Рейчел понимала, что это звучит несколько высокопарно, но она уже начинала беспокоиться за Доминика, как он останется в гостях в предстоящую среду.
– Чарльз, не находишь ли ты это немного рискованным? – поинтересовалась Рейчел мнением супруга, как только увидела его дома. – Она очень прелестная женщина, но нам ничего не известно об этом ее любовнике.
– Ах, Рейчел. Не будь так безнадежно старомодной. Люди разводятся и снова влюбляются, и это происходит повсюду.
– Но только не на Эшли Роуд. Здесь ни у кого нет времени на амурные дела. Только представь себе, как я заведу какую-нибудь интрижку под бдительным оком Доминика или Сары.
– Я не могу себе этого представить, – серьезно ответил Чарльз. – Ты не из тех женщин, которые способны заводить интрижки.
– То же можно сказать и о тебе, дорогой. Слава Богу! Я бы возненавидела себя, если бы оказалась среди тех женщин, которые вынуждены обшаривать карманы мужа, подозревая его в неверности.
Он обнял ее и привлек к себе.
– Рейчел, я люблю тебя.
– Что-то случилось, Чарльз? Он посмотрел ей в глаза.
– Нет, ничего особенного. Просто я нервничаю из-за перемены места работы. Там дел будет по горло.
– Ты всегда можешь на нас надеяться.
– Знаю. Именно в этом я обретаю новые силы. Она нашла весьма забавным столь необычное поведение Чарльза. В кухне, готовя ему чашечку кофе, она задумалась, почему это Чарльз вдруг расчувствовался. Это было очень ему несвойственно. В эту ночь она упивалась удовольствием полного подчинения партнеру и была очень счастлива.
– Знаю, нам придется часто жить в разлуке, любовь моя. Но невозможно содержать двоих детей, решать все проблемы, сидя дома.
– Знаешь, я думаю, что, если ты будешь так часто в отъездах, а у нас будет достаточно много денег, мне можно позволить купить небольшую машину на те деньги, которые остались от тети Беа.
– Рейчел, но ты же никогда не сумеешь ее водить! Помнишь наш маленький зелененький «Эм-Джи», тот, что мы продали, чтобы провести наш медовый месяц? Ты ведь так и не научилась его водить. Совершенно не умеешь сосредоточиться. Задумаешься и разобьешься.
– Да, пожалуй, ты прав. Но все равно, надо подумать об этом.
Анна позвонила в среду утром.
– Не хочешь прийти к нам на собрание в женском центре?
– О! Анна! О чем на этот раз?
– Контрацепция и аборты.
– Интересно. Мне так надоели презервативы. От них пахнет, как от старых резиновых покрышек. Совсем не романтично. Должны же существовать какие-то другие формы контрацепции.
– Нет, – ответила Анна. – Если бы мужчины должны были заботиться о контрацепции, то решение всех проблем устроилось бы одним махом.
– Могу себе представить, – Рейчел засмеялась. – Но Чарльз очень дорожит предметом своего восторга. Анна, ты и в самом деле стала активисткой женского движения?
– Кажется, да. Но мне бы очень хотелось и тебя привлечь на некоторые наши собрания.
– Сегодня вечером у меня будет в гостях Юлия, поэтому я при всем желании не смогу.
– О, господи, бедняжка.
– Знаю, но мне нужно с ней разобраться. А тебе я скажу вот что: я спрошу у Чарльза, можно ли мне прийти к вам на собрание в следующий раз.
– Рейчел, зачем тебе спрашивать разрешения у Чарльза, если сможешь прийти на наше собрание? Он же не спрашивает у тебя разрешения, куда ему ходить, а куда – нет.
– Но это же работа, Анна. Это для нас – семья. Ты же не понимаешь семейной жизни или брака.
– Можно подумать, что ты – большой знаток, – ответила Анна. – Я позвоню тебе, когда старая боевая кляча отчалит после своего визита, может быть, позову тебя к нам.
– Ладно. Береги себя и передавай привет Алисе.
– Удачи тебе с Юлией, а если придется совсем туго, пошли ее…
Рейчел засмеялась и положила трубку. Она ведь даже не знает, что означает это выражение. Весь день Рейчел колдовала на кухне, приготовляя кок-о-вэ и шоколадный мусс.
Все шло, как по маслу, когда Чарльз прибыл домой с бутылкой хереса для мамы.
– Пахнет очень вкусно, – заметил он, сунув нос в запеканку. Рейчел была бесконечно довольна собой. В доме не осталось ни пылинки. Шторы в гостиной висели чистейшие, а медные ручки на дверях блестели. Чарльз посмотрел на кухонный пол. – Вижу, тебе пришлось немало потрудиться, дорогая. Вижу свое отражение в линолеуме. Знаешь, придется попросить маму наносить нам регулярные визиты – это превратит тебя в первоклассную домохозяйку.
– Возможно, но через несколько лет я сдохну или окончательно сойду с ума, как госпожа Бриджес. Знаешь, ее отвезли в психбольницу. Она жила в доме № 24 вниз по улице. Никто не видел ее, кроме как через окно. Она всегда скребла и мыла в доме, а дети были безупречными. В самом деле, ужасно. Представляешь, сойти с ума от домашней работы.
– Родная моя, разве это проблема, о которой тебе нужно беспокоиться? – Чарльз благодушно засмеялся. – Выну стаканы для хереса.
Он подошел к угловому шкафу в столовой, который отделялся от кухни аркой.
– Чарльз! – воскликнула Рейчел. – Анна звонила. Она хочет, чтобы я пошла на одно из ее собраний свободных женщин. Что ты скажешь?
– Думаю, это чепуха, Рейчел. – Он вернулся на кухню. – Весь этот бред о том, как мужчины угнетают женщин. Скажи, я угнетаю тебя?
– Конечно, нет, Чарльз, – она серьезно посмотрела на него. – Я думала, собрание о контрацепции и абортах могло бы показаться интересным. Оба направления сейчас активно развиваются, там делается много новых научных открытий. Мне кажется, что женщинам следует разрешить делать аборты, если они этого хотят.
– И я точно такого же мнения, но поверь мне, Рейчел, все эти женщины погрязли в политике. Это вовсе не для тебя. Спорим, что ты не знаешь, сколько мужчин в кабинете премьер-министра? Так?
Рейчел покраснела.
– Конечно, не знаю. Я совсем отстала в таких вещах. Думаю, ты абсолютно прав. Все равно мне там будет скучно, так как я совершенно далека от политики, скорее всего, я ничего там не пойму.
– Чувствительная дамочка, – сказал Чарльз. – Иди сюда. Давай выпьем.
– Пристрастились к бутылке, понятно, – сказала Юлия Чарльзу, не успев открыть дверь.
Чарльз поцеловал мать в щеку и пожал руку отцу, который стоял, не зная, куда себя деть, в ярко освещенном маленьком коридорчике, оклеенном оранжево-коричневыми обоями с геометрическим рисунком. Это всегда ставило Уильяма в тупик, ибо, по его разумению, было противоестественно иметь в каждой комнате разные обои. От них всегда становилось жарко.
– Проходите, – пригласила гостей Рейчел. – Я попрошу Сару выйти, чтобы пожелать доброй ночи.
Сара неохотно оставила свой игрушечный домик, чтобы выйти пожелать спокойной ночи бабушке с дедушкой. Ей нравился Уильям, от которого пахло свежестью, а не кислятиной, как от большинства приходивших в дом мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156