуродованные судьбы наших детей и внуков?!! А то, что их ждет Голгофа за наши грехи - так же верно, как и то, что когда-нибудь по пути страданий и испытаний пойдут дети и внуки этих испражняющихся сейчас на собственную историю юнцов, дядей и тетей...
И придет ли он когда-нибудь, этот благославенный день, который примирит нас с собственной историей, во имя мира и счастья наших детей и внуков?!!"
Роман Иванович бросил встревоженный взгляд на часы, в который раз прикидывая в уме, сколько времени понадобится Казанцеву, чтобы добраться до объекта, где содержался Астахов. Его необходимо было срочно эвакуировать из Белоярска, как и наиболее ценные документы, уже подготовленные к отправке. Прошел почти час, как Казанцев вместе с двумя сотрудниками госбезопасности выехал за Астаховым и до сих пор от группы не поступило никаких сообщений, хотя, по идее, они давно должны были вернуться. Его размышления прервал телефонный звонок. Он быстро пересек пространство, отделяющее стол от окна и с готовностью поднял трубку аппарата.
- Слушаю, - проговорил, с трудом скрывая волнение.
Звонил дежурный.
- Товарищ полковник, к вам посетители, - услышал Роман Иванович в трубке его странно смущенный и срывающийся голос.
- Какие еще посетители? - удивился Малышев. - Как они вообще попали в здание?! Что у вас там происходит, черт возьми?!
- Здравствуйте, Роман Иванович, - в следующую же секунду прозвучало на другом конце провода. - Извините за самовольное вторжение. Нас здесь пятеро, мы по поводу овечьей шерсти...
- Чего-о-о? - пораженно воскликнул Малышев. Но тут же взяв себя в руки, холодно попросил: - Дайте трубку дежурному.
- Роман Иванович, мы от лесника, - не отреагировав на его просьбу, продолжал незнакомец.
И тотчас до Малышева дошло; он, отстранив трубку и зажав ее ладонью, облегченно перевел дыхание.
- Дайте мне дежурного, - уже спокойно попросил он. Услышав его голос, коротко приказал: - Объясните товарищам, как ко мне пройти.
- Слушаюсь, - столь же кратко ответил дежурный и послышались гудки отбоя...
Спустя несколько минут, в дверь вежливо постучали.
- Входите! - громко пригласил Роман Иванович.
Дверь приоткрылась, в кабинет один за другим вошли шесть человек, одетых в камуфлированную форму. Малышеву хватило несколько секунд, чтобы понять, что пред ним "профи" высочайшего класса. Он улыбнулся и пошел им навстречу. От выстроившихся в шеренгу отделился серьезный, с насмешливым взглядом зеленовато-серых глаз, мужчина. Он протянул руку:
- Краснов Иван Васильевич.
Роман Иванович, в свою очередь, представился и крепко пожал протянутую руку, удовлетворившись тем, что полностью себя назвал только старший группы. У этих людей были свои, годами выработанные правила и законы. Даже здесь, в кабинете начальника городского управления госбезопасности, остальные четверо оставались в одетых на лицах масках. Малышев предложил им садиться. При этом с некоторой долей зависти отметив, как профессионально неслышно, гибко и ловко они двигаются.
- Наслышан о вас, - оглядев группу, усмехнулся Малышев.
- Роман Иванович, - начал без обиняков Краснов. - Мы в вашем городе, вроде как не по своей воле вляпались. Но, если надо, хорошим людям всегда поможем.
- Что с Черным яром? - поинтересовался Роман Иванович.
- Часть золота удалось перевезти. В хранилище остались дежурить двое наших человек.
- Штаммы? Установка? - подался вперед Малышев.
- Первые законсервированы в отдельной штольне, хотя полностью исключить возможность эпидемии нельзя. Что касается установки... - Краснов замялся, - ... я такую штуку, конечно, ни в первый раз вижу. Но если честно, о демонтаже и думать боюсь. Тут, безусловно, специалисты нужны.
- Что по этому поводу думает Ерофей Данилович?
- Ерофей Данилович, - четко произнес Краснов, - думает по этому поводу исключительно в непечатных выражениях. Если серьезно... С одной стороны он опасается, что штамм все-таки попал в атмосферу. С другой - поставьте себя на его место: вы могли бы недрогнувшей рукой ввести в действие "фактор Язон", зная, что через несколько минут над городом и его окрестностями вырастит атомный гриб? Что, по вашему, Роман Иванович, предпочтительнее: умереть от атомного взрыва и его последствий или же стать жертвой этого проклятого штамма? - закипая от злости, глядя на Малышева в упор, спросил Иван Васильевич.
- Но "фактор Язон" - это крайний случай, - выдержав его взгляд, спокойно отреагировал Роман Иванович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Глава пятнадцатая
... Малышев стоял, сцепив за спиной руки, и смотрел вниз на беснующуюся за окнами толпу. Он не ощущал в себе ни ненависти, ни мстительности, ни злобы. Роман Иванович был спокоен и выдержан, как, наверное, никогда более до того в жизни.
На площади перед зданием, где помещалось их Управление, горело несколько костров. С двух сторон ее освещали мощные прожекторы, в лучах которых Малышеву отлично, до мельчайших деталей, было видно все, что там происходило.
Памятник Краснинскому демонтировали. Один из расхристанных юнцов, под одобрительные улюлюканье, хохот и свист, взобравшись на пустой постамент, справлял малую нужду прямо на отливающее бронзой лицо лежащего на боку монумента первому председателю белоярского ЧК.
"Мы так ничему и не научились, - думал, грустно глядя на эту разнузданную вакханалию, Малышев. - Возможно, пройдет время и на этом месте поставят памятник атаману Семенову или адмиралу Колчаку, или последнему, как теперь модно писать, "невинно убиенному" российскому императору. А потом - снесут и их, вновь воодружая того же Краснинского или Ленина, или Сталина, да мало ли... Но главная наша беда в том, что мы даже представить себе не можем, чтобы памятники всем этим людям в одно время стояли на одной площади. Мы идем по собственной истории, как чужеземные наемники, конкистадоры или ландскнехты, а наша ненависть к ней из века в век сокрушительнее, чем огонь и острее, чем меч. Каждое новое поколение никак не может или не хочет примириться с предыдущими.
Было время, сносили церкви, соборы, памятники дореволюционной России. Грабили монастыри и ризницы, роскошные дворянские дворцы, вешали и расстреливали "белую гвардию". Все было... И то, что происходит теперь внизу, это - расплата за период раннего и позднего вандализма Великой Октябрьской социалистической революции.
Поэтому не стоит заламывать руки, рвать на себе волосы и кричать, надрывая горло, что во всем виноваты заокеанские спецслужбы и "дерьмократы местного розлива". Все гораздо проще: за все надо платить. И деньги на этом фоне - до смешного мизерная и ничтожная величина. Что в сравнении с какой-то бумажкой изуродованные судьбы наших детей и внуков?!! А то, что их ждет Голгофа за наши грехи - так же верно, как и то, что когда-нибудь по пути страданий и испытаний пойдут дети и внуки этих испражняющихся сейчас на собственную историю юнцов, дядей и тетей...
И придет ли он когда-нибудь, этот благославенный день, который примирит нас с собственной историей, во имя мира и счастья наших детей и внуков?!!"
Роман Иванович бросил встревоженный взгляд на часы, в который раз прикидывая в уме, сколько времени понадобится Казанцеву, чтобы добраться до объекта, где содержался Астахов. Его необходимо было срочно эвакуировать из Белоярска, как и наиболее ценные документы, уже подготовленные к отправке. Прошел почти час, как Казанцев вместе с двумя сотрудниками госбезопасности выехал за Астаховым и до сих пор от группы не поступило никаких сообщений, хотя, по идее, они давно должны были вернуться. Его размышления прервал телефонный звонок. Он быстро пересек пространство, отделяющее стол от окна и с готовностью поднял трубку аппарата.
- Слушаю, - проговорил, с трудом скрывая волнение.
Звонил дежурный.
- Товарищ полковник, к вам посетители, - услышал Роман Иванович в трубке его странно смущенный и срывающийся голос.
- Какие еще посетители? - удивился Малышев. - Как они вообще попали в здание?! Что у вас там происходит, черт возьми?!
- Здравствуйте, Роман Иванович, - в следующую же секунду прозвучало на другом конце провода. - Извините за самовольное вторжение. Нас здесь пятеро, мы по поводу овечьей шерсти...
- Чего-о-о? - пораженно воскликнул Малышев. Но тут же взяв себя в руки, холодно попросил: - Дайте трубку дежурному.
- Роман Иванович, мы от лесника, - не отреагировав на его просьбу, продолжал незнакомец.
И тотчас до Малышева дошло; он, отстранив трубку и зажав ее ладонью, облегченно перевел дыхание.
- Дайте мне дежурного, - уже спокойно попросил он. Услышав его голос, коротко приказал: - Объясните товарищам, как ко мне пройти.
- Слушаюсь, - столь же кратко ответил дежурный и послышались гудки отбоя...
Спустя несколько минут, в дверь вежливо постучали.
- Входите! - громко пригласил Роман Иванович.
Дверь приоткрылась, в кабинет один за другим вошли шесть человек, одетых в камуфлированную форму. Малышеву хватило несколько секунд, чтобы понять, что пред ним "профи" высочайшего класса. Он улыбнулся и пошел им навстречу. От выстроившихся в шеренгу отделился серьезный, с насмешливым взглядом зеленовато-серых глаз, мужчина. Он протянул руку:
- Краснов Иван Васильевич.
Роман Иванович, в свою очередь, представился и крепко пожал протянутую руку, удовлетворившись тем, что полностью себя назвал только старший группы. У этих людей были свои, годами выработанные правила и законы. Даже здесь, в кабинете начальника городского управления госбезопасности, остальные четверо оставались в одетых на лицах масках. Малышев предложил им садиться. При этом с некоторой долей зависти отметив, как профессионально неслышно, гибко и ловко они двигаются.
- Наслышан о вас, - оглядев группу, усмехнулся Малышев.
- Роман Иванович, - начал без обиняков Краснов. - Мы в вашем городе, вроде как не по своей воле вляпались. Но, если надо, хорошим людям всегда поможем.
- Что с Черным яром? - поинтересовался Роман Иванович.
- Часть золота удалось перевезти. В хранилище остались дежурить двое наших человек.
- Штаммы? Установка? - подался вперед Малышев.
- Первые законсервированы в отдельной штольне, хотя полностью исключить возможность эпидемии нельзя. Что касается установки... - Краснов замялся, - ... я такую штуку, конечно, ни в первый раз вижу. Но если честно, о демонтаже и думать боюсь. Тут, безусловно, специалисты нужны.
- Что по этому поводу думает Ерофей Данилович?
- Ерофей Данилович, - четко произнес Краснов, - думает по этому поводу исключительно в непечатных выражениях. Если серьезно... С одной стороны он опасается, что штамм все-таки попал в атмосферу. С другой - поставьте себя на его место: вы могли бы недрогнувшей рукой ввести в действие "фактор Язон", зная, что через несколько минут над городом и его окрестностями вырастит атомный гриб? Что, по вашему, Роман Иванович, предпочтительнее: умереть от атомного взрыва и его последствий или же стать жертвой этого проклятого штамма? - закипая от злости, глядя на Малышева в упор, спросил Иван Васильевич.
- Но "фактор Язон" - это крайний случай, - выдержав его взгляд, спокойно отреагировал Роман Иванович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129