Впервые.
В человека. Дробызгалов запомнил все отчетливо, в том числе
свой лихорадочный испуг, смешанный с легким удивлением, ибо
выстрел в грудь нападавшего показался словно бы холостым:
хулиган даже не пошатнулся, продолжая упорное движение вперед с
высоко занесенной над остриженной "под горшок" головой
железякой. И пришлось тогда Дробызгалову бежать прочь с
единственной смятенной мыслью: патроны - брак! Но нет.
Промчавшись вслед за ним метров двадцать, хулиган упал. И вот,
нескоро и с опаской приблизившись к лежащему на тротуаре телу,
различил Дробызгалов маленькую темную дырочку на свитере, липко
набухающую кровью...
Ох, и потаскали же его тогда в эту прокуратуру, и
потаскали... Что, зачем, почему... Хорошо, прокурор еще
нормальный был, вникал... А попадись этому молокососу...
Дробызгалов цыкнул сквозь зубы вязкой слюной досады и
посмотрел на часы. Начальник управления наверняка на месте и
наверняка ждет его... И предстоит объясниться с ним, ибо сопляк
в прокурорском кителе допек сегодня Дробызгалова вконец и
нарвался на откровенный разговор с нецензурными определениями в
свой адрес, после чего побежал жаловаться начальству на
милицейского хама. А прокурорское начальство, конечно же,
наябедничало начальству Дробызгалова. Оперативно, убедительно,
на повышенных тонах. Суть же конфликта между Дробызгаловым и
прокурором сводилась к следующему.
Миша Аверин, он же Мордашка, осведомитель Дробызгалова,
попал в долги к Груше - крупному квартирному вору, у которого
взял на выкуп товара изрядную сумму, и, хотя долг возвратил
полностью, протянул с его отдачей лишних три дня, за что
уголовник потребовал проценты. Однако не деньгами.
- Мы люди свои, - мирно сказал Груша Мордашке, - так что
"фанеры" не надо, а сдай богатого фраера. Наколка на хату, и мы
в расчете.
Информацию о таком предложении Аверин передал Дробызгалову
немедленно. И порешили: предложение принять. Милицейскому
начальству гуляющий на свободе Груша надоел, так что
перспектива прихватить его на горяченьком, да еще и с
подручными, представлялась заманчивой. Оставалось лишь выбрать
подходящую квартирку и продумать детали "отмаза" от подозрений
со стороны уголовников для Михаила.
Кандидатуру для ограбления наметил он же, предложив в
жертву некоего Петю Кита, своего конкурента по бизнесу.
Накануне Петя Кит выкупил партию часов "Ролекс", искусно
подделанных под оригинальные изделия. Часов было около двухсот
штук, статья о спекулляции вполне проходила, а для воров такой
товар тоже представлял немалый интерес. Так что в итоге
операции Груша со своей командой привлекался бы к
ответственности за кражу с проникновением в жилище, а Кит -
уплывал бы за спекуляцию в дальние океаны...
Наводка с "Ролексом" Грушу вдохновила, однако он
потребовал, чтобы наводчик участвовал в деле. План "отмаза"
такого поворота событий не предусматривал. Михаил уперся, но
под ножом бандитов согласился.
- Вдруг мы запамятовали чего, вдруг не то заберем, -
дружелюбно объяснил ему Груша. - Боишься? Хорошо. Десять
процентов товара - твои. Нет? Ладно, я добрый. Будешь в общей
доле.
Вход в квартиру Пети Кита преграждала стальная дверь с
сейфовым замком. Ворам пришлось на веревках спускаться с крыши
на балкон девятого этажа. Квартиру ограбили, но на улице
началась операция захвата, прошедшая крайне удачно. Группу
оперативники взяли с поличным, после артистично, пусть и
экспромтом, сымитировали побег с места преступления наводчика
Мордашки, но... кто знал, что на одном из уголовников висело
дело, расследуемое прокуратурой? Потянулись нити, началось
копание в подробностях, и - выплыл факт присутствия некоего
Михаила Аверина при ограблении квартиры спекулянта... В этот
факт, как оголодавший бродячий пес в кусок парного мяса,
вцепился дотошный молоденький прокурорчик, требуя у
Дробызгалова непременной выдачи соучастника.
- Не соучастник, наш человек, - терпеливо втолковывал
чиновному долдону Дробызгалов, с ненавистью впиваясь взглядом в
его розовые, молочные щечки. - Внештатник, так сказать...
- Подследственный Кротов, - строго чеканил на это слуга
закона, имея в виду Петю Кита, - показал: ваш внештатник -
профессиональный спекулянт, вращающийся в среде организованной
преступности, махровых бандитов...
- Выполняет работу, - корректировал Дробызгалов.
- Какая работа! Наживается под вашей опекой! - недоумевал
молокосос.
Ну, что скажешь! Тут-то Дробызгалов не выдержал. Обозвал
прокурора индюком, ничего не смыслящим в оперативной работе, да
и не только индюком, и тот, оскорбленный, ринулся плакаться в
жилетку начальства. Впрочем, не сразу. Сначала все здоровые
сосуды его физиономии налились кровью от гнева праведного, и он
указал Дробызгалову на дверь.
Разговор же прокурора с начальством был Евгению известен,
пусть и не присутствовал он при этом разговоре.
Оперуполномоченный знал стереотипы прокурорского мышления.
Наверняка поведал молодой да ранний своему патрону о
Дробызгалове как о грубияне и беспринципном типе, потакающем
уголовникам, а начальство в ответ: э, дескать, у них в милиции
темна вода, у них где закон начинается, а где криминал - не
разобрать, а вообще-то... того, надо им хвост прищемить. Надо!
И прищемим.
Им, прокурорам, плевать, какой кровью раскрытия даются, им
- чтобы на бумаге порядок был, а там - хоть солнце красное не
всходи. Будь бы по их, и осведомителей они упразднили, хотя без
армии стукачей раскрываемость вообще бы на нулевой отметке
застопорилась. Это обыватель полагает, с забавным детективчиком
под абажуром нежась, что умный следователь все распутывает да
отважный сыщик... Нет, всякие "мордашки" в основном... Пусть и
праздная у некоторых из них жизнь, и аморальная... Но как по
льду, из которого лезвия отточенные торчат, идут они каждый
день, каждый час... Да и кто из нормальных людей согласится в
стукачи?.. А он, Дробызгалов, он что от своей доблестной службы
имеет? Вздрючки, четыре часа сна в сутки и - голую зарплату,
которую тот же Мордашка в самый свой неудачный день лежа на
диване делает. И мысль, все более неотвязную и жгучую: когда же
на пенсию? И - выйду ли, дотяну? Чем завершится эта гонка
сумасшедшая, где на любом метре - или колдобина, или подножка?
Вон вчера... Пришел человек по повестке, а вернее, жулик,
знающий - несдобровать ему, а в кармане жулика - тысяча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
В человека. Дробызгалов запомнил все отчетливо, в том числе
свой лихорадочный испуг, смешанный с легким удивлением, ибо
выстрел в грудь нападавшего показался словно бы холостым:
хулиган даже не пошатнулся, продолжая упорное движение вперед с
высоко занесенной над остриженной "под горшок" головой
железякой. И пришлось тогда Дробызгалову бежать прочь с
единственной смятенной мыслью: патроны - брак! Но нет.
Промчавшись вслед за ним метров двадцать, хулиган упал. И вот,
нескоро и с опаской приблизившись к лежащему на тротуаре телу,
различил Дробызгалов маленькую темную дырочку на свитере, липко
набухающую кровью...
Ох, и потаскали же его тогда в эту прокуратуру, и
потаскали... Что, зачем, почему... Хорошо, прокурор еще
нормальный был, вникал... А попадись этому молокососу...
Дробызгалов цыкнул сквозь зубы вязкой слюной досады и
посмотрел на часы. Начальник управления наверняка на месте и
наверняка ждет его... И предстоит объясниться с ним, ибо сопляк
в прокурорском кителе допек сегодня Дробызгалова вконец и
нарвался на откровенный разговор с нецензурными определениями в
свой адрес, после чего побежал жаловаться начальству на
милицейского хама. А прокурорское начальство, конечно же,
наябедничало начальству Дробызгалова. Оперативно, убедительно,
на повышенных тонах. Суть же конфликта между Дробызгаловым и
прокурором сводилась к следующему.
Миша Аверин, он же Мордашка, осведомитель Дробызгалова,
попал в долги к Груше - крупному квартирному вору, у которого
взял на выкуп товара изрядную сумму, и, хотя долг возвратил
полностью, протянул с его отдачей лишних три дня, за что
уголовник потребовал проценты. Однако не деньгами.
- Мы люди свои, - мирно сказал Груша Мордашке, - так что
"фанеры" не надо, а сдай богатого фраера. Наколка на хату, и мы
в расчете.
Информацию о таком предложении Аверин передал Дробызгалову
немедленно. И порешили: предложение принять. Милицейскому
начальству гуляющий на свободе Груша надоел, так что
перспектива прихватить его на горяченьком, да еще и с
подручными, представлялась заманчивой. Оставалось лишь выбрать
подходящую квартирку и продумать детали "отмаза" от подозрений
со стороны уголовников для Михаила.
Кандидатуру для ограбления наметил он же, предложив в
жертву некоего Петю Кита, своего конкурента по бизнесу.
Накануне Петя Кит выкупил партию часов "Ролекс", искусно
подделанных под оригинальные изделия. Часов было около двухсот
штук, статья о спекулляции вполне проходила, а для воров такой
товар тоже представлял немалый интерес. Так что в итоге
операции Груша со своей командой привлекался бы к
ответственности за кражу с проникновением в жилище, а Кит -
уплывал бы за спекуляцию в дальние океаны...
Наводка с "Ролексом" Грушу вдохновила, однако он
потребовал, чтобы наводчик участвовал в деле. План "отмаза"
такого поворота событий не предусматривал. Михаил уперся, но
под ножом бандитов согласился.
- Вдруг мы запамятовали чего, вдруг не то заберем, -
дружелюбно объяснил ему Груша. - Боишься? Хорошо. Десять
процентов товара - твои. Нет? Ладно, я добрый. Будешь в общей
доле.
Вход в квартиру Пети Кита преграждала стальная дверь с
сейфовым замком. Ворам пришлось на веревках спускаться с крыши
на балкон девятого этажа. Квартиру ограбили, но на улице
началась операция захвата, прошедшая крайне удачно. Группу
оперативники взяли с поличным, после артистично, пусть и
экспромтом, сымитировали побег с места преступления наводчика
Мордашки, но... кто знал, что на одном из уголовников висело
дело, расследуемое прокуратурой? Потянулись нити, началось
копание в подробностях, и - выплыл факт присутствия некоего
Михаила Аверина при ограблении квартиры спекулянта... В этот
факт, как оголодавший бродячий пес в кусок парного мяса,
вцепился дотошный молоденький прокурорчик, требуя у
Дробызгалова непременной выдачи соучастника.
- Не соучастник, наш человек, - терпеливо втолковывал
чиновному долдону Дробызгалов, с ненавистью впиваясь взглядом в
его розовые, молочные щечки. - Внештатник, так сказать...
- Подследственный Кротов, - строго чеканил на это слуга
закона, имея в виду Петю Кита, - показал: ваш внештатник -
профессиональный спекулянт, вращающийся в среде организованной
преступности, махровых бандитов...
- Выполняет работу, - корректировал Дробызгалов.
- Какая работа! Наживается под вашей опекой! - недоумевал
молокосос.
Ну, что скажешь! Тут-то Дробызгалов не выдержал. Обозвал
прокурора индюком, ничего не смыслящим в оперативной работе, да
и не только индюком, и тот, оскорбленный, ринулся плакаться в
жилетку начальства. Впрочем, не сразу. Сначала все здоровые
сосуды его физиономии налились кровью от гнева праведного, и он
указал Дробызгалову на дверь.
Разговор же прокурора с начальством был Евгению известен,
пусть и не присутствовал он при этом разговоре.
Оперуполномоченный знал стереотипы прокурорского мышления.
Наверняка поведал молодой да ранний своему патрону о
Дробызгалове как о грубияне и беспринципном типе, потакающем
уголовникам, а начальство в ответ: э, дескать, у них в милиции
темна вода, у них где закон начинается, а где криминал - не
разобрать, а вообще-то... того, надо им хвост прищемить. Надо!
И прищемим.
Им, прокурорам, плевать, какой кровью раскрытия даются, им
- чтобы на бумаге порядок был, а там - хоть солнце красное не
всходи. Будь бы по их, и осведомителей они упразднили, хотя без
армии стукачей раскрываемость вообще бы на нулевой отметке
застопорилась. Это обыватель полагает, с забавным детективчиком
под абажуром нежась, что умный следователь все распутывает да
отважный сыщик... Нет, всякие "мордашки" в основном... Пусть и
праздная у некоторых из них жизнь, и аморальная... Но как по
льду, из которого лезвия отточенные торчат, идут они каждый
день, каждый час... Да и кто из нормальных людей согласится в
стукачи?.. А он, Дробызгалов, он что от своей доблестной службы
имеет? Вздрючки, четыре часа сна в сутки и - голую зарплату,
которую тот же Мордашка в самый свой неудачный день лежа на
диване делает. И мысль, все более неотвязную и жгучую: когда же
на пенсию? И - выйду ли, дотяну? Чем завершится эта гонка
сумасшедшая, где на любом метре - или колдобина, или подножка?
Вон вчера... Пришел человек по повестке, а вернее, жулик,
знающий - несдобровать ему, а в кармане жулика - тысяча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41