– Если я выйду сейчас, пока их не замели, – меня сразу шлепнут.
Мы вернулись домой и рассказали все маме. Она и успокоилась, и загоревала. Впервые за десять лет я увиделась с братом – в тюремной камере.
Жизнь между тем продолжалась. Лерой скрывался от гангстеров, а Тути, забыв о пережитом, опять стала радовать нас и забавлять. Мы с Маркусом по мере сил пытались пробиться в мир. В мир черных или белых – неважно, главное – добиться успеха. Я записалась на подготовительные курсы в политехническом колледже нашего района, чтобы потом иметь возможность получить диплом дизайнера в Сент-Мартине, или, как он сейчас называется, в Центральном колледже искусств и дизайна Св. Мартина. Работа модели помогла мне, как и предполагал когда-то Маркус, заработать порядочную сумму денег.
Я знала, что меня внесли в список кандидаток на проект «ЛЕБЕДЬ», но серьезно не задумывалась об этом, пока не случилась одна неприятность. Я зашла в «Этуаль», чтобы поговорить с Грейс и Энджи о предстоящей работе и, конечно, посплетничать о контракте. Грейс как раз говорила по телефону с Хиро Такамото. Вид у нее был негодующий.
– Как вы можете утверждать такие вещи, Хиро? Сейчас не то время и не та обстановка.
– Какие такие вещи? – спросила Энджи, когда Грейс положила трубку.
– Прости, Эми, но он говорит, что компания никогда не сможет подписать контракт с черной девушкой. И в список они тебя включили только ради пропаганды собственной лояльности.
– Не может быть! – воскликнула Энджи.
– Позвони Джиджи и спроси у нее. Она была с ним во время разговора и наверняка все слышала.
Не могу сказать, чтобы меня это поразило в самое сердце – скорее я почувствовала облегчение, потому что никогда не питала на получение контракта больших надежд. Вечером мы с Маркусом отправились в гости, и я начисто позабыла об этой истории. Одна приятельница Маркуса встречалась с белым парнем, и его старшая сестра, адвокат, пригласила нас всех к себе на ужин. Ее звали Джорджина. Очень милая светловолосая и голубоглазая молодая женщина, она встретила нас тепло и радушно. Она жила в собственном очаровательном доме в Западном Кенсингтоне. По всему было видно, что она процветает, и я невольно позавидовала ей. Если бы мне достался контракт с компанией Такамото, я смогла бы купить два или три таких дома. Эта мысль так привязалась ко мне, что, когда мы сели ужинать, я не сразу смогла уловить смысл общего разговора.
Но наконец я очнулась и услышала слова Джорджины:
– Как раз сейчас я веду такое дело. Одна девушка, итальянка, работала в банке. Этот банк купили японцы и сразу ее уволили – потому что им, видите ли, нужны только «британские лица». Мы, говорят, купили британский банк, и все в нем должно быть британским. Итальянка подала на них в суд за расовую дискриминацию.
Слово «японцы» заставило меня серьезно прислушаться к разговору. Маркус сидел рядом и почувствовал мой интерес.
– Давай, – сказал он, – расскажи, что случилось с тобой.
Я заговорила:
– Меня внесли в список кандидаток на контракт с японской фирмой «Такамото инкорпорейтед»…
– О, да, я слышала о них. У них сильный английский уклон, – кивнула Джорджина. – Только не говори мне, что это контракт на проект «ЛЕБЕДЬ», о котором столько шума.
– Именно он. И вот сегодня один из исполнительных директоров – я думаю, так называется его должность, хотя, в общем-то, он внук владельца компании – заявил, что я этого контракта никогда не получу, потому что я – черная.
– Постой, что в точности он сказал?
– Ну, я сама не слышала его слов, но мне передали, что он выразился так: «Мы никогда не дадим контракта черной девушке».
– И есть свидетели?
– Да, он был не один, когда сказал это. Кроме того, он говорил по телефону еще с одним человеком.
– Я думаю, этого достаточно, чтобы начать против них дело, – Джорджина резко отодвинула тарелку и наклонилась вперед. – Обвинение в расовой дискриминации можно построить на отказе принять на работу – если есть возможность доказать, что причиной отказа не послужил ПКП.
– ПКП?
– Извини, это наш юридический жаргон. ПКП означает «производственно-квалификационный признак». Другими словами, когда та или иная работа требует определенной расовой принадлежности. Но они внесли тебя в список кандидаток, следовательно, ясно дали понять, что выбранная девушка не обязательно должна быть белой.
– И свидетельница тоже не совсем белая, – сказала я.
– Подумай об этом и позвони, если решишь начать дело, – сказала Джорджина. – Ну хватит говорить о делах. Маркус, налей мне вина, пожалуйста.
Я поговорила с Грейс Браун на следующий же день. Конечно, она подтвердила, что именно ей сказал Хиро. Она тут же вызвала в агентство Джиджи, и мы попросили ее стать второй свидетельницей. Но Джиджи заупрямилась:
– Послушайте, какого хрена вы ко мне пристаете? Этот парень – мой любовник. И вообще мне сейчас ни к чему влезать в такое дерьмо, иначе у меня самой не останется никаких шансов. Вы об этом подумали?
Я отвела ее в сторону.
– Джиджи, – сказала я. – Когда ты смотришь в зеркало, что ты там видишь? Неужели лилейно-белое личико?
Я понимала, что это удар ниже пояса. Я раньше никогда ни с кем так не поступала, но слишком уж велико было мое разочарование. Именно сейчас мне так нужна ее прямота и храбрость, а она меня подводит.
– Ну ладно, – сказала она. – Я должна подумать. Хорошо?
– Хорошо, – вот и все, что я могла ответить. Но дня через два она мне позвонила:
– Эми? Я помогу тебе. Может быть, помогу. У тебя есть адвокат? Я должна поговорить с ним.
– С ней.
– Неважно. Я хочу поговорить с ней просто так, неофициально. А потом посмотрим.
И тогда я решила, что попробую сразиться с «Такамото инкорпорейтед», позвонила Джорджине и договорилась о первой деловой встрече.
Именно в ту ночь мне и приснились похороны Джиджи. Во что же я ее втянула?
ПАРИЖ, 1994
– Пошел в задницу! Да чтоб тебя разорвало! – Джиджи швырнула трубку на рычаг.
С этим типом надо что-то делать, кто бы он ни был, думала она. Откуда, черт подери, он узнал ее телефон? С тех пор, как она приехала в Париж, он звонит каждый день, умоляет о встрече и угрожает, когда она отказывается. Она так и не сумела выяснить, кто он. Он говорил, что прямо помешан на ней: однажды увидел ее на съемках, влюбился и теперь спит с ее надписанной фотографией под подушкой и надеется на скорую встречу.
А потом он по-настоящему напугал ее. Она поняла, что он действительно готов на все.
Она ездила за город на съемки, а когда вернулась, дома ее ждала записка. Записка от него! Выходит, он знает не только код ее подъезда, у него еще и ключ есть… Может быть, он жил в ее квартире, спал в ее постели, мылся в ее ванной! Она рассказала обо всем Хиро, но в ответ он только рассмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Мы вернулись домой и рассказали все маме. Она и успокоилась, и загоревала. Впервые за десять лет я увиделась с братом – в тюремной камере.
Жизнь между тем продолжалась. Лерой скрывался от гангстеров, а Тути, забыв о пережитом, опять стала радовать нас и забавлять. Мы с Маркусом по мере сил пытались пробиться в мир. В мир черных или белых – неважно, главное – добиться успеха. Я записалась на подготовительные курсы в политехническом колледже нашего района, чтобы потом иметь возможность получить диплом дизайнера в Сент-Мартине, или, как он сейчас называется, в Центральном колледже искусств и дизайна Св. Мартина. Работа модели помогла мне, как и предполагал когда-то Маркус, заработать порядочную сумму денег.
Я знала, что меня внесли в список кандидаток на проект «ЛЕБЕДЬ», но серьезно не задумывалась об этом, пока не случилась одна неприятность. Я зашла в «Этуаль», чтобы поговорить с Грейс и Энджи о предстоящей работе и, конечно, посплетничать о контракте. Грейс как раз говорила по телефону с Хиро Такамото. Вид у нее был негодующий.
– Как вы можете утверждать такие вещи, Хиро? Сейчас не то время и не та обстановка.
– Какие такие вещи? – спросила Энджи, когда Грейс положила трубку.
– Прости, Эми, но он говорит, что компания никогда не сможет подписать контракт с черной девушкой. И в список они тебя включили только ради пропаганды собственной лояльности.
– Не может быть! – воскликнула Энджи.
– Позвони Джиджи и спроси у нее. Она была с ним во время разговора и наверняка все слышала.
Не могу сказать, чтобы меня это поразило в самое сердце – скорее я почувствовала облегчение, потому что никогда не питала на получение контракта больших надежд. Вечером мы с Маркусом отправились в гости, и я начисто позабыла об этой истории. Одна приятельница Маркуса встречалась с белым парнем, и его старшая сестра, адвокат, пригласила нас всех к себе на ужин. Ее звали Джорджина. Очень милая светловолосая и голубоглазая молодая женщина, она встретила нас тепло и радушно. Она жила в собственном очаровательном доме в Западном Кенсингтоне. По всему было видно, что она процветает, и я невольно позавидовала ей. Если бы мне достался контракт с компанией Такамото, я смогла бы купить два или три таких дома. Эта мысль так привязалась ко мне, что, когда мы сели ужинать, я не сразу смогла уловить смысл общего разговора.
Но наконец я очнулась и услышала слова Джорджины:
– Как раз сейчас я веду такое дело. Одна девушка, итальянка, работала в банке. Этот банк купили японцы и сразу ее уволили – потому что им, видите ли, нужны только «британские лица». Мы, говорят, купили британский банк, и все в нем должно быть британским. Итальянка подала на них в суд за расовую дискриминацию.
Слово «японцы» заставило меня серьезно прислушаться к разговору. Маркус сидел рядом и почувствовал мой интерес.
– Давай, – сказал он, – расскажи, что случилось с тобой.
Я заговорила:
– Меня внесли в список кандидаток на контракт с японской фирмой «Такамото инкорпорейтед»…
– О, да, я слышала о них. У них сильный английский уклон, – кивнула Джорджина. – Только не говори мне, что это контракт на проект «ЛЕБЕДЬ», о котором столько шума.
– Именно он. И вот сегодня один из исполнительных директоров – я думаю, так называется его должность, хотя, в общем-то, он внук владельца компании – заявил, что я этого контракта никогда не получу, потому что я – черная.
– Постой, что в точности он сказал?
– Ну, я сама не слышала его слов, но мне передали, что он выразился так: «Мы никогда не дадим контракта черной девушке».
– И есть свидетели?
– Да, он был не один, когда сказал это. Кроме того, он говорил по телефону еще с одним человеком.
– Я думаю, этого достаточно, чтобы начать против них дело, – Джорджина резко отодвинула тарелку и наклонилась вперед. – Обвинение в расовой дискриминации можно построить на отказе принять на работу – если есть возможность доказать, что причиной отказа не послужил ПКП.
– ПКП?
– Извини, это наш юридический жаргон. ПКП означает «производственно-квалификационный признак». Другими словами, когда та или иная работа требует определенной расовой принадлежности. Но они внесли тебя в список кандидаток, следовательно, ясно дали понять, что выбранная девушка не обязательно должна быть белой.
– И свидетельница тоже не совсем белая, – сказала я.
– Подумай об этом и позвони, если решишь начать дело, – сказала Джорджина. – Ну хватит говорить о делах. Маркус, налей мне вина, пожалуйста.
Я поговорила с Грейс Браун на следующий же день. Конечно, она подтвердила, что именно ей сказал Хиро. Она тут же вызвала в агентство Джиджи, и мы попросили ее стать второй свидетельницей. Но Джиджи заупрямилась:
– Послушайте, какого хрена вы ко мне пристаете? Этот парень – мой любовник. И вообще мне сейчас ни к чему влезать в такое дерьмо, иначе у меня самой не останется никаких шансов. Вы об этом подумали?
Я отвела ее в сторону.
– Джиджи, – сказала я. – Когда ты смотришь в зеркало, что ты там видишь? Неужели лилейно-белое личико?
Я понимала, что это удар ниже пояса. Я раньше никогда ни с кем так не поступала, но слишком уж велико было мое разочарование. Именно сейчас мне так нужна ее прямота и храбрость, а она меня подводит.
– Ну ладно, – сказала она. – Я должна подумать. Хорошо?
– Хорошо, – вот и все, что я могла ответить. Но дня через два она мне позвонила:
– Эми? Я помогу тебе. Может быть, помогу. У тебя есть адвокат? Я должна поговорить с ним.
– С ней.
– Неважно. Я хочу поговорить с ней просто так, неофициально. А потом посмотрим.
И тогда я решила, что попробую сразиться с «Такамото инкорпорейтед», позвонила Джорджине и договорилась о первой деловой встрече.
Именно в ту ночь мне и приснились похороны Джиджи. Во что же я ее втянула?
ПАРИЖ, 1994
– Пошел в задницу! Да чтоб тебя разорвало! – Джиджи швырнула трубку на рычаг.
С этим типом надо что-то делать, кто бы он ни был, думала она. Откуда, черт подери, он узнал ее телефон? С тех пор, как она приехала в Париж, он звонит каждый день, умоляет о встрече и угрожает, когда она отказывается. Она так и не сумела выяснить, кто он. Он говорил, что прямо помешан на ней: однажды увидел ее на съемках, влюбился и теперь спит с ее надписанной фотографией под подушкой и надеется на скорую встречу.
А потом он по-настоящему напугал ее. Она поняла, что он действительно готов на все.
Она ездила за город на съемки, а когда вернулась, дома ее ждала записка. Записка от него! Выходит, он знает не только код ее подъезда, у него еще и ключ есть… Может быть, он жил в ее квартире, спал в ее постели, мылся в ее ванной! Она рассказала обо всем Хиро, но в ответ он только рассмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95