Но это будет завтра. А сегодняшнюю ночь я никому не отдам, она - моя, яблоко моего греха. Я съем ее всю, утону в ее соке, захлебнусь и... умру. Умру счастливая. Это потом придет черед сомнениям, раскаянию и разочарованиям. Но до рассвета еще целая ночь. Моя ночь!"
Наблюдая за сидящим рядом мужчиной, женщина почувствовала лихорадочное возбуждение. Ей стало жарко и она распахнула полы шубы. Было нечто манящее и притягательное в том, как он вел машину: как на лоно-руль ложились его сильные руки; как уверенно он сжимал рычаг переключения скоростей, казавшийся ей древним фаллическим символом; даже в том, как он сидел и смотрел на дорогу, было что-то волнующее и эротическое.
Женщина протянула руку и осторожно положила на колено мужчине. Почувствовав, как он вздрогнул, медленно повернула к нему лицо. Он плавно сбросил скорость, затем, круто повернув руль, въехал в первый попавшийся на дороге темный переулок. Машина остановилась, двигатель смолк, фары погасли. На них обрушилась непроницаемая тьма и звенящая тишина.
Мужчина нашел руку женщины и слегка ее сжал. Она не шелохнулась, но он уловил слабый не то стон, не то вздох. До сих пор не было сказано ни слова. Но оба чувствовали, что между ними идет безмолвный, на неведомом еще людям уровне, диалог. Они догадывались или знали: такой уровень существует, но впервые поднявшись на него, ощутили себя очарованными странниками заблудившимися, но не отчаявшимися. Эти двое поняли: нынешняя ночь нежданный дар небес. Кто-то, более всесильный и мудрый, чем человек, решил в последний момент спрямить их извилистые, убогие, с опасными поворотами, дороги, подняв невидимый занавес, за которым не существовало ни границ, ни государств, ни вождей и их поданных, не было ни бедных, ни богатых, ни войн, ни болезней. Только - бесконечность мироздания и две летящие навстречу друг другу души - Мужчины и Женщины...
Соболиный мех прятно согревал и ласкал кожу. Он приподнялся на локте и заметил, как из глаз женщины, прикрытых густыми ресницами, сбегают слезы, оставляя на скулах мокрые, блестящие дорожки и исчезая в завитках и прядях рассыпавшихся волос. Она почувствовала, что он смотрит на нее и открыла глаза. В них плескалось озеро нежности и благодарности.
- Как тебя зовут? - спросила она, улыбаясь.
- Немо. Кажется, так звали человека, который хотел сохранить за собой маленький островок тайны, - ответил он, внутренне напрягаясь.
Женщина счастливо рассмеялась.
- Что-то не так? - спросил он обескураженно.
- Капитан Немо, - повторила она, словно пробовала его имя на вкус. Тот самый... Вот уж не думала. Ты... специально ждал меня?
- Да, - ответил он, судорожно сглотнув и откидываясь на спину.
- Родионов знал, что ты появишься на горизонте. Он был слишком заботлив сегодня, настаивая, чтобы меня из театра забрал его личный водитель. Он что-то тебе должен? - голос ее был спокойным. Слишком спокойным.
Он понял ее состояние и еще понял, что этой женщине нельзя лгать никогда и ни при каких обстоятельствах. Этот человек редко обременял себя общепринятой среди людей моралью и нравственными критериями. Его жизнь, потомка сосланных некогда в Сибирь прибалтийских немцев, изначально, с самого рождения, отторгала и мораль, и нравственные устои общества, которое молча и трусливо созерцало трагедию "маленьких народов", делая вид, что ничего страшного, в сущности, не происходит и ничего постыдного и ужасного нет в том, как "маленькие народы" государство использует в качестве разменной монеты и в зависимости от большой или малой нужды.
Но теперь, рядом с женщиной, которая буквально взорвала его душу, он не мог позволить себе поступить, как обычно. Эта женщина, которой в его планах предстояло сыграть роль "козырной дамы", всего за несколько часов стала родной и близкой. Мужчина пытался уверить себя, что так не бывает и виной всему - лишь возникшая между ними страсть, мимолетное сходство сильных, неукротимых и, в то же время, глубоко одиноких и страдающих натур. Но, в тоже время, понимал, что не прав, ибо с того момента, как она села в его машину, уже знал: эту женщину у него отнимет только смерть.
- Что он тебе должен? - повторила она свой вопрос.
- Почему ты решила, что дело в нем? - спросил он, стараясь оттянуть момент главной истины.
- Только не говори, будто был тайно и безнадежно в меня влюблен и, наконец, решил познакомиться, - засмеялась она.
- Он взял вещь, которая ему не принадлежит.
- И ты решил обменять ее на меня, - скорее, утвердительно заметила она. - Могу я узнать ее цену?
- Да, - его голос поразил ее своим отчаянием.
Она приподнялась и удивленно взглянула на него.
- 500 миллионов долларов, - он смотрел ей прямо в глаза.
Она наклонилась и, с нежностью поцеловав в губы, прошептала:
- А, знаешь, я ни о чем не жалею. Не каждый день женщине говорят, что она имеет такую цену.
- Настя, - он впервые назвал ее по имени, - ты стоишь большего. Но... у тебя со мной нет будущего.
Она оценила его фразу:
- Ты сказал " у меня с тобой". Почему - не у нас?
- У меня слишком "богатая" биография даже для этих мест. Я не могу предложить тебе быть любовницей, а ты никогда не сможешь стать моей женой.
- Одна из моих далеких прабабушек когда-то блистала в салонах Санкт-Петербурга, а потом в одночасье стала женой каторжанина. Это случилось 14 декабря 1825 года. Так что я лишь продолжу семейные традиции.
- Это разные вещи, - он покачал головой и повторил: - У нас нет будущего.
- Будущее есть даже у мертвых. Просто, как и любое, оно не ведомо нам.
- Я отвезу тебя домой, - проговорил он. - Утро вечера мудреннее, Настя. Уверен, утром ты встанешь и будешь с ненавистью вспоминать эту ночь.
- Утром я буду вспоминать мужчину, у которого самое лучшее имя на свете и... самый... - она смутилась, улыбнувшись, - Впрочем, это твое достоинство, как говорится, "не для прессы".
В ответ он лишь молча покачал головой.
Проезжая мимо одного из работавших ночью киосков, она попросила его остановиться.
- Ты хочешь есть? Господи, какой же я болван! Не догадался даже шампанским тебя угостить! Здесь, наверняка, какую-нибудь дрянь продают. Я знаю один ресторанчик...
- Подожди, - остановила она его, - купи мне, пожалуйста, водки.
- Водки?!! Зачем?!
- Так надо, - в ее голосе послышалась незнакомые ему до сего момента требовательность и жесткость.
- Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, - со вздохом согласился он, вылезая из машины. Потом все-таки наклонился и переспросил: - Ты уверена, что тебе сейчас нужно именно это?
- Уверена! - четко произнесла она, с мечтательно-дьявольской улыбкой на губах.
Пока его не было, она, опустив стекло, с удовольствием наслаждалась чистым, морозным воздухом, отстраненно наблюдая за стайкой сидящих поблизости на скамейке подростков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Наблюдая за сидящим рядом мужчиной, женщина почувствовала лихорадочное возбуждение. Ей стало жарко и она распахнула полы шубы. Было нечто манящее и притягательное в том, как он вел машину: как на лоно-руль ложились его сильные руки; как уверенно он сжимал рычаг переключения скоростей, казавшийся ей древним фаллическим символом; даже в том, как он сидел и смотрел на дорогу, было что-то волнующее и эротическое.
Женщина протянула руку и осторожно положила на колено мужчине. Почувствовав, как он вздрогнул, медленно повернула к нему лицо. Он плавно сбросил скорость, затем, круто повернув руль, въехал в первый попавшийся на дороге темный переулок. Машина остановилась, двигатель смолк, фары погасли. На них обрушилась непроницаемая тьма и звенящая тишина.
Мужчина нашел руку женщины и слегка ее сжал. Она не шелохнулась, но он уловил слабый не то стон, не то вздох. До сих пор не было сказано ни слова. Но оба чувствовали, что между ними идет безмолвный, на неведомом еще людям уровне, диалог. Они догадывались или знали: такой уровень существует, но впервые поднявшись на него, ощутили себя очарованными странниками заблудившимися, но не отчаявшимися. Эти двое поняли: нынешняя ночь нежданный дар небес. Кто-то, более всесильный и мудрый, чем человек, решил в последний момент спрямить их извилистые, убогие, с опасными поворотами, дороги, подняв невидимый занавес, за которым не существовало ни границ, ни государств, ни вождей и их поданных, не было ни бедных, ни богатых, ни войн, ни болезней. Только - бесконечность мироздания и две летящие навстречу друг другу души - Мужчины и Женщины...
Соболиный мех прятно согревал и ласкал кожу. Он приподнялся на локте и заметил, как из глаз женщины, прикрытых густыми ресницами, сбегают слезы, оставляя на скулах мокрые, блестящие дорожки и исчезая в завитках и прядях рассыпавшихся волос. Она почувствовала, что он смотрит на нее и открыла глаза. В них плескалось озеро нежности и благодарности.
- Как тебя зовут? - спросила она, улыбаясь.
- Немо. Кажется, так звали человека, который хотел сохранить за собой маленький островок тайны, - ответил он, внутренне напрягаясь.
Женщина счастливо рассмеялась.
- Что-то не так? - спросил он обескураженно.
- Капитан Немо, - повторила она, словно пробовала его имя на вкус. Тот самый... Вот уж не думала. Ты... специально ждал меня?
- Да, - ответил он, судорожно сглотнув и откидываясь на спину.
- Родионов знал, что ты появишься на горизонте. Он был слишком заботлив сегодня, настаивая, чтобы меня из театра забрал его личный водитель. Он что-то тебе должен? - голос ее был спокойным. Слишком спокойным.
Он понял ее состояние и еще понял, что этой женщине нельзя лгать никогда и ни при каких обстоятельствах. Этот человек редко обременял себя общепринятой среди людей моралью и нравственными критериями. Его жизнь, потомка сосланных некогда в Сибирь прибалтийских немцев, изначально, с самого рождения, отторгала и мораль, и нравственные устои общества, которое молча и трусливо созерцало трагедию "маленьких народов", делая вид, что ничего страшного, в сущности, не происходит и ничего постыдного и ужасного нет в том, как "маленькие народы" государство использует в качестве разменной монеты и в зависимости от большой или малой нужды.
Но теперь, рядом с женщиной, которая буквально взорвала его душу, он не мог позволить себе поступить, как обычно. Эта женщина, которой в его планах предстояло сыграть роль "козырной дамы", всего за несколько часов стала родной и близкой. Мужчина пытался уверить себя, что так не бывает и виной всему - лишь возникшая между ними страсть, мимолетное сходство сильных, неукротимых и, в то же время, глубоко одиноких и страдающих натур. Но, в тоже время, понимал, что не прав, ибо с того момента, как она села в его машину, уже знал: эту женщину у него отнимет только смерть.
- Что он тебе должен? - повторила она свой вопрос.
- Почему ты решила, что дело в нем? - спросил он, стараясь оттянуть момент главной истины.
- Только не говори, будто был тайно и безнадежно в меня влюблен и, наконец, решил познакомиться, - засмеялась она.
- Он взял вещь, которая ему не принадлежит.
- И ты решил обменять ее на меня, - скорее, утвердительно заметила она. - Могу я узнать ее цену?
- Да, - его голос поразил ее своим отчаянием.
Она приподнялась и удивленно взглянула на него.
- 500 миллионов долларов, - он смотрел ей прямо в глаза.
Она наклонилась и, с нежностью поцеловав в губы, прошептала:
- А, знаешь, я ни о чем не жалею. Не каждый день женщине говорят, что она имеет такую цену.
- Настя, - он впервые назвал ее по имени, - ты стоишь большего. Но... у тебя со мной нет будущего.
Она оценила его фразу:
- Ты сказал " у меня с тобой". Почему - не у нас?
- У меня слишком "богатая" биография даже для этих мест. Я не могу предложить тебе быть любовницей, а ты никогда не сможешь стать моей женой.
- Одна из моих далеких прабабушек когда-то блистала в салонах Санкт-Петербурга, а потом в одночасье стала женой каторжанина. Это случилось 14 декабря 1825 года. Так что я лишь продолжу семейные традиции.
- Это разные вещи, - он покачал головой и повторил: - У нас нет будущего.
- Будущее есть даже у мертвых. Просто, как и любое, оно не ведомо нам.
- Я отвезу тебя домой, - проговорил он. - Утро вечера мудреннее, Настя. Уверен, утром ты встанешь и будешь с ненавистью вспоминать эту ночь.
- Утром я буду вспоминать мужчину, у которого самое лучшее имя на свете и... самый... - она смутилась, улыбнувшись, - Впрочем, это твое достоинство, как говорится, "не для прессы".
В ответ он лишь молча покачал головой.
Проезжая мимо одного из работавших ночью киосков, она попросила его остановиться.
- Ты хочешь есть? Господи, какой же я болван! Не догадался даже шампанским тебя угостить! Здесь, наверняка, какую-нибудь дрянь продают. Я знаю один ресторанчик...
- Подожди, - остановила она его, - купи мне, пожалуйста, водки.
- Водки?!! Зачем?!
- Так надо, - в ее голосе послышалась незнакомые ему до сего момента требовательность и жесткость.
- Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, - со вздохом согласился он, вылезая из машины. Потом все-таки наклонился и переспросил: - Ты уверена, что тебе сейчас нужно именно это?
- Уверена! - четко произнесла она, с мечтательно-дьявольской улыбкой на губах.
Пока его не было, она, опустив стекло, с удовольствием наслаждалась чистым, морозным воздухом, отстраненно наблюдая за стайкой сидящих поблизости на скамейке подростков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129