– Да. И в чем же соль?
– Ее забрали в психиатрическую больницу незадолго до того, как ей исполнилось тринадцать лет.
– Да.
– Но там ни слова не сказано о том, почему ее отправили в лечебницу.
Микаэль помолчал.
– Ты думаешь, что...
– Я думаю, что если двенадцатилетнюю девочку направляют в психиатрическую лечебницу, то для этого должен иметься весомый повод, нечто важное, случившееся перед этим. А в ее случае должно было произойти какое-то заметное событие в биографии, что-то совсем из ряда вон выходящее. А между тем никакого объяснения нет.
Микаэль нахмурился.
– Малин, мне известно из надежного источника, что существует полицейское расследование по делу Лисбет Саландер, датированное февралем девяносто первого года, когда ей было двенадцать лет. В журнале такая запись отсутствует. Я как раз хотел просить тебя поискать это дело.
– Если велось следствие, то о нем, конечно, должна иметься запись в журнале. Ее отсутствие незаконно. Ты действительно обнаружил такой факт?
– Нет, но мой источник говорит, что оно не отмечено в журнале.
Малин помолчала секунду:
– А насколько можно положиться на твой источник?
– На него можно положиться вполне.
Малин еще немного помолчала. Вывод пришел им в голову одновременно.
– Служба безопасности, – сказала Малин.
– Бьёрк, – добавил Микаэль.
Глава
24
Вторник, 5 апреля
Пер-Оке Сандстрём, сорокасемилетний независимый журналист, вернулся к себе домой в Сольну вскоре после полуночи. Он был немножко под хмельком, поскольку пытался алкоголем приглушить панику, затаившуюся где-то в животе. Весь день он провел в бездействии, томясь от страха.
Минуло уже почти две недели с тех пор, как в Энскеде был застрелен Даг Свенссон. В тот вечер услышанная по телевизору новость ошарашила Сандстрёма. Он даже ощутил прилив облегчения и надежды: Свенссон мертв и тем самым, возможно, будет покончено с книгой о трафике секс-услуг, в которой он собирался разоблачить Сандстрёма. Вот черт! Из-за одной лишней шлюхи и так влипнуть!
Он ненавидел Дага Свенссона. Он упрашивал его и умолял, буквально ползал на коленях перед этой сволочью!
В день после убийства Сандстрём, охваченный эйфорией, не мог связно мыслить. И только на следующий день он по-настоящему задумался. Раз Даг Свенссон работал над книгой, в которой он собирался выставить его на всеобщее обозрение в качестве насильника с педофильскими наклонностями, то можно было с достаточной степенью вероятности предположить, что полиция докопается до его шалостей. Господи! Его же могут заподозрить в убийстве!
Его панический страх несколько поутих, когда во всех газетах на первой странице появилась фотография Лисбет Саландер. Кто, черт возьми, такая эта Лисбет Саландер? Он ничего о ней не слышал. Но полиция явно считала ее главной подозреваемой, и, согласно публичному заявлению одного прокурора, дело уже шло к раскрытию убийства. Возможно, интерес к его персоне не успеет возникнуть. Однако он по собственному опыту знал, как журналисты порой придерживают некоторые материалы и записи. «Миллениум». Паршивый, грязный журналишко с незаслуженно хорошей репутацией! На самом деле он такой же, как все остальные. Роют землю, поднимают крик и причиняют вред людям.
Он не знал, в какой стадии находится работа над книгой, не знал, что им известно, и ему некого было спросить. Он чувствовал себя словно в каком-то вакууме.
Всю последующую неделю он то и дело переходил от паники к эйфории. Полиция его не искала. Может быть (везет же иногда дуракам), он выйдет сухим из воды. А если не повезет, то его жизнь кончена.
Он вставил ключ в замок и повернул. Отворив дверь, он внезапно услышал у себя за спиной шипение и ощутил парализующую боль в пояснице.
***
Гуннар Бьёрк никак не мог уснуть и сидел на кухне в пижаме и халате, размышляя в темноте над своей дилеммой. За всю свою многолетнюю карьеру он еще ни разу не попадал в такую неприятную ситуацию. Вдруг зазвонил телефон.
Сперва он не хотел отвечать. Взглянув на часы, он увидел, что шел уже первый час, но телефон продолжал звонить, и после десятого звонка он не удержался. А вдруг это что-то важное!
– Говорит Микаэль Блумквист, – послышалось в трубке.
Вот черт, только этого не хватало!
– Уже первый час ночи. Я спал.
– Извиняюсь. Но я подумал, что вам будет интересно узнать то, что я вам скажу.
– Что вам надо?
– Завтра в десять часов я устраиваю пресс-конференцию по поводу убийства Дага Свенссона и Миа Бергман.
Гуннар Бьёрк с трудом проглотил застрявший в горле комок.
– Я собираюсь рассказать о деталях неоконченной книги Дага Свенссона о секс-мафии. Единственным клиентом проституток, которого я собираюсь назвать по имени, будете вы.
– Вы обещали, что дадите мне время...
Услышав панический страх в своем голосе, он замолчал.
– Прошло уже несколько дней. Вы обещали позвонить мне после выходных. Завтра – вторник. Либо вы будете говорить, либо завтра я провожу пресс-конференцию.
– Если вы устроите пресс-конференцию, то никогда ничего не услышите о Зале.
– Возможно. Но тогда это будет уже не моя проблема. Тогда вам придется объясняться не со мной, а с официальными следователями. И разумеется, со всеми СМИ Швеции в придачу.
Дальнейшие переговоры были напрасны.
Бьёрк согласился на встречу с Микаэлем Блумквистом, но сумел отсрочить ее до четверга. Еще одна короткая передышка. Но он был подготовлен.
Теперь либо пан, либо пропал!
***
Сандстрём не знал, сколько времени он пробыл без сознания, но, придя в себя, понял, что лежит на полу своей гостиной. У него болело все тело, и он не мог пошевельнуться. До него не сразу дошло, что руки у него связаны за спиной чем-то похожим на изоляционную ленту и ноги тоже связаны. Широким куском той же изоляционной ленты у него был заклеен рот. В квартире был зажжен свет, жалюзи опущены. Он не мог понять, что происходит.
Потом он расслышал какие-то звуки, доносившиеся из его кабинета. Он затих и прислушался: слышно было, как там кто-то выдвигает и задвигает ящики. Грабители? Он различил шуршание бумаги: кто-то рылся в его ящиках.
Прошла целая вечность, прежде чем сзади послышались шаги. Он попытался повернуть голову, но никого не разглядел.
Он старался сохранить спокойствие, но внезапно через его голову скользнула веревочная петля. На шее затянулась удавка. От испуга у него чуть было не опорожнился кишечник. Взглянув вверх, он увидел, что веревка тянется к блоку, прикрепленному к крюку, на котором раньше висел комнатный светильник. Тут его враг подошел к нему с другой стороны и очутился в поле зрения. Первой показалась пара маленьких черных сапожек.
Он не знал, что ожидал увидеть, однако, подняв глаза, испытал сильнейшее потрясение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177