..
Глава первая
... Человек попытался повернуться и открыть глаза. Боль острыми иглами атаковала мозг.
Длинные, тонкие пальцы, подрагивая, принялись осторожно ощупывать лежащее поверх одеяло в застиранном пододеяльнике, с въевшимися в материал пятнами крови и лекарств. Бледными щупальцами поползли к лицу, накрыли его, сдавливая, словно спрут, настигший парализованную страхом жертву в бесконечном пространстве океана. Вместо океана были бинты. Океан бинтов. Их широкие полосы, волнами накатывая друг на друга, надежно укрывали под своей толщей многие тайны тела и лица.
Молоденький сотрудник милиции, в звании ст. сержанта, расположившийся у входа в палату, уставший бороться со сном и задремавший, был буквально сметен со стула вырвавшимся из-за двери воплем ужаса и боли. Он в смятении подхватился, распахивая дверь, но тут же непроизвольно отшатнулся.
На кровати, свесив конвульсивно подрагивающие ноги, сидел голый, изможденный человек. Рыча, захлебываясь слюной, он с яростью рвал с себя бинты. Его руки, как два стервятника, взмывали над головой. Затем, стремительно впиваясь в лицо и голову, скрюченными пальцами выдирали клочья материи, разбрасывая ее по палате. С грохотом упала капельница. На пол, с тумбочки, полетели лоток и посуда. Человек, шатаясь, встал и медленно повернулся в сторону двери. На распотрошенном "коконе" головы, с торчащими в стороны клочьями бинтов, местами проступила кровь. Вытекшая изо рта тоненькая струйка слюны каплей повисла на подбородке. Человек пошатнулся, зубы его лязгнули и, замычав протяжно и дико, он сделал шаг в сторону двери.
- Сестра-а-а! - не помня себя, заорал ст. сержант и бросился по коридору, чувствуя, как его вот-вот настигнет невидимый, но оттого не менее убойный, заряд, в котором намертво спрессовались боль и безумие.
Навстречу уже спешили заспанные медработники. Из дверей соседних палат выглядывали встревоженные и удивленные лица пациентов. Утихомирить больного удалось, лишь позвав из других отделений подрабатывающих в эту ночь санитарами студентов мединститута.
- Что это было с ним, доктор? - тяжело дыша, спросил милиционер, безуспешно пытаясь привести в порядок форму, с отсутствующими двумя пуговицами.
Пожилой, но довольно крепенький еще, с роскошной седой шевелюрой, врач, близоруко щурясь, с досадой вертел в руках разбитые очки. Он устало взглянул на сотрудника милиции.
- Что это было? - повторил с расстановкой. - Это, молодой человек, результат пересторойки и ускорения. Страшно?
- Не понимаю, - обескураженно произнес тот.
Доктор обернулся и посмотрел на больного, чье дыхание постепенно становилось ровным и глубоким. Выйдя из палаты, он с облегчением опустился на стоящую в коридоре кушетку.
- Вас как по батюшке, мил человек?
- Старший сержант Приходько! - подобрался тот и, смутившись, уже тише добавил: - Игорь Васильевич.
- А меня - Георгий Степанович Артемьев. - Доктор встал и, с достоинством поклонившись, протянул руку для приветствия, чем еще больше смутил стража порядка. - Да вы присядьте, Игорь Васильевич. Я, уважаемый, из семьи потомственных эскулапов. Раньше, видите ли, пытались лечить болезни, а нынче - ненависть. Куда ни глянь - газеты, радио, телевидение, везде насилие, кровь, жестокость. Воспитание тотальной ненависти. Убийство, нанесение травм, увечий, несовместимых с жизнью, стали, увы, нормой этой самой жизни. Человеческое общество перестраивается, решив во что бы то ни стало с ускорением выполнить поставленную кем-то цель по самоуничтожению. Вот он, - доктор кивнул в сторону палаты, - если верить вашим коллегам, подозреваемый в убийстве. Но отчего он стал таковым? Ведь мой пациент, без сомнения, весьма образованный человек.
- Да бросьте, Георгий Степанович, - отмахнулся Приходько, - отморозок, каких много теперь развелось. Самого Горыныча завалил, а потом и сам, видать, под разборку попал.
- Кто такой Горыныч? - искренне удивился доктор.
- Неужели не слышали? Его Горынычем прозвали, что ума и хитрости имел на три головы. "Авторитет в законе" был, всю область держал.
- Выходит, не по силам ношу взял. И "три головы" не помогли, философски заметил Артемьев.
- Тоже верно, - согласился ст. сержант. - В одну голову пули хватило.
- И все-таки не могу поверить, что убил его мой пациент, - с сомнением покачал головой врач.
- Улики, - веско произнес Игорь. - Георгий Степанович, а вы почему решили, что парень этот - образованный?
Артемьев открыл было рот, собираясь поделиться своими выводами и наблюдениями, но что-то его остановило. Он почти натурально закашлялся и, стараясь выглядеть убедительным, проговорил:
- Интуиция, знаете ли, Игорь Васильевич.
- Ну-у, интуицию к делу не подошьешь, - тоном бывалого сыщика парировал Приходько. - Да и какая разница - образованный, нет ли. Убил значит, отвечай по закону! Хотя этот - пока подозреваемый.
- Убил - отвечай... - повторил Артемьев задумчиво.
- Только так и не иначе! - безапелляционно припечатал Приходько.
- А если, к примеру, не одного-двух, а сотни, тысячи?
- Ну, хватили, Георгий Степанович. Таких суперманьяков не бывает.
- Отчего же? Возьмите войну. На ней, порой, не тысячи, а миллионы гибнут. Вот в Афганистане...
- Я бы этих душманов голыми руками давил! - азартно перебил его Игорь. - У меня там брательник двоюродный служил. - Он понизил голос почти до шепота: - Инвалидом пришел, без ноги. Я б за Коляна их... Знаете, скольких он там положил? У него орден и медали есть. За абы что не дадут, верно? Приходько помрачнел: - Только протезы никак выбить не можем, устали по кабинетам ходить и бумаги слать. И Колян еще.. это дело... - он красноречиво щелкнул пальцем по горлу, - ... попивать стал, зараза. Как напьется, так с катушек долой! Вроде этого мужика, - он невольно передернул плечами. - Пить ему никак нельзя, контуженный он.
- Кем же он служил?
- В десантуре. Революцию защищал! - с гордостью выдал Игорь.
- Революцию? - переспросил Артемьев. - От кого же он ее защищал?
- Ну, вы даете, Георгий Степанович! - возмущенно воскликнул тот. - От международного империализма, конечно! Вы, извините меня, здесь со своими болячками совсем в международных вопросах не ориенти... -Приходько умолк на полуслове, споткнувшись о мудрый, спокойный взгляд
доктора. - ... Наш замполит говорит, что всякая революция должна уметь себя защитить, - неуверенно добавил он.
- Революция... - Артемьев едва заметно улыбнулся. - Да уж, дама эта, знаете ли, во все времена от отсутствия аппетита не страдала.
- Что-то не пойму я вас, Георгий Степанович, вы за кого будете-то?
- Я - врач, уважаемый Игорь Васильевич, а посему всегда за жизнь буду, а не за убийство. На какой бы почве оно не произрастало - на сугубо личной или на почве высших интересов государства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Глава первая
... Человек попытался повернуться и открыть глаза. Боль острыми иглами атаковала мозг.
Длинные, тонкие пальцы, подрагивая, принялись осторожно ощупывать лежащее поверх одеяло в застиранном пододеяльнике, с въевшимися в материал пятнами крови и лекарств. Бледными щупальцами поползли к лицу, накрыли его, сдавливая, словно спрут, настигший парализованную страхом жертву в бесконечном пространстве океана. Вместо океана были бинты. Океан бинтов. Их широкие полосы, волнами накатывая друг на друга, надежно укрывали под своей толщей многие тайны тела и лица.
Молоденький сотрудник милиции, в звании ст. сержанта, расположившийся у входа в палату, уставший бороться со сном и задремавший, был буквально сметен со стула вырвавшимся из-за двери воплем ужаса и боли. Он в смятении подхватился, распахивая дверь, но тут же непроизвольно отшатнулся.
На кровати, свесив конвульсивно подрагивающие ноги, сидел голый, изможденный человек. Рыча, захлебываясь слюной, он с яростью рвал с себя бинты. Его руки, как два стервятника, взмывали над головой. Затем, стремительно впиваясь в лицо и голову, скрюченными пальцами выдирали клочья материи, разбрасывая ее по палате. С грохотом упала капельница. На пол, с тумбочки, полетели лоток и посуда. Человек, шатаясь, встал и медленно повернулся в сторону двери. На распотрошенном "коконе" головы, с торчащими в стороны клочьями бинтов, местами проступила кровь. Вытекшая изо рта тоненькая струйка слюны каплей повисла на подбородке. Человек пошатнулся, зубы его лязгнули и, замычав протяжно и дико, он сделал шаг в сторону двери.
- Сестра-а-а! - не помня себя, заорал ст. сержант и бросился по коридору, чувствуя, как его вот-вот настигнет невидимый, но оттого не менее убойный, заряд, в котором намертво спрессовались боль и безумие.
Навстречу уже спешили заспанные медработники. Из дверей соседних палат выглядывали встревоженные и удивленные лица пациентов. Утихомирить больного удалось, лишь позвав из других отделений подрабатывающих в эту ночь санитарами студентов мединститута.
- Что это было с ним, доктор? - тяжело дыша, спросил милиционер, безуспешно пытаясь привести в порядок форму, с отсутствующими двумя пуговицами.
Пожилой, но довольно крепенький еще, с роскошной седой шевелюрой, врач, близоруко щурясь, с досадой вертел в руках разбитые очки. Он устало взглянул на сотрудника милиции.
- Что это было? - повторил с расстановкой. - Это, молодой человек, результат пересторойки и ускорения. Страшно?
- Не понимаю, - обескураженно произнес тот.
Доктор обернулся и посмотрел на больного, чье дыхание постепенно становилось ровным и глубоким. Выйдя из палаты, он с облегчением опустился на стоящую в коридоре кушетку.
- Вас как по батюшке, мил человек?
- Старший сержант Приходько! - подобрался тот и, смутившись, уже тише добавил: - Игорь Васильевич.
- А меня - Георгий Степанович Артемьев. - Доктор встал и, с достоинством поклонившись, протянул руку для приветствия, чем еще больше смутил стража порядка. - Да вы присядьте, Игорь Васильевич. Я, уважаемый, из семьи потомственных эскулапов. Раньше, видите ли, пытались лечить болезни, а нынче - ненависть. Куда ни глянь - газеты, радио, телевидение, везде насилие, кровь, жестокость. Воспитание тотальной ненависти. Убийство, нанесение травм, увечий, несовместимых с жизнью, стали, увы, нормой этой самой жизни. Человеческое общество перестраивается, решив во что бы то ни стало с ускорением выполнить поставленную кем-то цель по самоуничтожению. Вот он, - доктор кивнул в сторону палаты, - если верить вашим коллегам, подозреваемый в убийстве. Но отчего он стал таковым? Ведь мой пациент, без сомнения, весьма образованный человек.
- Да бросьте, Георгий Степанович, - отмахнулся Приходько, - отморозок, каких много теперь развелось. Самого Горыныча завалил, а потом и сам, видать, под разборку попал.
- Кто такой Горыныч? - искренне удивился доктор.
- Неужели не слышали? Его Горынычем прозвали, что ума и хитрости имел на три головы. "Авторитет в законе" был, всю область держал.
- Выходит, не по силам ношу взял. И "три головы" не помогли, философски заметил Артемьев.
- Тоже верно, - согласился ст. сержант. - В одну голову пули хватило.
- И все-таки не могу поверить, что убил его мой пациент, - с сомнением покачал головой врач.
- Улики, - веско произнес Игорь. - Георгий Степанович, а вы почему решили, что парень этот - образованный?
Артемьев открыл было рот, собираясь поделиться своими выводами и наблюдениями, но что-то его остановило. Он почти натурально закашлялся и, стараясь выглядеть убедительным, проговорил:
- Интуиция, знаете ли, Игорь Васильевич.
- Ну-у, интуицию к делу не подошьешь, - тоном бывалого сыщика парировал Приходько. - Да и какая разница - образованный, нет ли. Убил значит, отвечай по закону! Хотя этот - пока подозреваемый.
- Убил - отвечай... - повторил Артемьев задумчиво.
- Только так и не иначе! - безапелляционно припечатал Приходько.
- А если, к примеру, не одного-двух, а сотни, тысячи?
- Ну, хватили, Георгий Степанович. Таких суперманьяков не бывает.
- Отчего же? Возьмите войну. На ней, порой, не тысячи, а миллионы гибнут. Вот в Афганистане...
- Я бы этих душманов голыми руками давил! - азартно перебил его Игорь. - У меня там брательник двоюродный служил. - Он понизил голос почти до шепота: - Инвалидом пришел, без ноги. Я б за Коляна их... Знаете, скольких он там положил? У него орден и медали есть. За абы что не дадут, верно? Приходько помрачнел: - Только протезы никак выбить не можем, устали по кабинетам ходить и бумаги слать. И Колян еще.. это дело... - он красноречиво щелкнул пальцем по горлу, - ... попивать стал, зараза. Как напьется, так с катушек долой! Вроде этого мужика, - он невольно передернул плечами. - Пить ему никак нельзя, контуженный он.
- Кем же он служил?
- В десантуре. Революцию защищал! - с гордостью выдал Игорь.
- Революцию? - переспросил Артемьев. - От кого же он ее защищал?
- Ну, вы даете, Георгий Степанович! - возмущенно воскликнул тот. - От международного империализма, конечно! Вы, извините меня, здесь со своими болячками совсем в международных вопросах не ориенти... -Приходько умолк на полуслове, споткнувшись о мудрый, спокойный взгляд
доктора. - ... Наш замполит говорит, что всякая революция должна уметь себя защитить, - неуверенно добавил он.
- Революция... - Артемьев едва заметно улыбнулся. - Да уж, дама эта, знаете ли, во все времена от отсутствия аппетита не страдала.
- Что-то не пойму я вас, Георгий Степанович, вы за кого будете-то?
- Я - врач, уважаемый Игорь Васильевич, а посему всегда за жизнь буду, а не за убийство. На какой бы почве оно не произрастало - на сугубо личной или на почве высших интересов государства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129