..
При всей своей нескладности и сложнейших проблемах
протянет Америка долго... И он в ней не пропадет. Имеется еще
остаток жизнелюбия, оборотистости и веселого авантюризма - а
это везде спасет... И главное сейчас - включиться в российские
дела-делишки. Так рассудил Фридман-младший, срочно по
возвращении в Союз начавший превращать дензнаки в конъюнктурные
на западном рынке бриллианты, крайне дефицитные в СССР, где в
основном предлагалась чепуха. Все стоящее уже вывезли. Однако
все-таки повезло. По счастливейшему стечению обстоятельств
заполучил Валера чудные камни в старинных ювелирных изделиях,
еще со времен революции путешествующие с рук на руки,
десятилетиями отлеживавшиеся в тайниках...
Уже одна эта операция обеспечивала безбедное существование
в Америке, но Валерий стремился к большему. Серьезные деловые
круги в кооперативном движении, совместных предприятиях и
стремительно набирающей силу мафии Валерия весьма ценили и
отъезд его рассматривали как проложение своего канала в сферу
международного бизнеса.
Фридман оказался в эпицентре крупных экспортно-импортных
сделок с Западом. Гнался в порты лес в вагонах, металл,
буксировались по морским просторам списанные в металлолом
крейсеры... А на счет посреднической фирмы Фридмана-старшего в
Нью-Йорке текли деньги. Часть этих денег принадлежала деловым
кругам и мафии, организующей контракты и чиновное согласие;
брат Семен исправно расплачивался с приезжающими погостить в
Америку кредиторами, и те, возвратясь, с большим энтузиазмом
организовывали все новые и новые сделки...
Хищники сразу же кинулись на жирные куски, перепавшие им в
государственной экономической неразберихе. Но не приманкой ли
куски обернутся? И поймут ли наконец космически далекие от
реалий жизни руководители, что, торгуя телом страны, выгод
больших не получишь? Или обязательно нужно довести все до краха
и крови? Подобный вариант уже не исключал никто. Корабль
государства откровенно тонул, слабенько реагируя на управление
кормчих...
Разрешение на въезд в США было Фридманом получено,
оставались буквально дни его пребывания в тревожных российских
просторах, однако многого он еще не решил. Первое:
гарантированную перевозку драгоценностей, хотя соответствующая
работа велась в Германии, где у него проживал дядя родом из
Поволжья, в свое время умудрившийся доказать, что фамилия
Фридман - немецкая, и успешно перебравшийся в Бонн.
Дядя вместе с Валерием занимался контрабандой уже долго,
так что курьера должен немецкий партнер прислать надежного.
Кроме того, завязал дядя бизнес с одним из совместных
предприятий, поставив в Союз под гарантию племянника
деревообрабатывающее оборудование, должное настрогать дяде
миллионы из российской древесины, гарантии на поставку которой
имелись самые твердые. А помимо твердых гарантий, существовал
еще добрый десяток "пожарных" вариантов. Так что дядя зависел
от племянника плотно.
Второй проблемой являлась передача полномочий преемнику,
должному представлять семейный бизнес Фридманов в Советском
Союзе. Преемник был толковым, исполнительным, но многих
тонкостей еще не постиг, кое-что воспринимал схематично,
поверхностно, пусть и старался... А преемник - основной
инструмент, должный быть безотказным и точным...
И, наконец, третье. Все хлопоты порой заслонялись горьким
и сугубо личным... Мариной. Познакомился он с ней у Михаила, ее
брата, у которого иной раз прикупал что-либо из аппаратурки,
кассет, прочего барахла. И ведь влюбился же! Умна девочка,
красива, надежна - такой она ему показалась, и чувство обоюдной
теплоты родилось сразу же, он нутром это почувствовал,
уверовав: вот - счастливый итог всему. Вот ради кого нужна ему
Америка. Чтобы вытащить девчонку отсюда, раскрыть для нее мир,
заботиться о ней, в этом смысл... Он же был чудовищно,
обреченно одинок, что осознал совсем недавно, когда схлынул
бредовый жар лихорадки накопительства, увеселений и делания
денег.
Проклятые бумажки - красные, сиреневые, зеленые и
коричневые... Они иссушали душу, мозг, отнимали способность
радоваться жизни и быть человеком - сострадать, прийти на
помощь ближнему, не имея видов на наживу, кому-то, наконец,
просто подарить эти деньги... Ведь ничего же не было: ни семьи,
ни любимой женщины, ни друзей, ни настоящего отдыха, ни
увлечений. Только бизнес. Черно-белое, без красок и чувств
существование. Впрочем, чувства страха, злобы, зависти - эти-то
взыгрывали постоянно... Не приходили иные - раскованности,
радости, участия, любви... Но они таились под спудом навязанных
жизнью, как ростки под асфальтом. В силу логики ли, осознания
ли необходимости спасения души, но хотел Валерий воскрешения в
себе человека, хотя знал - с прошлым не порвешь и навсегда
въелся в существо его расчет, цинизм, фальшь, страстишка к
наживе и сытой, не обремененной трудом жизни, однако - хоть
как-то исправиться, чтобы не отказался от тебя Бог и чтобы
только не в ад, а в чистилище хотя бы...
Марина...
Он ощущал ограниченность этой девочки, черствость, даже
духовную пустоту, но одно дело, когда пустота эта
приобретенная, другое - когда незаполненная... Он убедил себя,
что воспитает ее, сделает счастливой, а уж она теплом своей
красоты и юности даст ему самое важное - возможность любить.
Любить, хранить, оберегать, делиться, дарить. В этом смысл, в
этом.
Эмиграцию Валерия Марина воспринимала как нечто должное.
Политическая и социальная атмосфера родимого государства ей
откровенно не нравилась, а все остальные детали существенного
значения не имели, тем более уезжала она с любимым человеком,
способным обеспечить ее всем, чем возможно.
Срыв произошел внезапно: один из знакомых Фридмана, хорошо
знавший московских валютных проституток, откровенно удивился:
дескать, что за шуры-муры с "группой риска"?
Поначалу Фридман оторопел.
Он не мог поверить: его, старого волка, провели? Но эти
безвинные, прекрасные глаза, одухотворенные чистотой помыслов?
Папа - райкомовский деятель, хоть и в отсидке... А... братец -
спекулянт?.. Вот тебе и папа, и революционный дедушка...
Неужели - игра? При доказательном объяснении с ней истина
выплыла наружу.
Сначала, правда, на Валерия обрушился бешеный шквал
возмущения, которое могло бы показаться гениально искренним, но
затем под давлением улик тактика переменилась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
При всей своей нескладности и сложнейших проблемах
протянет Америка долго... И он в ней не пропадет. Имеется еще
остаток жизнелюбия, оборотистости и веселого авантюризма - а
это везде спасет... И главное сейчас - включиться в российские
дела-делишки. Так рассудил Фридман-младший, срочно по
возвращении в Союз начавший превращать дензнаки в конъюнктурные
на западном рынке бриллианты, крайне дефицитные в СССР, где в
основном предлагалась чепуха. Все стоящее уже вывезли. Однако
все-таки повезло. По счастливейшему стечению обстоятельств
заполучил Валера чудные камни в старинных ювелирных изделиях,
еще со времен революции путешествующие с рук на руки,
десятилетиями отлеживавшиеся в тайниках...
Уже одна эта операция обеспечивала безбедное существование
в Америке, но Валерий стремился к большему. Серьезные деловые
круги в кооперативном движении, совместных предприятиях и
стремительно набирающей силу мафии Валерия весьма ценили и
отъезд его рассматривали как проложение своего канала в сферу
международного бизнеса.
Фридман оказался в эпицентре крупных экспортно-импортных
сделок с Западом. Гнался в порты лес в вагонах, металл,
буксировались по морским просторам списанные в металлолом
крейсеры... А на счет посреднической фирмы Фридмана-старшего в
Нью-Йорке текли деньги. Часть этих денег принадлежала деловым
кругам и мафии, организующей контракты и чиновное согласие;
брат Семен исправно расплачивался с приезжающими погостить в
Америку кредиторами, и те, возвратясь, с большим энтузиазмом
организовывали все новые и новые сделки...
Хищники сразу же кинулись на жирные куски, перепавшие им в
государственной экономической неразберихе. Но не приманкой ли
куски обернутся? И поймут ли наконец космически далекие от
реалий жизни руководители, что, торгуя телом страны, выгод
больших не получишь? Или обязательно нужно довести все до краха
и крови? Подобный вариант уже не исключал никто. Корабль
государства откровенно тонул, слабенько реагируя на управление
кормчих...
Разрешение на въезд в США было Фридманом получено,
оставались буквально дни его пребывания в тревожных российских
просторах, однако многого он еще не решил. Первое:
гарантированную перевозку драгоценностей, хотя соответствующая
работа велась в Германии, где у него проживал дядя родом из
Поволжья, в свое время умудрившийся доказать, что фамилия
Фридман - немецкая, и успешно перебравшийся в Бонн.
Дядя вместе с Валерием занимался контрабандой уже долго,
так что курьера должен немецкий партнер прислать надежного.
Кроме того, завязал дядя бизнес с одним из совместных
предприятий, поставив в Союз под гарантию племянника
деревообрабатывающее оборудование, должное настрогать дяде
миллионы из российской древесины, гарантии на поставку которой
имелись самые твердые. А помимо твердых гарантий, существовал
еще добрый десяток "пожарных" вариантов. Так что дядя зависел
от племянника плотно.
Второй проблемой являлась передача полномочий преемнику,
должному представлять семейный бизнес Фридманов в Советском
Союзе. Преемник был толковым, исполнительным, но многих
тонкостей еще не постиг, кое-что воспринимал схематично,
поверхностно, пусть и старался... А преемник - основной
инструмент, должный быть безотказным и точным...
И, наконец, третье. Все хлопоты порой заслонялись горьким
и сугубо личным... Мариной. Познакомился он с ней у Михаила, ее
брата, у которого иной раз прикупал что-либо из аппаратурки,
кассет, прочего барахла. И ведь влюбился же! Умна девочка,
красива, надежна - такой она ему показалась, и чувство обоюдной
теплоты родилось сразу же, он нутром это почувствовал,
уверовав: вот - счастливый итог всему. Вот ради кого нужна ему
Америка. Чтобы вытащить девчонку отсюда, раскрыть для нее мир,
заботиться о ней, в этом смысл... Он же был чудовищно,
обреченно одинок, что осознал совсем недавно, когда схлынул
бредовый жар лихорадки накопительства, увеселений и делания
денег.
Проклятые бумажки - красные, сиреневые, зеленые и
коричневые... Они иссушали душу, мозг, отнимали способность
радоваться жизни и быть человеком - сострадать, прийти на
помощь ближнему, не имея видов на наживу, кому-то, наконец,
просто подарить эти деньги... Ведь ничего же не было: ни семьи,
ни любимой женщины, ни друзей, ни настоящего отдыха, ни
увлечений. Только бизнес. Черно-белое, без красок и чувств
существование. Впрочем, чувства страха, злобы, зависти - эти-то
взыгрывали постоянно... Не приходили иные - раскованности,
радости, участия, любви... Но они таились под спудом навязанных
жизнью, как ростки под асфальтом. В силу логики ли, осознания
ли необходимости спасения души, но хотел Валерий воскрешения в
себе человека, хотя знал - с прошлым не порвешь и навсегда
въелся в существо его расчет, цинизм, фальшь, страстишка к
наживе и сытой, не обремененной трудом жизни, однако - хоть
как-то исправиться, чтобы не отказался от тебя Бог и чтобы
только не в ад, а в чистилище хотя бы...
Марина...
Он ощущал ограниченность этой девочки, черствость, даже
духовную пустоту, но одно дело, когда пустота эта
приобретенная, другое - когда незаполненная... Он убедил себя,
что воспитает ее, сделает счастливой, а уж она теплом своей
красоты и юности даст ему самое важное - возможность любить.
Любить, хранить, оберегать, делиться, дарить. В этом смысл, в
этом.
Эмиграцию Валерия Марина воспринимала как нечто должное.
Политическая и социальная атмосфера родимого государства ей
откровенно не нравилась, а все остальные детали существенного
значения не имели, тем более уезжала она с любимым человеком,
способным обеспечить ее всем, чем возможно.
Срыв произошел внезапно: один из знакомых Фридмана, хорошо
знавший московских валютных проституток, откровенно удивился:
дескать, что за шуры-муры с "группой риска"?
Поначалу Фридман оторопел.
Он не мог поверить: его, старого волка, провели? Но эти
безвинные, прекрасные глаза, одухотворенные чистотой помыслов?
Папа - райкомовский деятель, хоть и в отсидке... А... братец -
спекулянт?.. Вот тебе и папа, и революционный дедушка...
Неужели - игра? При доказательном объяснении с ней истина
выплыла наружу.
Сначала, правда, на Валерия обрушился бешеный шквал
возмущения, которое могло бы показаться гениально искренним, но
затем под давлением улик тактика переменилась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41