– Продолжай осмотр экспозиции, – сказала она Адаму, который, казалось, был просто очарован волшебной красотой полотен, – а я постою здесь, у окна, и посмотрю на город. Отсюда открывается чудесный вид.
Адам затерялся в глубине многочисленных маленьких залов, которые в центре галереи образовывали запутанный лабиринт, похожий на медовые соты. Рейчел выглянула из открытого окна с тяжелыми ставнями. В лицо ей подул свежий вечерний ветерок. Красные и оранжевые черепичные крыши придавали городу неповторимый мягкий колорит. Коричневатые и розовато-багряные оттенки вечернего неба смешивались с пестротой толпы, наводнившей улицы вдоль реки Арно. Какая сложная натура, подумала Рейчел об Адаме. В нем столько от истинного, исконно английского характера, под которым скрывается теплота и нежность, сочетающиеся с врожденной музыкальностью и любовью к искусству. Она обернулась, чтобы поискать его, и невольно улыбнулась, увидев, как он спешит ей навстречу.
– Я не заставил тебя долго ждать, верно? – поинтересовался он.
– Нет. Мне очень понравилось смотреть из окна. Взгляни, какой вид. – Они стояли бок о бок. Адам обнял ее за талию.
– Замечательный вид! – воскликнул он. – Я поистине счастлив, – он улыбнулся ей.
– И я тоже, – согласилась Рейчел, она ждала.
– Пошли. Давай вернемся на нашу стоянку, пока совсем не стемнело, – предложил Адам.
Рим целиком и полностью оправдал ожидания Рейчел. Даже Адам обычно столь невозмутимый, разрывался между попыткой провести машину в беспорядочном и опасном движении потока транспорта и желанием, пусть мельком, взглянуть на потрясающе-восхитительные статуи, выстроившиеся вдоль городских дорог. В первый вечер, проведенный в Риме, они отыскали крошечный ресторанчик, где было всего несколько стульев на тротуаре. Они заказали телятину в красном вине с наливными и сочными черными маслинами.
– Райское наслаждение, – восторженно заявила Рейчел.
Адам вытер подбородок огромной, хрустящей от крахмала, полотняной салфеткой.
– Давай убежим и никогда больше не вернемся на родину. – В его глазах появился лихорадочный блеск. – Мы бы подыскали маленькую белоснежную виллу, увитую виноградной лозой.
– Ах, да, – перебила Рейчел. – И мы сможем держать цыплят. Мне всегда хотелось развести кур.
Адам засмеялся.
– Рейчел, куры – твари безмозглые, давай лучше заведем поросенка.
– Хорошо. Мы заведем и кур, и поросят, а со временем научимся выращивать все, что требуется, для того, чтобы прокормить себя самостоятельно. Ах, Адам, какая могла бы быть замечательная жизнь!
Адам налил себе бокал вина.
– Согласен, Рейчел, но я тебе изрядно надоем.
– Нет, ни за что, Адам. Ты никогда не сможешь надоесть. Мне очень нравится быть рядом с тобой.
По пути к кемпинговой площадке они остановились у мощных стен Колизея. Рейчел вздрогнула.
– Кажется, что здесь витает дух всех погибших в этом месте людей, растерзанных львиными когтями.
Когда они возвращались к машине, Адам держал ее за руку.
– Рим такой древний город, – сказала Рейчел. – От каждого камня буквально веет дыханием веков. Часть его истории очень жестокая и кровавая, а большая половина истории насквозь пропитана религиозными чувствами.
Пока Адам вел машину до кемпинга, Рейчел разглядывала белевшие в лунном свете статуи на Виа Вените. Улицы были абсолютно пустынными.
– Понятно, почему Рим называют «Вечным городом».
Адам улыбнулся.
– За весь день город сейчас впервые погрузился в тишину. Никак не могу к ней привыкнуть. Я никогда не замечала, чтобы где-нибудь люди так кричали друг на друга, как здесь. Рим больше похож на вечно шумливую торговку рыбой.
Рейчел засмеялась.
«Проклятье», – подумала она, лежа в своей палатке несколько часов спустя. – Я не почистила зубы… Я очень легко могу привыкнуть к цыганскому образу жизни».
Засыпая, она мечтала об Адаме.
Рейчел мгновенно разочаровалась, обнаружив, что статуя Девы Марии с мертвым младенцем на руках была защищена стеклянной стеной. Ей так хотелось прикоснуться к белому мрамору. Они стояли в базилике Святого Петра, очарованные красотой искусно высеченной «Пиеты». В сердце Рейчел образовался бездонный колодец великой скорби. Она смахнула слезинки. Адам полез в карман за платком.
– Не могу, надо же, с какой потрясающей проникновенностью передано горе Марии, скорбящей о смерти Иисуса, – сказала Рейчел, вытирая глаза.
– Ну, она же знала, что предсказанной ее сыну участи суждено сбыться. Поэтому, полагаю, смогла принять его смерть.
– Знаешь, Адам, из всех трагедий, возможных на земле, самой страшной является потеря ребенка. Это самое ужасное, что может случиться.
– Мне трудно судить, поскольку у меня еще ни одного не было. Однако в том случае, когда среди моих пациентов есть маленький умирающий ребенок, мне трудно оставаться объективным.
– Слышу, вон там начинается месса. Пойдем послушаем.
Держась за руки, они ступали, едва касаясь пола, охваченные трепетным восторгом. Вокруг в серебряном и золотом исполнении запечатлелись века поклонения Богу. Огромные черные мраморные надгробия хранили в себе останки богатства и ритуальной церемонии. Люди двигались в величественном безмолвии: склоненные головы, пальцы, перебирающие четки. Чистые высокие сопрано оттенялись густыми басами. Рождавшиеся звуки поднимались вверх, смешиваясь с облачком ладана над Высоким Алтарем, исчезали в таинственных уголках позолоченных сводов. Адам и Рейчел присоединились к группе, стоявшей вокруг Высокого Алтаря. Совершенно непроизвольно Рейчел вдруг начала страстно молиться.
– Пусть он полюбит меня, – молилась она. Рейчел взглянула на застывшее лицо Адама.
Его глаза были закрыты.
– Господи, будь милостив, не позволяй мне чем-либо причинить ей боль или страдание.
Месса закончилась, и внезапно вся базилика наполнилась колокольным звоном. Адам и Рейчел присоединились к толпе, устремившейся к главному входу храма. Служители Ватикана незаметно теснили людей на ступени. Рейчел показалось, словно они с Адамом проплыли по внутреннему двору и очутились во все еще теплом, золотистом от заката, вечере. Наконец они пришли отдохнуть в маленький ресторанчик с названием «Марио».
– Завтра поедем домой, – напомнил ей Адам.
– Знаю. – Рейчел грустно покачала головой. – Просто не верится, что мы вместе провели столько волшебно-сказочного времени. Мне бы хотелось путешествовать с тобой вот так бесконечно.
Адам засмеялся.
– Одно мы с тобой теперь знаем наверняка: мы оба – отличные путешественники. Я не могу придумать что-нибудь лучшее для проверки, нежели провести столько времени только вдвоем.
Рейчел кивнула.
– Знаешь, мы с тобой ни разу по-настоящему не сцепились и не поругались, так ведь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156