– Хотя влиятельные некогда кланы утратили былое могущество, они упрямо продолжают цепляться за родовую честь и обычаи. Особенно усердствуют в этом дамы, не считая нужным даже скрывать свою ненависть к солдатам-янки, которые вторглись в их владения, все сметая и сжигая на своем пути, сделав их нищими. Даже после заключения мира они периодически набрасывались на солдат с оскорблениями и плевками, а несколько раз даже забросали их тухлыми яйцами. Чтобы положить этому конец, Батлер издал так называемый «Женский Закон», по которому любую женщину, оскорбившую солдата Союза, словно обычную проститутку, могут арестовать, посадить в тюрьму и требовать штрафа. Милые дамы Нового Орлеана сочли себя оскорбленными. Они обозвали его Скотиной Батлером и украсили его портретами свои клозеты.
– Просто отлично с их стороны, – заявил Седрик. Лицо Деламара, полускрытое в тени бугенвилля, чьи ветви обвивались вокруг колонны за его спиной, искривилось двусмысленной улыбкой.
– Это к тому же лишний раз дополняет мое описание креольских нравов, – заметил он, наслаждаясь ароматным дымом гаванской сигары. – Несмотря на все свое богатство, Керриган, как урожденный ирландец, не мог быть принят в женихи.
– Но ведь он мог жениться и на ком-нибудь из соотечественниц, не так ли? – Кэтрин изо всех сил старалась понять получше своего благодетеля. Ее угнетала мысль о том, что он мог быть одиноким мужчиной. Она широко развела руками, добавив: – Посудите сами: такое великолепие, а разделить его не с кем – и целыми днями слоняться по дому в полном одиночестве.
– Если вы считаете этот дом большим, мисс Энсон, то я бы посоветовал вам подождать, пока вы не увидите особняк на плантации «Край Света», – возразил Деламар, наливая себе еще чашечку кофе. – Вот там здание величиной с замок.
– Вы хоть раз в жизни видели замок, полковник? – мягко перебил его Седрик, будучи совершенно уверен, что этот малый ни разу в жизни не сподобился побывать в Англии.
– Нет, сэр, но здесь имеется вполне достаточно их изображений. Может быть, я чуть-чуть преувеличил, но «Край Света» действительно велик, – ничуть не растерялся Деламар, не лезший за словом в карман.
– «Край Света», – мечтательно повторила Кэтрин, свыкаясь с мыслью, что это также ее владение. – Вы говорите, плантация? А как же получилось, что ее не разорили солдаты Союза?
– Здесь Керриган использовал ту же тактику, что и с домом: умелое напоминание о его гражданстве сохранило его владения от упадка, в отличие от несчастных соседей. – Деламар загасил окурок сигары о высокий каблук башмака и испытующе взглянул на Кэтрин. – Вы хотели бы увидеть его портрет, мисс Энсон?
– О да! – заулыбалась она, тут же вскочив. – И я бы также хотела узнать, где находится его могила. По-моему, я должна принести ему хотя бы букет цветов.
– Добросердечный порыв, который характеризует вас с самой лучшей стороны, но давайте сначала взглянем на портрет, – отвечал Деламар, тоже вставая с кресла. Седрик последовал за ними. Ни один прирожденный джентльмен не позволит себе сидеть, если рядом стоит дама – разве что служанка или продавщица.
Они не стали возвращаться старым путем в дом. Вместо этого Деламар провел их дальше по галерее, к двери в кабинет. Этот приют мужественности был не так вычурно обставлен: на стенах красовались лишь охотничьи трофеи. Хотя свет едва просачивался сквозь полуопущенные шторы и жалюзи, комната не казалась мрачной. Кроме рогатых голов, рогов и чучел, здесь присутствовали признаки и других интересов ее хозяина: например, любви к лошадям, изображенным на многочисленных литографиях на стене, на фотографических снимках, рисунках, в бронзовых статуэтках со скакунами и их всадниками.
– Керриган оставил вам конюшню с чистокровными лошадьми, – отвечал Деламар, когда Кэтрин поинтересовалась причиной такого изобилия. – Он был великолепным спортсменом и не раз выигрывал призы Луизианы и Вирджинии, да и не только их.
Так она владеет породистыми лошадьми! Неужели этот поток чудес неиссякаем? Седрик взглянул на нее, высоко подняв брови. Его обычно столь невозмутимого, не так-то легко было удивить, но теперь и он готов был сознаться, что богатство Керригана впечатляюще. Сам страстный любитель, он с трудом удержался, чтобы немедленно не глянуть на лошадей собственными глазами.
«Мои лошади, – подумала Кэтрин, чья кровь забурлила в жилах. – Мой дом и моя плантация».
Она прошлась по комнате, прикасаясь к предметам, поправляя картины, передвигая украшения – просто для того, чтобы дать этим предметам понять, что отныне она их хозяйка. Комната охотника, комната страстного наездника. Но это не все. Печь для обжига, книжные полки, этажерка с навигационными приборами: астролябией, секстантами, квадрантами и прочим. Здесь были модели корабельных пушек с простыми ядрами, разрывными снарядами и картечью и – самое впечатляющее – коллекция моделей в стеклянных ящиках: шлюп восемнадцатого века, бриг времен адмирала Нельсона, испанский галеон. «Не отсюда ли имя плантации?» – гадала она.
– Судя по всему, мистер Керриган был многосторонней личностью, – сухо заметил Седрик, осматривая морской музей.
– Он обожал корабли и умел зарабатывать на них деньги, – внимательно следя за их реакцией, отвечал Деламар. – Он владел не только многими морскими судами, но и речными двухколесниками. Они постоянно крейсировали вверх и вниз по реке и приносили немалый доход. Однако самый большой, быстроходный и красивый корабль сошел со стапелей перед самой его кончиной. Он назвал его «Эйлин О'Рурк» – видимо, в честь своей матери.
Перед мысленным взором Кэтрин пронеслась череда кораблей, недавно виденных ею в гавани. И вот теперь она имеет право провозгласить своими многие из этих необычных речных судов. Ее уже не удивляло это. Она старалась поскорее свыкнуться с ситуацией, ожидая перечисления все новых и новых своих богатств, убеждаясь, что она не успела осмотреть и половины.
Деламар обратился к мольберту, стоявшему в дальнем углу комнаты и задрапированному черным бархатом.
– Вы хотели познакомиться с Финном Керриганом? – спросил он. – Вот он перед вами.
И с театральным жестом откинул покрывало. У Кэтрин при виде картины перехватило дыхание. Ее насыщенные краски тут же заполнили собою комнату. Нет, дело тут было не в картине, а в силе духа изображенного на ней человека. «Боже милостивый!» – только и подумала она. Казалось, что он предстал перед нею живой, во плоти. Весь его облик излучал властность – и твердой линией рта, и энергией, светившейся во взоре. А кроме того, нельзя было забыть, что этот человек до конца дней своих не утратил благодарности тому, кто поддержал его, и оставил ему все, чем наделила его фортуна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Просто отлично с их стороны, – заявил Седрик. Лицо Деламара, полускрытое в тени бугенвилля, чьи ветви обвивались вокруг колонны за его спиной, искривилось двусмысленной улыбкой.
– Это к тому же лишний раз дополняет мое описание креольских нравов, – заметил он, наслаждаясь ароматным дымом гаванской сигары. – Несмотря на все свое богатство, Керриган, как урожденный ирландец, не мог быть принят в женихи.
– Но ведь он мог жениться и на ком-нибудь из соотечественниц, не так ли? – Кэтрин изо всех сил старалась понять получше своего благодетеля. Ее угнетала мысль о том, что он мог быть одиноким мужчиной. Она широко развела руками, добавив: – Посудите сами: такое великолепие, а разделить его не с кем – и целыми днями слоняться по дому в полном одиночестве.
– Если вы считаете этот дом большим, мисс Энсон, то я бы посоветовал вам подождать, пока вы не увидите особняк на плантации «Край Света», – возразил Деламар, наливая себе еще чашечку кофе. – Вот там здание величиной с замок.
– Вы хоть раз в жизни видели замок, полковник? – мягко перебил его Седрик, будучи совершенно уверен, что этот малый ни разу в жизни не сподобился побывать в Англии.
– Нет, сэр, но здесь имеется вполне достаточно их изображений. Может быть, я чуть-чуть преувеличил, но «Край Света» действительно велик, – ничуть не растерялся Деламар, не лезший за словом в карман.
– «Край Света», – мечтательно повторила Кэтрин, свыкаясь с мыслью, что это также ее владение. – Вы говорите, плантация? А как же получилось, что ее не разорили солдаты Союза?
– Здесь Керриган использовал ту же тактику, что и с домом: умелое напоминание о его гражданстве сохранило его владения от упадка, в отличие от несчастных соседей. – Деламар загасил окурок сигары о высокий каблук башмака и испытующе взглянул на Кэтрин. – Вы хотели бы увидеть его портрет, мисс Энсон?
– О да! – заулыбалась она, тут же вскочив. – И я бы также хотела узнать, где находится его могила. По-моему, я должна принести ему хотя бы букет цветов.
– Добросердечный порыв, который характеризует вас с самой лучшей стороны, но давайте сначала взглянем на портрет, – отвечал Деламар, тоже вставая с кресла. Седрик последовал за ними. Ни один прирожденный джентльмен не позволит себе сидеть, если рядом стоит дама – разве что служанка или продавщица.
Они не стали возвращаться старым путем в дом. Вместо этого Деламар провел их дальше по галерее, к двери в кабинет. Этот приют мужественности был не так вычурно обставлен: на стенах красовались лишь охотничьи трофеи. Хотя свет едва просачивался сквозь полуопущенные шторы и жалюзи, комната не казалась мрачной. Кроме рогатых голов, рогов и чучел, здесь присутствовали признаки и других интересов ее хозяина: например, любви к лошадям, изображенным на многочисленных литографиях на стене, на фотографических снимках, рисунках, в бронзовых статуэтках со скакунами и их всадниками.
– Керриган оставил вам конюшню с чистокровными лошадьми, – отвечал Деламар, когда Кэтрин поинтересовалась причиной такого изобилия. – Он был великолепным спортсменом и не раз выигрывал призы Луизианы и Вирджинии, да и не только их.
Так она владеет породистыми лошадьми! Неужели этот поток чудес неиссякаем? Седрик взглянул на нее, высоко подняв брови. Его обычно столь невозмутимого, не так-то легко было удивить, но теперь и он готов был сознаться, что богатство Керригана впечатляюще. Сам страстный любитель, он с трудом удержался, чтобы немедленно не глянуть на лошадей собственными глазами.
«Мои лошади, – подумала Кэтрин, чья кровь забурлила в жилах. – Мой дом и моя плантация».
Она прошлась по комнате, прикасаясь к предметам, поправляя картины, передвигая украшения – просто для того, чтобы дать этим предметам понять, что отныне она их хозяйка. Комната охотника, комната страстного наездника. Но это не все. Печь для обжига, книжные полки, этажерка с навигационными приборами: астролябией, секстантами, квадрантами и прочим. Здесь были модели корабельных пушек с простыми ядрами, разрывными снарядами и картечью и – самое впечатляющее – коллекция моделей в стеклянных ящиках: шлюп восемнадцатого века, бриг времен адмирала Нельсона, испанский галеон. «Не отсюда ли имя плантации?» – гадала она.
– Судя по всему, мистер Керриган был многосторонней личностью, – сухо заметил Седрик, осматривая морской музей.
– Он обожал корабли и умел зарабатывать на них деньги, – внимательно следя за их реакцией, отвечал Деламар. – Он владел не только многими морскими судами, но и речными двухколесниками. Они постоянно крейсировали вверх и вниз по реке и приносили немалый доход. Однако самый большой, быстроходный и красивый корабль сошел со стапелей перед самой его кончиной. Он назвал его «Эйлин О'Рурк» – видимо, в честь своей матери.
Перед мысленным взором Кэтрин пронеслась череда кораблей, недавно виденных ею в гавани. И вот теперь она имеет право провозгласить своими многие из этих необычных речных судов. Ее уже не удивляло это. Она старалась поскорее свыкнуться с ситуацией, ожидая перечисления все новых и новых своих богатств, убеждаясь, что она не успела осмотреть и половины.
Деламар обратился к мольберту, стоявшему в дальнем углу комнаты и задрапированному черным бархатом.
– Вы хотели познакомиться с Финном Керриганом? – спросил он. – Вот он перед вами.
И с театральным жестом откинул покрывало. У Кэтрин при виде картины перехватило дыхание. Ее насыщенные краски тут же заполнили собою комнату. Нет, дело тут было не в картине, а в силе духа изображенного на ней человека. «Боже милостивый!» – только и подумала она. Казалось, что он предстал перед нею живой, во плоти. Весь его облик излучал властность – и твердой линией рта, и энергией, светившейся во взоре. А кроме того, нельзя было забыть, что этот человек до конца дней своих не утратил благодарности тому, кто поддержал его, и оставил ему все, чем наделила его фортуна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125