– Как вам будет угодно. – Он едва заметно улыбнулся и придвинулся к ней поближе на каменной скамье, где они устроились. – Я не хотел бы показаться вам нахальным, но равным образом я не желал бы и рисковать потерять вас из-за другого мужчины.
Она нервически рассмеялась, пожалев, что не так искусна в кокетстве, как Элиза.
– Не вижу, почему бы это могло случиться. Видите ли, я не охочусь за мужем. Я слишком далека от этого.
Его рука лежала на спинке скамейки, и она каждой клеточкой тела ощущала его близость. Целая буря чувств бушевала в ее душе: страх, восторг и еще какое-то, пока незнакомое ей желание, разжигавшее в ее крови настоящее пламя. Оценивающе глядя на нее, Адриен ухмыльнулся.
«Она восхитительна, – говорил Уоррен нынче утром, когда заглянул к нему домой на Рю Рояль, и Адриен подверг его строгому допросу. – Лестине далеко до нее».
И вот она сидит здесь, губы ее полуоткрыты, грудь вздымается под тонким шелком от учащенного дыхания, и чистые голубые глаза подернулись загадочной дымкой, хотя вспыхивают огнем всякий раз, замечая его предательскую страсть. Адриен помнил то неудержимое желание, что охватило его, едва он впервые обнял ее в танце и обнаружил, что под ее вечернем платьем ничего нет. Она была бунтаркой, и это не могло оставить его равнодушным. Она не пыталась заигрывать с ним – пока, конечно, – и эта неискушенность возбуждала его.
– У вас нет времени для любви? – прошептал он. – Но я не встречал никого с сердцем столь горячим, как у вас. Английские леди славятся своей невозмутимостью, и все же я не верю, чтобы женщина смогла остаться равнодушной, если мужчина поведет себя с нею правильно.
– Я ничего не знаю о любви, – отвечала Кэтрин, надеясь резкой откровенностью подавить в себе необоримое желание броситься к нему в объятия и целовать его до одурения. – Мне негде было набраться опыта. Вплоть до последних месяцев я жила в глуши. Там не было вечеринок, балов, ничего, кроме гор вокруг деревни и общества моего отца.
«Какие же мы актеры, – думала она, – мы всю жизнь носим маски и стараемся скрыть свое истинное лицо». Во рту у нее стало сухо.
– В это трудно поверить, вы такая уравновешенная и изящная. Мне казалось, что вы родились истинной леди.
– Моя мать была леди, но она умерла, когда я была совсем маленькой.
– Ах, значит, это действительно голос крови.
– Может быть, – едва заметно покачала она головой, – только скорее всего это заслуга дяди Седрика.
– Английского милорда?
– Верно. Он привез меня в Лондон, подготовил к выходу в свет и сопровождал сюда.
– После того, как стало известно про мистера Керригана и его наследство?
– Да. Седрик с давних пор был близким другом моего отца. Он всегда был готов прийти нам на помощь.
– Мисс Энсон, я в восторге от вас, и мне кажется, что вы обязательно станете одной из нас – истинных представителей Нового Орлеана.
– Я очень надеюсь. – Она была польщена таким комплиментом. – Я уже полюбила ваш город, но мне надо еще многому научиться.
– У вас всегда под рукою Элиза, и я умоляю вас не гнушаться при случае и моею помощью. Здесь так много разнообразных развлечений – опера, банкеты, пикники, вечеринки, балы. И конечно же, Марди Грас.
– Что это?
– Ежегодный фестиваль, когда веселятся все. Ах, мисс Энсон, вы ворвались в наш город подобно шторму. И я приветствую вас. – Он поднес ее руку к губам, и это мягкое прикосновение вызвало трепет, пробежавший по всему ее телу.
Она заставила себя успокоиться, обуздав рвущуюся на свободу натуру, и выпрямилась:
– По-моему, нам давно пора вернуться, мистер Ладур.
Он тут же поднялся и, сияя улыбкой, сказал:
– Как вам угодно, мисс Энсон, хотя вы сделали бы мне большое одолжение, если бы звали меня Адриен. Вы позволите мне проводить вас завтра по магазинам?
– Я подумаю об этом… Адриен. Прежде мне необходимо посоветоваться с Элизой. У нее могли возникнуть иные предложения.
– Вы не желаете пропустить на ночь стаканчик, согласно старому обычаю? – предложил Седрик, когда кеб остановился возле портика Бовуар-Хауса.
– Очень любезно с вашей стороны, сэр, – отвечал Деламар, немного неуклюже соскочив с подножки.
Пьер распахнул перед ними дверь, и они направились по изразцовому полу в гостиную. Причем позднее время их появления оставило дворецкого совершенно бесстрастным.
– Так было принято и при жизни мистера Керригана, сэр, – отвечал он на вопрос Седрика. Его черное лицо осветила белозубая улыбка. – Все как в былые времена, сэр. С того дня, как хозяин помер, здесь было чересчур уж тихо.
– Молодец, молодец, – снисходительно произнес Седрик, уютнее устраиваясь в кресле. Он стряхнул пепел с сигары и принялся выбирать себе напиток.
Когда Пьер удалился, Деламар приподнял свой стакан с виски, приветствуя Седрика:
– С наилучшими пожеланиями, милорд.
– Вам также. До дна – или как там принято говорить у вас в стране!
Несмотря на то что Деламар пил весь вечер, он вовсе не казался пьяным. Седрик не мог не отдать ему должного и несколько изменил первоначальное отношение к этому человеку. Это явно был крепкий малый, настоящий вояка.
– Вы служили в армии Конфедерации, сэр? – поинтересовался он, потянувшись к графину, предусмотрительно поставленному Пьером на маленький круглый столик возле кресла.
– Я был списан подчистую. – Деламар похлопал себя по правому колену. – Поймал кусок шрапнели прямо вот сюда. Это еще счастье, что уцелела коленная чашечка, не то наверняка лишился бы ноги.
– Ах, действительно, я заметил, что вы слегка хромаете. Дьявольская штука эта война, не так ли? Уоррен Арнолд кое-что рассказывал мне про нее.
– Мы выжили, – непринужденно отвечал Деламар. – И жизнь не стоит на месте.
– Удивительно, не правда ли? – Седрик украдкой взглянул па его лицо, освещенное лампой. – Жизнь – что за странная штука! Эта моя подопечная…
– Мисс Энсон?
– Да, Кэтрин – очаровательное дитя, но нуждается в присмотре. Что вы можете сказать мне о юном ловеласе Ладуре? Похоже, он подцепил ее на крючок. Он из приличной семьи?
– Он потомок известной фамилии.
– Так так я думал, – кратко отвечал Седрик, которому уже набили оскомину постоянные толки о голубой крови, что течет в жилах креолов: для себя он давно решил, что их нельзя считать аристократами в прямом смысле слова.
Насколько он успел заметить, здесь не имелось даже простого герцога, графа, маркиза, на худой конец баронета. И как бы они ни чванились, эти плантаторы, они были и оставались торгашами – а торговля почиталась низменным занятием. Так что ни один из европейских джентльменов не стал бы марать об нее руки.
– Стоит ли мне поподробнее разузнать о нем, сэр? – продолжил он, хмуро глядя на полковника. – Что собой представляет этот выскочка на самом деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125