Челеста нашла нераспечатанное письмо, адресованное матери. Она тут же вскрыла его и с детским любопытством принялась читать. Это было обыкновенное вежливое послание: дорогая тетушка Пруденс, большое вам спасибо, что пригласили нас с Венецией на выходные. Мы прекрасно провели время. Было очень приятно увидеть вас и дядюшку Хьюго в добром здравии, и т. д., и т. п. Искренне ваш Оливер». Однако был постскриптум, который оказался куда интереснее.
«P.S. Мне очень жаль, тетя П., что доставляю вам беспокойство, но около кровати я забыл у вас записную книжку. Маленькая книжечка в красном переплете. Там я веду запись расходов, так что она мне просто необходима. Буду вам признателен, если вы мне отправите ее по почте».
Пруденс, видимо, нашла книжку, положила в стол и забыла. А потом, когда снова наткнулась на нее, Оливер был уже мертв, и она отправила ее в тот же ящик на чердак.
Челеста начала читать записную книжку, а когда прочла, подумала, что лучше бы она этого не делала. Тогда она не все поняла, но с годами вся ужасная правда о «милом кузене» Оливере предстала перед ней во всей своей неприглядности.
Это был своего рода дневник. Не обо всех событиях жизни, а только о том, что касалось некоего агентства «Цецилия», в котором, судя по всему, Оливер провел немало времени. Похоже, Оливер делал эти записи, чтобы потом кому-то показать. Он явно запутался и не знал, как выйти из положения. Из записей было неясно, работал ли он на это агентство или оставался только клиентом. Скорее всего, он начал как клиент, а потом почувствовал, что его втянули в какое-то страшное дело. На страницах книжки часто мелькала фамилия Мюррей и еще некая Молли, которая, судя по всему, рассказывала Оливеру о том, что происходит в агентстве. Многие записи так и начинались: «Сегодня Молли рассказала, что…»
Последняя запись была самой ужасной.
«Я дожен вытащить оттуда Молли. У них в каждой комнате установлены видеокамеры. Они снимают смерть людей, и при этом в кадре оказываются и девушки. Молли слишком напугана, чтобы на что-то решиться. Сам я чувствую, что не справляюсь с ситуацией. Пришлось все рассказать Гарри».
Запись была сделана Оливером накануне смерти.
Значит, Гарри все знал и молчал. Но почему?
На самом деле Челеста понимала, почему. Гарри молчал по той же причине, по которой она сама никому не рассказывала о записной книжке Оливера все эти годы. И Крайтон-Лейки, и Фэрфаксы достаточно натерпелись, и очередной громкий скандал был им совершенно ни к чему. И все-таки Челеста знала, что рано или поздно ей придется этим заняться. Потому-то она и упомянула об агентстве «Цецилия» в разговоре с той журналисткой. Если агентство до сих пор существует, пусть Линди-Джейн Джонсон попробует разгрести это дерьмо.
А тем временем сама Челеста все думала, как бы рассказать Сван о том, что ее брат тоже был замешан в этом деле. Тут нельзя торопиться. Бедняжка, может, до сих пор не знает, жив ли он.
Через неделю Уотер вернулся домой довольный и, как бы между прочим, обронил:
– Все идет отлично. Поезжай в Париж на свое шоу. Я тоже поеду с тобой. Только что получил роль в фильме Роберта Альтмана о моде. Съемки идут как раз в Париже. Не исключено, что мы вместе появимся на экране, в одном фильме.
«Вот засранец! – подумала Челеста. Он прекрасно знал, что окончательное решение о ее участии в парижских показах пока не принято. И может, она вообще никуда не поедет. – Ладно-ладно, давай, выпендривайся. Вот попаду на показ, тогда я тебе покажу!»
ПАРИЖ, 1994
Все сорок пять минут полета до Парижа в лайнере авиакомпании «Эр Франс» Джиджи Гарсиа, скорчившись в кресле у иллюминатора, подбивала бабки своей непутевой жизни. В Милане она оскандалилась. Никому не понравилась, заказов практически не было, и в довершение всего проявила себя настоящей сучкой перед матерью Чарли Лобьянко. Единственный, кто ей посочувствовал, это Бобби Фокс.
Она слышала, какие о них идут сплетни. Говорят, будто они ехали вместе с этого злополучного приема в Комо, а потом она затащила его в постель. Но это неправда! Да, она легла с ним в постель, но ведь ему надо было выговориться. Он мог переспать с Тесс Такер. Он мог переспать еще с какой-нибудь симпатичной девчонкой, но на самом деле Бобби Фокс был голубой. Потому она и легла с ним, что видела: исповедь его, которая началась еще в машине, затягивается, а ему будет легче говорить, если она будет лежать рядом, прижавшись к нему. Не было у них никакого секса! Бобби был просто запутавшийся мальчишка, он говорил, что секс с противным Роберто Фабиани, естественно, вызывает у него отвращение, а может, если попробовать с другими, красивыми мужчинами, то получится все, как надо. Джиджи пришлось выслушать о его неурядицах с отцом, о его планах на будущее, его сожаления по поводу того, что он обманывает Тесс, и что, оказывается, во всем виновата Грейс Браун, это она просила его убедить Тесс поехать в Милан, что, конечно, в смысле работы было правильным… И тут вошла Тесс и увидела их.
А на следующий день Джиджи улетела в Лондон, но как только вошла в «Этуаль», сразу поняла, что и здесь у нее с работой не получится ничего хорошего. Ее отдали некой Энджи, которой она не понравилась с первого взгляда, впрочем, взаимно. Джиджи уже была достаточно опытна, чтобы понять: если ты не нравишься своему агенту – плохи твои дела. Агент и пальцем лишний раз не пошевелит ради тебя, а когда придут заказы, то о тебе вспомнят в последнюю очередь.
И тут Джиджи неожиданно улыбнулась удача. Владелец парижского отделения «Этуаль» Даниэль Мерсье был как раз в это время в Лондоне. Джиджи даже и не подозревала о его существовании, поэтому, когда он тихо вошел в агентство и сел на кожаный диван между двумя столами подождать, пока Грейс закончит говорить по телефону, Джиджи не обратила на него никакого внимания и продолжала болтать со знакомой моделью.
– Послушай, ты же получила приглашение из «Бури» – попроси у них побольше денег и вперед. Это же твой шанс. Ты же сама сказала мне на прошлой неделе, что Кэри Би хочет перейти из агентства «Модель Один». Все переходят. Это нормально. Я слышала, что «Буря» и моей драгоценной Энджи тоже сделала предложение, но тут как раз Грейс накинула ей существенную сумму, и Энджи осталась в «Этуаль». А вчера вечером в «Айсени» одна девушка сказала, что хочет перейти в «Этуаль», и просила меня как-нибудь помочь. Что я ей, сваха, что ли?
В тот же день Даниэль Мерсье, солидный мужчина лет сорока, ухоженный, элегантный, в дорогом костюме, играющий в Париже роль не меньшую, чем Чарли Лобьянко в Нью-Йорке или Марчелло Молино в Милане, подошел к Джиджи и пригласил ее в Париж. С Грейс Браун он все уже обговорил, билет на завтра готов.
И вот через несколько минут она приземлится в аэропорту де Голль, и у нее странное чувство, что это ее последний шанс в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95