Господи, ну почему он не появился минуту назад, когда она выглядела мило и достойно? Молодая женщина быстро выпила кружку воды, чтобы протолкнуть остатки лепешки в горло.
– Этель немного задержится. Она пошла проведать молодую мать и останется поболтать с ее родственниками.
– А тебя оставила беречь огонь?
– Это нетрудно, – пожала плечами Кэтрин.
– Особенно при наличии лепешек, – заметил рыцарь, запуская зубы в ту, что взял.
– Есть мед, если хочешь.
Она протянула ему соты. Смущение исчезло. По крайней мере, он посмотрел ей в глаза и заговорил с ней. Может быть, созерцание жены на фреске действительно идет ему на пользу.
На самом деле Кэтрин была гораздо ближе к истине, чем предполагала. Когда Оливер столкнулся с ней во дворе, он был занят донесением, которое предстояло сделать. Кроме того, его застигли врасплох, он не был уверен в том, какой ему окажут прием – если учесть обстоятельства того, как они расстались, – и предпочел поскорее удалиться. Стоя в покоях графа и чувствуя опять, как его охватывает мрачная притягательность фрески, он клял себя, как последнего идиота. Прошлое умерло, даже если и не похоронено. Глупо тосковать по потускневшему портрету, начертанному чужой рукой, когда кругом бурлят все краски жизни.
– Зачем тебе Этель?
– Вши, – ответил Оливер. – Прошлой ночью они закусали меня едва не до смерти, да еще некоторые укусы натер гамбезон, и они сильно воспалились. Нужно как следует пропариться в большой бочке.
– Вши? – брови Кэтрин поднялись едва ли не до платка. Она надула губы и сказала: – Поделом. Могу поспорить, что ты подхватил их от той девки.
Оливер смущенно прокашлялся. Извинения тут были неуместны.
– Весьма возможно. Должна же она была дать мне что-нибудь за мои деньги.
Кэтрин недовольно фыркнула и принялась перебирать глиняные горшки и кувшины Этель.
– Что же, если дело ограничится только вшами, можешь считать, что тебе повезло. Среди портовых шлюх ходит болезнь, от которой сгнивают интимные части любого мужчины. Этель говорит, что она неизлечима.
– Я лежал рядом, но не спал с ней, – выступил в свою защиту Оливер. Его лицо омрачилось, потому что при одной мысли об этом инциденте по коже бежали мурашки отвращения. – Богом клянусь, я слишком глубоко заглянул в кубок, чтобы иметь желание или силы для чего-нибудь иного.
– Благодари Бога за оказанную милость, – саркастически буркнула молодая женщина – Первый раз слышу, чтобы пьянство было во спасение.
– Лучше пить, чем следить за собой, – решительно сказал рыцарь, глядя на ее спину.
Кэтрин как раз в этот момент торжественно склонилась над двумя голубыми кувшинчиками. Она не повернулась к нему, но на мгновение застыла, потом возразила:
– Проще, а не лучше.
– Иисусе милосердный, ты жестока. Я пришел извиниться, а ты только и делаешь, что оттачиваешь на мне язычок.
Кэтрин резко обернулась. Ее зеленые глаза вспыхнули.
– Извиниться? Я думала, ты пришел, чтобы избавиться от вшей. Или предполагается, что я должна заодно исцелить твою больную совесть?
– Для начала ты могла бы попытаться не сыпать на нее соль.
Молодая женщина гневно уставилась на него, резко выдохнула сквозь зубы и сунула ему в руку один из голубых кувшинчиков.
– Наполни бочку водой, такой горячей, какую сможешь вынести, и всыпь в нее вот это. Затем сиди в ней, пока вода не остынет. Придется делать так каждый день до тех пор, пока не останется ни одной вши.
Оливер крутил в руках кувшинчик. Неужели это отставка? Ему очень не хотелось, чтобы так оно и было.
Кэтрин сняла крышку с другого кувшина и, надув губы, заглянула в него.
– Покажи укусы, которые воспалились.
– Они под рубашкой.
– Так сними ее, – терпеливо проговорила молодая женщина. – Как я могу обработать их, если не посмотрю?
Оливер поставил кувшинчик на пол, встал, отстегнул пояс, снял подкольчужник, затем тунику и рубашку. Ему было неприятно, что снующие по двору люди останавливаются и смотрят, чем они занимаются. Вход обычно закрывала занавеска, но сейчас она была отодвинута в сторону и подвязана.
– Не криви лицо, это плохая привычка, – ворчливо сказала Кэтрин, знаком велела рыцарю сесть и добавила, словно прочитав его мысли. – Мне нужен свет, чтобы видеть, что я делаю.
Свежий воздух холодил кожу Оливера и немного смягчал жжение в спине. Он услышал, как Кэтрин прищелкнула языком, когда увидела потертости, оставленные гамбезоном.
– Если тебе придется ехать снова, нужно будет сделать перевязку, а так – держи воспаленное место побольше на открытом воздухе.
– То есть, я должен ходить без рубашки?
– Да.
В голосе Кэтрин проскользнули веселые нотки. Руки, касавшиеся шеи, были холодными. От их прикосновения по его телу пробежала небольшая дрожь, вызванная отнюдь не холодом.
– Будет больно, но всего на одну минутку, – пробормотала она.
– Я так и знал, что ты это скажешь.
Оливер собрался, но все же зашипел от боли, когда молодая женщина промыла воспаленный участок тряпочкой, смоченной в обеззараживающем растворе.
– Соленая вода со скабиозой, – пояснила она. – А затем я слегка смажу камфорным маслом, чтобы уменьшить жжение. После того как посидишь в бочке, смажь маслом сам или, если не сможешь дотянуться, попроси кого-нибудь.
Едкая боль, причиненная раствором, сменилась приятной прохладой от бальзама. Оливер чувствовал мягкое прикосновение кончиков пальцев молодой женщины, ощущал ее близость.
– За короткое время ты выучилась многому, – проговорил он, осторожно коснувшись темы, которая вызвала ссору. Хотелось найти какой-нибудь выход.
– Я легко учусь, а Этель – хорошая учительница, – осторожно ответила Кэтрин.
– Я знаю, что это выбранный тобой путь и не сомневаюсь, что со временем ты станешь достойной преемницей Этель, – спокойно и веско продолжил Оливер, – но не отрекаюсь от того, что сказал прежде.
– От чего именно? – В голосе молодой женщины прозвучала нотка враждебности.
Рыцарь повернулся на стуле так, чтобы она могла видеть его лицо. Его выражение было открытым и честным.
– От того, что ремесло повитухи и знахарство – опасные занятия. Нет, послушай, – он поднял руку, не давая Кэтрин заговорить. – Согласен, я зашел далеко, ожидая, что ты останешься в женских покоях или начнешь прясть или варить эль, чтобы найти средства к существованию. Только из-за этого не стоит ссориться. Пытаться изменить тебя – все равно, что прясть без челнока, и сомневаюсь, что мне понравился бы конечный результат.
Оливер перевел взгляд на ноги молодой женщины, готовясь пошутить насчет красных чулок, однако чулок не было вообще.
– Но тебе не нравится и то, что есть, – сказала Кэтрин, прищурившись.
– Только частично, и я скорее готов примириться с этим, чем обойтись без всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137