Отныне я изгнанница, бродяга, человек без места. Пустые переживания? Вряд ли. Я человек без корней, сирота. У меня остался лишь дядя Седрик, но надолго ли он останется подле меня? Он уже намекает, что для такой наследницы, как я, необходимо поскорее подыскать достойного мужа. Как всегда умно и мудро, он решил, что жених должен быть с титулом: скорее всего, младший отпрыск какого-нибудь разорившегося маркиза или графа, готовый продать свое родовое имя за мое богатство. Я думаю, что он мог бы даже раздобыть мне баронета. Но это же расчетливо до отвращения! А где романтика, где любовь, спрашиваю я вас?»
Ее глаза наконец начали слипаться, и фантазии переселились в сны. Последней же мыслью Кэтрин был вопрос: «Кем вы были, мистер Керриган, и как ухитрились нажить столько денег?»
Седрик, опытный путешественник, заранее заказал билеты. Пароход, принадлежавший компании «Вест-Индской почтовой службы», каждые две недели выходил из Бристольского порта, дабы пересечь Атлантику и спустя примерно пару недель доставить своих пассажиров в Америку.
Предстоящий отъезд принес Кэтрин тем большее облегчение, что в доме викария она больше не имела права находиться. Но в утро своего отъезда она поспешила на отцовскую могилу. Опустившись на колени возле холмика, на котором не был еще установлен и памятник, она обратилась к Джону в обычной манере.
– Ты, наверно, знаешь обо всем, что случилось, папа, – прошептала она, чувствуя тепло солнечных лучей на плечах и затылке. – Наверное, ты у себя в раю рад тому, что мне достались все эти деньги? И ты должен быть рад за свою книгу, правда? Я заказала для нее красный кожаный переплет с золотым тиснением. Не беспокойся, я обязательно получу часть тиража у себя в Америке и покажу своим новым друзьям. Если, конечно, они у меня там появятся. Да, и я заказала каменщику могильный камень. Он будет совсем простой, милый папа, и вовсе не помпезный, с надписью большими, четкими буквами. Я приказала взять для него самый прочный камень. А миссис Даулинг обещала ухаживать за могилой.
Ветерок играл красноватыми ветками, темной листвой тисов и лепестками цветов, которые Кэтрин поставила в вазу. До Кэтрин долетел запах сжигаемой травы, которую выпалывали с могил служитель со своим помощником. «Я буду скучать по всему этому», – подумала она, поднимаясь на ноги и стараясь запечатлеть в памяти окружающее: маленькую старую церковь с посеревшей колокольней и темным сырым порталом, в котором ее отец проповедовал со старинной резной якобитской кафедры, позеленевшие памятники и могильные плиты, возраст которых в большинстве перевалил за сотню лет: время обточило их края и наполовину вдавило в почву. Все это производило подавляющее впечатление, и вряд ли Кэтрин решилась бы посетить это место в сумерках.
Она решительно повернулась и направилась к выходу, более не оглядываясь на последний приют отца, желая лишь скорее уехать отсюда, не видеть более горя миссис Даулинг и расстаться наконец со своими болезненными переживаниями. И вот уже они стоят на мощенном булыжниками дворе, под лучами взбирающегося на небосклон солнца, стараясь перещеголять друг друга наигранной бодростью и беседуя лишь о практических вещах.
– Значит, уже сегодня вы переберетесь в коттедж? – спрашивала Кэтрин, слыша вопрос как бы со стороны и изумляясь его глупости: она ведь прекрасно знала, что именно так и будет.
– Совершенно верно, мисс Кэтрин. Вы ничего не забыли?
– Да, наверное.
– Я присмотрю за Бет и Томми.
– Это очень мило с вашей стороны.
Кэтрин огляделась, впитывая привычные запахи, вслушиваясь в привычные звуки, которым скоро суждено было стать воспоминаниями. Дом викария, погруженный в атмосферу умиротворяющего покоя – ее источали и каменные стены, и спокойная гладь пруда, и безмолвные древесные стволы. Она попала сюда совсем малышкой, и оттого смутные воспоминания о других местах казались ей не более реальными, чем сказочные страны.
Однако нынешнему обеспеченному существованию предшествовали живые, красочные воспоминания: ее безоблачное, здоровое детство… лицо добрейшей миссис Даулинг и мудрого, снисходительного отца. Маленькая Кэт валяется на бархатистой лужайке и рвет головки только что распустившихся тюльпанов, с детской беззаботностью, с криком и визгом носится по окрестным холмам и лугам. Почти все ее развлечения были так или иначе связаны с этим ухоженным садом, где она каждый день на протяжении лета могла рвать розы в букет, с огородом, дарившим ей молодой горох и зеленый крыжовник, с травником, ставшим живым собранием экзотических растений, созданным ее отцом.
«Я не хочу уезжать! – с отчаянием поняла она, представив, как берет назад слово, данное мистеру Бизли и предлагает душеприказчикам мистера Керригана воспользоваться второй частью завещания и подыскать ему другого наследника. – Я могла бы остаться с миссис Даулинг. Она поддержит меня. И мы как-нибудь справимся».
– Теперь уже поздно идти на попятный, – неожиданно заметила миссис Даулинг, словно уловив ее последние мысли. – Следуйте своим путем, найдите свое место в жизни.
Кэтрин едва не лишилась чувств во время последнего объятия, ощутив прикосновение рук, столь часто помогавших ей пережить и горе и радость. Она вдыхала аромат чистого белья и лаванды, всегда сопутствовавший ее старой наставнице.
– Да будет с вами благословение Божье, дорогая моя, – прерывающимся шепотом произнесла миссис Даулинг. – Ведь вы не забудете, что обещали писать?
– Конечно же нет. И я уезжаю не навсегда. Я вернусь.
– И если вам что-то будет угрожать, вы дадите мне знать?
– Да что же может угрожать мне теперь со всей этой кучей денег и дядей Седриком в качестве охраны? – натянуто рассмеялась Кэтрин.
– А вы и не думайте об этом. Просто пообещайте мне не предпринимать ничего рискованного и не делать глупостей, хорошо?
– Я обещаю.
– И всегда помните, что я здесь.
Кэтрин поднялась в карету, но отодвинулась от окна, не желая ничего видеть и понимая, что нигде на свете она не найдет ничего равного беззаветной любви к ней миссис Даулинг. Она тяжко вздохнула и все же почувствовала своего рода облегчение. Эта часть ее жизни закончена. И надо благодарить Бога, что начало следующей озарено солнцем.
– Выше нос, дитя мое, – сказал Седрик, когда экипаж тронулся с места. – Нам предстоит восхитительное приключение – покорить бушующее море, никак не меньше. Не исключено, что нас захватят пираты. Я, конечно, примкну к ним. Всегда мечтал стать пиратским королем. «Йо-хо-хо, и бутылка рома!» А, вы что на это скажете?
Наконец наступило утро их отплытия, – они стояли у поручней, махая в ответ приятелям Седрика, явившимся пожелать им доброго пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Ее глаза наконец начали слипаться, и фантазии переселились в сны. Последней же мыслью Кэтрин был вопрос: «Кем вы были, мистер Керриган, и как ухитрились нажить столько денег?»
Седрик, опытный путешественник, заранее заказал билеты. Пароход, принадлежавший компании «Вест-Индской почтовой службы», каждые две недели выходил из Бристольского порта, дабы пересечь Атлантику и спустя примерно пару недель доставить своих пассажиров в Америку.
Предстоящий отъезд принес Кэтрин тем большее облегчение, что в доме викария она больше не имела права находиться. Но в утро своего отъезда она поспешила на отцовскую могилу. Опустившись на колени возле холмика, на котором не был еще установлен и памятник, она обратилась к Джону в обычной манере.
– Ты, наверно, знаешь обо всем, что случилось, папа, – прошептала она, чувствуя тепло солнечных лучей на плечах и затылке. – Наверное, ты у себя в раю рад тому, что мне достались все эти деньги? И ты должен быть рад за свою книгу, правда? Я заказала для нее красный кожаный переплет с золотым тиснением. Не беспокойся, я обязательно получу часть тиража у себя в Америке и покажу своим новым друзьям. Если, конечно, они у меня там появятся. Да, и я заказала каменщику могильный камень. Он будет совсем простой, милый папа, и вовсе не помпезный, с надписью большими, четкими буквами. Я приказала взять для него самый прочный камень. А миссис Даулинг обещала ухаживать за могилой.
Ветерок играл красноватыми ветками, темной листвой тисов и лепестками цветов, которые Кэтрин поставила в вазу. До Кэтрин долетел запах сжигаемой травы, которую выпалывали с могил служитель со своим помощником. «Я буду скучать по всему этому», – подумала она, поднимаясь на ноги и стараясь запечатлеть в памяти окружающее: маленькую старую церковь с посеревшей колокольней и темным сырым порталом, в котором ее отец проповедовал со старинной резной якобитской кафедры, позеленевшие памятники и могильные плиты, возраст которых в большинстве перевалил за сотню лет: время обточило их края и наполовину вдавило в почву. Все это производило подавляющее впечатление, и вряд ли Кэтрин решилась бы посетить это место в сумерках.
Она решительно повернулась и направилась к выходу, более не оглядываясь на последний приют отца, желая лишь скорее уехать отсюда, не видеть более горя миссис Даулинг и расстаться наконец со своими болезненными переживаниями. И вот уже они стоят на мощенном булыжниками дворе, под лучами взбирающегося на небосклон солнца, стараясь перещеголять друг друга наигранной бодростью и беседуя лишь о практических вещах.
– Значит, уже сегодня вы переберетесь в коттедж? – спрашивала Кэтрин, слыша вопрос как бы со стороны и изумляясь его глупости: она ведь прекрасно знала, что именно так и будет.
– Совершенно верно, мисс Кэтрин. Вы ничего не забыли?
– Да, наверное.
– Я присмотрю за Бет и Томми.
– Это очень мило с вашей стороны.
Кэтрин огляделась, впитывая привычные запахи, вслушиваясь в привычные звуки, которым скоро суждено было стать воспоминаниями. Дом викария, погруженный в атмосферу умиротворяющего покоя – ее источали и каменные стены, и спокойная гладь пруда, и безмолвные древесные стволы. Она попала сюда совсем малышкой, и оттого смутные воспоминания о других местах казались ей не более реальными, чем сказочные страны.
Однако нынешнему обеспеченному существованию предшествовали живые, красочные воспоминания: ее безоблачное, здоровое детство… лицо добрейшей миссис Даулинг и мудрого, снисходительного отца. Маленькая Кэт валяется на бархатистой лужайке и рвет головки только что распустившихся тюльпанов, с детской беззаботностью, с криком и визгом носится по окрестным холмам и лугам. Почти все ее развлечения были так или иначе связаны с этим ухоженным садом, где она каждый день на протяжении лета могла рвать розы в букет, с огородом, дарившим ей молодой горох и зеленый крыжовник, с травником, ставшим живым собранием экзотических растений, созданным ее отцом.
«Я не хочу уезжать! – с отчаянием поняла она, представив, как берет назад слово, данное мистеру Бизли и предлагает душеприказчикам мистера Керригана воспользоваться второй частью завещания и подыскать ему другого наследника. – Я могла бы остаться с миссис Даулинг. Она поддержит меня. И мы как-нибудь справимся».
– Теперь уже поздно идти на попятный, – неожиданно заметила миссис Даулинг, словно уловив ее последние мысли. – Следуйте своим путем, найдите свое место в жизни.
Кэтрин едва не лишилась чувств во время последнего объятия, ощутив прикосновение рук, столь часто помогавших ей пережить и горе и радость. Она вдыхала аромат чистого белья и лаванды, всегда сопутствовавший ее старой наставнице.
– Да будет с вами благословение Божье, дорогая моя, – прерывающимся шепотом произнесла миссис Даулинг. – Ведь вы не забудете, что обещали писать?
– Конечно же нет. И я уезжаю не навсегда. Я вернусь.
– И если вам что-то будет угрожать, вы дадите мне знать?
– Да что же может угрожать мне теперь со всей этой кучей денег и дядей Седриком в качестве охраны? – натянуто рассмеялась Кэтрин.
– А вы и не думайте об этом. Просто пообещайте мне не предпринимать ничего рискованного и не делать глупостей, хорошо?
– Я обещаю.
– И всегда помните, что я здесь.
Кэтрин поднялась в карету, но отодвинулась от окна, не желая ничего видеть и понимая, что нигде на свете она не найдет ничего равного беззаветной любви к ней миссис Даулинг. Она тяжко вздохнула и все же почувствовала своего рода облегчение. Эта часть ее жизни закончена. И надо благодарить Бога, что начало следующей озарено солнцем.
– Выше нос, дитя мое, – сказал Седрик, когда экипаж тронулся с места. – Нам предстоит восхитительное приключение – покорить бушующее море, никак не меньше. Не исключено, что нас захватят пираты. Я, конечно, примкну к ним. Всегда мечтал стать пиратским королем. «Йо-хо-хо, и бутылка рома!» А, вы что на это скажете?
Наконец наступило утро их отплытия, – они стояли у поручней, махая в ответ приятелям Седрика, явившимся пожелать им доброго пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125