Это не очень справедливо по отношению ко мне.
– Она и дальше будет так поступать. Уже неисправима. И язык у нее всегда был острым, как бритва. Кстати, на следующей неделе Юлия приедет повидаться с семьей Макса. Пригласим их на ужин?
– Скорее всего. Жаль, что она заставляет меня чувствовать себя столь неподходящей.
– Она не подразумевает этого на самом деле. Просто ты излишне чувствительна.
Как-то раз, когда Рейчел позволила Чарльзу заниматься любовью, сама тем временем сочиняла подходящее меню, чтобы не вызвать упрека со стороны Юлии. Чарльз миновал один из тяжелых этапов наслаждения оральным сексом. Когда супруг исследовал ее бархатистые глубины, она чувствовала себя в поле действия неутомимого и вездесущего пылесоса «Хувер». Когда же она принималась ласкать вздыбленную плоть супруга, обычно по его просьбе, ей казалось, что она словно в детстве усмиряет их старый садовый шланг, который совершенно непредсказуемо вел себя во время ее мужественных попыток полить сад.
– Как тебе понравилось, любовь моя? – спрашивал Чарльз, приподнимаясь, чтобы набрать в грудь побольше воздуха.
Ей были видны только глаза, мерцавшие в копне ее волос под животом.
– Чудесно, Чарльз, – восклицала она. – Думаю, приготовлю кок-о-вэ с шоколадным муссом для пудинга.
– Звучит весьма заманчиво, – пробормотал Чарльз.
– Спокойной ночи, дорогой, – сказала Рейчел, быстро закрывая глаза, не чувствуя этой ночью в себе сил для выдающихся подвигов над непокорным дружком Чарльза. – «Какую одержимость исступленного желания может ощущать любая мать, целый день провозившаяся с ребенком-ползунком, таким как Сара, со всеми ее «уа-уа», «пу-пу» и «бух», – думала она, ожидая, пока Чарльз успокоится и уляжется поудобнее.
Чарльз прильнул к ней.
– Устала, любовь моя?
– Угу, – она притворилась засыпающей.
– Хорошо, ладно. – Он наклонился и поцеловал ее. Она еле сдержалась, чтобы не сморщиться. Ей всегда не нравился запах ее влагалища на его губах.
Он откатился на свою часть кровати, подумав о том, что поле битвы к следующему году у него увеличится. Антея становится все более неугомонной, а она – слишком обыденной. Игры вдали от дома гораздо безопасней. Даже в том случае, если мне придется пользоваться презервативом в интимной жизни с Рейчел, всегда я смогу предохранить ее от любой инфекции. Проклятое женское движение с их криками и визгами по поводу контрацепции уже сделало мужчину уязвимым перед инфекциями. Не то что в старые добрые времена, когда его можно было быстренько надеть и снять. Девицы, типа Антеи, принимают пилюли, но одному богу известно, где они проводят большую часть времени.
Чарльз уже не раз подцеплял венерические заболевания. Семейный доктор очень мягко отнесся к этому.
– Скажите Рейчел, чтобы она зашла ко мне, – попросил доктор Чарльза.
– Но, доктор Бернс, вы же не можете ей сказать, чтобы она пошла провериться в вендиспансер, – она же сразу поймет, в чем дело. – В его голосе звучало полное смятение.
– Нет. Нет. Так не пойдет. Скажу ей, что пора провериться на раковые опухоли, как обычный медосмотр, возьму мазок и сам пошлю его в клинику на анализ.
– Вы так добры, доктор Бернс.
– Не люблю подвергать риску порядочные семейные пары. Рейчел – замечательная девочка, и у вас чудесные детишки. – Мужчины обменялись крепким рукопожатием.
Рейчел до мелочей продумывала подготовку к предстоящему визиту Юлии. Она тщательно записывала все, что необходимо сделать к приезду свекрови.
– Надо постирать шторы в гостиной, – Юлия давно проиграла битву из-за тюлевых занавесок.
– Соседи будут смотреть, – говорила Юлия.
– Нечего им тут смотреть. Мне наплевать на их любопытные взгляды. Терпеть не могу тюлевые занавески.
– Не очень хорошо для тебя.
Эта фраза все время ввергала Рейчел в бездну ощущения своей вины. Несколько лет назад она бы смиренно извинилась. Но с того самого дня, как Юлия довела ее до слез, заставляя выставить Доминика в коляске на лютый холод, якобы подышать свежим воздухом, а Рейчел категорически отказалась, она дала себе слово, что перестанет бояться свекрови. Она больше не называла ее госпожа Хантер, так как начала сознавать, что такое обращение слегка унижает ее и ставит в двусмысленное положение, словно подчеркивая отсутствие ее собственного происхождения. – «Юлия, – решила Рейчел, – не будет больше управлять нашими жизнями».
– Бабушка приезжает, – объявила она Доминику и Саре за воскресным ужином.
Доминик просиял от радости.
– Как хорошо. Она сделает мне настоящий костюм с потайным внутренним карманом в пиджаке.
– В самом деле, дорогой? Весьма любопытно. Костюмы очень трудно пошить. Какого же цвета?
– Коричневый. Бабушка и дедушка считают этот цвет наиболее подходящим для костюма.
«Черт возьми, – подумала Рейчел. – Всегда у них вещи коричневые или зеленые. Их шкафы набиты коричневой и зеленой одеждой Юлии».
– Как чудесно, Доминик, – сказала она, улыбаясь. – Ты останешься на ужин дома, когда они приедут?
– Когда это?
– В следующую среду.
– Нет. Не смогу. Я останусь в этот вечер у Сэма.
– Хорошо, дорогой. Я передам бабушке. – В душе Рейчел даже обрадовалась. Трудно было вынести зрелище, когда Чарльз превращался в шаловливого школьника, который дожидается, когда его погладят по головке, и подражавшего ему Доминика, сидевшего возле бабушки и источавшего чары благовоспитанного ребенка, что заставляло Юлию цвести от умиления, а Рейчел так и подмывало выпороть ребенка.
– Где папочка?
Рейчел посмотрела на Сару. Для четырехлетнего ребенка она была слишком проницательной и быстро реагировала на настроения Рейчел.
– На работе, милая.
– Но, мамочка, сегодня же воскресенье.
– Знаю, но ему нужно работать. А когда он получит новую работу, ему придется еще больше трудиться.
– Без него никто не приглашает нас в гости на выходные дни? – спросил Доминик.
– Думаю, нет. – Рейчел было жаль детей. Доминик совершенно правильно подметил. Обычно она прилагала титанические усилия, чтобы вывезти их куда-нибудь, если Чарльз оказывался занят, пусть даже это был загаженный собаками парк, но в эти выходные она была занята подготовкой к визиту Юлии, поэтому дети выглядели скучными и несчастными.
– В других семьях только и хотят, чтобы к ним на выходные кто-то приходил в гости, – сказал Доминик. – Ты знаешь моего друга Сэма?
– Конечно.
– Ну, у него нет отца. Он говорит, у его мамы есть любовник, который дарит ему подарки и дает конфеты.
– Правда, Доминик?
– Да. И его никуда не приглашают на выходные. Сэм говорит, это потому, что у него нет отца.
– Значит, нам остается думать, как нам повезло, что у нас есть папочка, который нас очень любит и усердно трудится на наше благо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
– Она и дальше будет так поступать. Уже неисправима. И язык у нее всегда был острым, как бритва. Кстати, на следующей неделе Юлия приедет повидаться с семьей Макса. Пригласим их на ужин?
– Скорее всего. Жаль, что она заставляет меня чувствовать себя столь неподходящей.
– Она не подразумевает этого на самом деле. Просто ты излишне чувствительна.
Как-то раз, когда Рейчел позволила Чарльзу заниматься любовью, сама тем временем сочиняла подходящее меню, чтобы не вызвать упрека со стороны Юлии. Чарльз миновал один из тяжелых этапов наслаждения оральным сексом. Когда супруг исследовал ее бархатистые глубины, она чувствовала себя в поле действия неутомимого и вездесущего пылесоса «Хувер». Когда же она принималась ласкать вздыбленную плоть супруга, обычно по его просьбе, ей казалось, что она словно в детстве усмиряет их старый садовый шланг, который совершенно непредсказуемо вел себя во время ее мужественных попыток полить сад.
– Как тебе понравилось, любовь моя? – спрашивал Чарльз, приподнимаясь, чтобы набрать в грудь побольше воздуха.
Ей были видны только глаза, мерцавшие в копне ее волос под животом.
– Чудесно, Чарльз, – восклицала она. – Думаю, приготовлю кок-о-вэ с шоколадным муссом для пудинга.
– Звучит весьма заманчиво, – пробормотал Чарльз.
– Спокойной ночи, дорогой, – сказала Рейчел, быстро закрывая глаза, не чувствуя этой ночью в себе сил для выдающихся подвигов над непокорным дружком Чарльза. – «Какую одержимость исступленного желания может ощущать любая мать, целый день провозившаяся с ребенком-ползунком, таким как Сара, со всеми ее «уа-уа», «пу-пу» и «бух», – думала она, ожидая, пока Чарльз успокоится и уляжется поудобнее.
Чарльз прильнул к ней.
– Устала, любовь моя?
– Угу, – она притворилась засыпающей.
– Хорошо, ладно. – Он наклонился и поцеловал ее. Она еле сдержалась, чтобы не сморщиться. Ей всегда не нравился запах ее влагалища на его губах.
Он откатился на свою часть кровати, подумав о том, что поле битвы к следующему году у него увеличится. Антея становится все более неугомонной, а она – слишком обыденной. Игры вдали от дома гораздо безопасней. Даже в том случае, если мне придется пользоваться презервативом в интимной жизни с Рейчел, всегда я смогу предохранить ее от любой инфекции. Проклятое женское движение с их криками и визгами по поводу контрацепции уже сделало мужчину уязвимым перед инфекциями. Не то что в старые добрые времена, когда его можно было быстренько надеть и снять. Девицы, типа Антеи, принимают пилюли, но одному богу известно, где они проводят большую часть времени.
Чарльз уже не раз подцеплял венерические заболевания. Семейный доктор очень мягко отнесся к этому.
– Скажите Рейчел, чтобы она зашла ко мне, – попросил доктор Чарльза.
– Но, доктор Бернс, вы же не можете ей сказать, чтобы она пошла провериться в вендиспансер, – она же сразу поймет, в чем дело. – В его голосе звучало полное смятение.
– Нет. Нет. Так не пойдет. Скажу ей, что пора провериться на раковые опухоли, как обычный медосмотр, возьму мазок и сам пошлю его в клинику на анализ.
– Вы так добры, доктор Бернс.
– Не люблю подвергать риску порядочные семейные пары. Рейчел – замечательная девочка, и у вас чудесные детишки. – Мужчины обменялись крепким рукопожатием.
Рейчел до мелочей продумывала подготовку к предстоящему визиту Юлии. Она тщательно записывала все, что необходимо сделать к приезду свекрови.
– Надо постирать шторы в гостиной, – Юлия давно проиграла битву из-за тюлевых занавесок.
– Соседи будут смотреть, – говорила Юлия.
– Нечего им тут смотреть. Мне наплевать на их любопытные взгляды. Терпеть не могу тюлевые занавески.
– Не очень хорошо для тебя.
Эта фраза все время ввергала Рейчел в бездну ощущения своей вины. Несколько лет назад она бы смиренно извинилась. Но с того самого дня, как Юлия довела ее до слез, заставляя выставить Доминика в коляске на лютый холод, якобы подышать свежим воздухом, а Рейчел категорически отказалась, она дала себе слово, что перестанет бояться свекрови. Она больше не называла ее госпожа Хантер, так как начала сознавать, что такое обращение слегка унижает ее и ставит в двусмысленное положение, словно подчеркивая отсутствие ее собственного происхождения. – «Юлия, – решила Рейчел, – не будет больше управлять нашими жизнями».
– Бабушка приезжает, – объявила она Доминику и Саре за воскресным ужином.
Доминик просиял от радости.
– Как хорошо. Она сделает мне настоящий костюм с потайным внутренним карманом в пиджаке.
– В самом деле, дорогой? Весьма любопытно. Костюмы очень трудно пошить. Какого же цвета?
– Коричневый. Бабушка и дедушка считают этот цвет наиболее подходящим для костюма.
«Черт возьми, – подумала Рейчел. – Всегда у них вещи коричневые или зеленые. Их шкафы набиты коричневой и зеленой одеждой Юлии».
– Как чудесно, Доминик, – сказала она, улыбаясь. – Ты останешься на ужин дома, когда они приедут?
– Когда это?
– В следующую среду.
– Нет. Не смогу. Я останусь в этот вечер у Сэма.
– Хорошо, дорогой. Я передам бабушке. – В душе Рейчел даже обрадовалась. Трудно было вынести зрелище, когда Чарльз превращался в шаловливого школьника, который дожидается, когда его погладят по головке, и подражавшего ему Доминика, сидевшего возле бабушки и источавшего чары благовоспитанного ребенка, что заставляло Юлию цвести от умиления, а Рейчел так и подмывало выпороть ребенка.
– Где папочка?
Рейчел посмотрела на Сару. Для четырехлетнего ребенка она была слишком проницательной и быстро реагировала на настроения Рейчел.
– На работе, милая.
– Но, мамочка, сегодня же воскресенье.
– Знаю, но ему нужно работать. А когда он получит новую работу, ему придется еще больше трудиться.
– Без него никто не приглашает нас в гости на выходные дни? – спросил Доминик.
– Думаю, нет. – Рейчел было жаль детей. Доминик совершенно правильно подметил. Обычно она прилагала титанические усилия, чтобы вывезти их куда-нибудь, если Чарльз оказывался занят, пусть даже это был загаженный собаками парк, но в эти выходные она была занята подготовкой к визиту Юлии, поэтому дети выглядели скучными и несчастными.
– В других семьях только и хотят, чтобы к ним на выходные кто-то приходил в гости, – сказал Доминик. – Ты знаешь моего друга Сэма?
– Конечно.
– Ну, у него нет отца. Он говорит, у его мамы есть любовник, который дарит ему подарки и дает конфеты.
– Правда, Доминик?
– Да. И его никуда не приглашают на выходные. Сэм говорит, это потому, что у него нет отца.
– Значит, нам остается думать, как нам повезло, что у нас есть папочка, который нас очень любит и усердно трудится на наше благо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156