Путешествие от Ланкастера до Бристоля было долгим. Можно было бы проехать морем, но одна мысль о торговом судне, медленно плывущем вдоль побережья, заставила Кэтрин кинуться в отхожее место. Легче всего было двинуться в путь верхом в сопровождении двух наемников и поклажи, навьюченной на пони. Они выбирали тихие дороги, избегая больших городов, если только те не управлялись от имени Генриха.
– Это немного похоже на Руан, – сказала Розамунда, когда они приблизились к замку. Над устьем реки вились чайки, русло блестело, как серебряная лента. Линию горизонта перечеркивали мачты кораблей. – Только замок не такой большой.
– Да, он поменьше, – улыбнулась Кэтрин. – Но это дом.
Хотя Кэтрин отсутствовала несколько лет, в замке все еще нашлись люди, которые узнали ее и громко приветствовали, когда она спешилась во дворе. Здесь был Алайн, кузнец, у жены которого Кэтрин и Этель приняли первого сына. Мальчик, теперь девятилетний крепыш, раздувал мехи в кузнице отца, а его двухлетняя сестренка внимательно наблюдала за этим. Здесь была Вульфрун, теперь жена угольщика, которая покупала у Этель приворотные зелья, чтобы пленить сердце мужа. Кэтрин всегда подозревала, что ее волосы цвета спелой пшеницы и яркие голубые глаза действовали гораздо сильнее отвара из розовых лепестков – основной составляющей всех приворотных зелий Этель. И здесь была прачка Агата, близкая подруга Этель и живое свидетельство эффективности мази для рук, которую старая повитуха готовила из перетопленного гусиного жира и ароматных трав.
Успевшая потерять почти все зубы Агата, кожа которой покрылась морщинами и старческими пятнами, все еще оставалась крупной коренастой женщиной с крепкими мышцами, развившимися из-за того, что всю свою жизнь она мяла и выкручивала льняные простыни, накидки на валики, рубашки и сорочки. Она обвила руками Кэтрин и так крепко обняла, что та поневоле охнула, а Розамунда предусмотрительно отпрянула, чтобы и ее не поприветствовали точно так же.
– Благослови тебя Господь, девочка, и где же ты блуждала на этот раз?! – требовательно осведомилась Агата своим протяжным бристольским говорком.
– Я жила в Нормандии вместе с Оливером, по большей части в городе, который называется Руан. Это порт, немного похожий на Бристоль.
– Так ты еще с ним. Это хорошо. – Агата уперла руки в боки и одобрительно кивнула. – Тебе никак уж не стоило покидать его ради другого негодника, как ты тогда поступила. Этель тебе так и сказала бы, благослови Господь ее душу.
– Она предупреждала, – покаянно проговорила Кэтрин. – Она велела мне бояться человека на гнедом коне, только я думала, что ее слова относились к другому.
Агата провела языком по деснам.
– За деревьями не всегда виден лес, – заметила она и посмотрела на девочку – А это, должно быть, твоя дочка. Святая Дева, как выросла-то! – Агата наклонилась к ней. – Когда я видела тебя последний раз, ты была совсем крошкой и лежала у материнской груди. А теперь ты почти уже женщина.
– Мне шесть лет, – сказала Розамунда, серьезно посмотрев на старуху большими темными глазами.
– Значит, ты на шестьдесят лет моложе меня, – ответила Агата и улыбнулась Кэтрин – Она обещает разбить немало сердец, когда станет постарше.
– На это еще хватит времени, – сказала Кэтрин. – Годы слишком драгоценны, чтобы тратить их на пустые размышления.
– Да, да. Кажется, всего-то ничего прошло с тех пор, когда мне тоже было шесть лет. Только, конечно, я никогда не была такой хорошенькой – Агата с завистью посмотрела на тонкую черноволосую девочку – А где лорд Оливер?
– С принцем Генрихом где-то между Ланкастером и Йорком, – вздохнула Кэтрин – Мы пришли в Бристоль «на сохранение». Он поближе, чем Руан.
Она обвела взглядом белый камень стен и знамена, свисающие между квадратными зубцами.
– Кроме того, это дом, – добавила она с улыбкой и, нагнувшись, взяла Розамунду за руку. – Мы собирались навестить Эдон. Она все еще здесь?
Агата снова провела языком по деснам; морщины на ее лбу словно углубились.
– Да, она здесь, госпожа Кэтрин, и она тоже очень будет рада тебя видеть.
Крепкие руки старухи перебирали фартук.
– Что-нибудь не так?
– Да нет, – медленно проговорила Агата, продолжая хмуриться – Не то чтобы так. Просто она опять с ребенком и носит его не так хорошо, как в последний раз. Смерть графа сильно потрясла леди Мейбл, ну и траур тоже не способствует хорошему настроению – Старуха заставила себя улыбнуться – Они все будут рады увидеть тебя, особенно если ты принесла свежие новости. Немножко доброго веселья, вот что им всем нужно.
Не совсем уверенная в том, что ее ожидает, Кэтрин прошла в зал, откуда юный паж сопроводил ее в покои графини. Ее отяжелевшему телу казалось, что ступенькам не будет конца, и она с трудом переводила дух, когда паж провел ее по коридору и постучал в тяжелую дубовую дверь.
Дверь открыла Беатрис, одна из старших служанок. При виде Кэтрин и Розамунды ее глаза округлились. Девочка быстро спряталась за маму на случай, если снова примутся обниматься, но служанка только вскрикнула от удивления и расцеловала Кэтрин в обе щеки, прежде чем впустить в комнату.
Девушки графини сидели за вышиванием. Одна из них играла на арфе, другая читала вслух из переплетенной в кожу книги французских сказок. Появление Кэтрин и Розамунды заставило всех немедленно отвлечься от своих занятий, а книга моментально была отложена ради новостей из внешнего мира. Кэтрин сама казалась женщинам живой сказкой. Их жизнь проходила в четырех стенах комнаты, самые дерзкие желания не шли дальше выезда на соколиную охоту или посещения ярмарки в Михайлов день. Рассказы о странствиях Кэтрин с периодическими приливами опасности, сердечной болью и удачей не просто подхватывались, а поглощались одним жадным глотком.
Розамунду ласкали и угощали сладостями из личных запасов графини, которые казались девочке гораздо аппетитнее, чем корзина с угрями, оставленная матерью в кухне у одного из поваров. В покое были и другие дети: два мальчика, чуть старше Розамунды, и три светловолосые девочки-погодки. Все они оказались детьми Эдон.
– А мой живот опять большой, – чуть позже пожаловалась Эдон, когда Кэтрин покончила с новостями и возбуждение, вызванное ее появлением, слегка стихло. Женщины вернулись к вышивке; по комнате опять поплыли нежные звуки арфы.
Кэтрин посмотрела на набухший живот Эдон, по сравнению с которым ее собственная расширившаяся талия не шла ни в какое сравнение.
– Это будет седьмой, – сказала блондинка. – Одного я потеряла полтора года назад на третьем месяце. – Она слегка поморщилась. – Мы с Джеффри стараемся, как можем, но нельзя же вообще без этого, если только ты не монах или не монашка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137