так или иначе он
оказывает Дональду услугу, а Дональд - человек благодарный; ну
а в случае чего, если заложенный кокаин придется продать,
невозвращенный долг перекроется с лихвой...
- Качество? - спросил Фридман.
Дональд лишь укоризненно взглянул на него. Фридман в свою
очередь оглянулся на двери "Одессы", на
рекламные фотографии местного усатого
сочинителя-песнопевца за оконным стеклом. Вечером сюда нахлынет
публика с Брайтона в дешевых бриллиантах и шубах до пят;
начнется музыкальная полублатная ностальгия с эстрадки... Вот
мрак! А ведь он тут когда-то едва они не собирался посуду мыть
или официантом за чаевые вкалывать... А о месте гардеробщика и
мечтать не приходилось: надо же - с каждого клиента доллар
чаевых!
Дональд вышел из машины, затем возвратился, положив на
сиденье полиэтиленовый пакет.
Мягко хлопнула дверь. Подняв руку в прощальном
приветствии, Семен тронул "кадиллак" с места, держа курс на
заправку.
Решил подрулить к "Mobil" на Кони-Айленд-авеню перед
съездом на скоростную трассу, а после заехать в итальянский
ресторанчик у залива Шипсхед-Бей, там подавали отменные ракушки
с лимонным соком и крупные креветки в нежном, густом соусе...
Затем домой - взгреть Алика за хозяйственную недобросовестность
ради профилактики, попить кофе в его компании, а напоследок же
предстояла встреча в аэропорту с прибывающим из Германии
Борисом.
На углу Кони-Айленд-авеню он притормозил, переведя рычаг
управления передач в положение парковки; неожиданно захотелось
бананов, гроздьями свисавших с одного из лотков овощной
лавки...
Привычно осмотрелся. Парковка здесь запрещалась, но
полицейских поблизости не было. Двое стояли под эстакадой
сабвея за перекрестком у входа в магазинчик самообслуживания
"Пас Мак" - оттуда все время что-нибудь воровали жуликоватые
покупатели, так что полиция там паслась постоянно. Однако
дистанция была велика, и опасности эти стражи порядка не
представляли. Тележка-мотороллер с крытым верхом, на которой
разъезжал писатель штрафных бумаг, только что продефилировала в
поисках добычи вдаль, а потому Фридман, выйдя из машины,
двинулся к овощному прилавку с вальяжной неспешностью. И - нос
к носу столкнулся с полицейскими, шагнувшими навстречу ему из
соседнего магазина, где, вероятно, отсиживались от дождя, но,
узрев "кадиллак"-нарушитель, как пауки, ринулись к жертве...
"Сколько же вас, сук, на Брайтоне развелось", - подумал
Фридман, спешно впрыгивая за руль, опуская рукоять передач в
положение "D" и нажимая на газ...
Машина рванулась вперед, Фридман крутанул руль вправо,
выворачивая на широкую Кони-Айленд-авеню, но подвела скользкая
дорога: тяжелый автомобиль занесло, ударив левым задним крылом
в параллельно идущий "форд", и носом развернуло к тротуару.
Двигатель заглох. Фридман не успел потянуться к ключам
зажигания, как вдруг увидел нацеленные в него пистолеты,
искаженные злобой и решимостью физиономии полицейских и уже
через считанные секунды стоял лицом к стене у входа в
копировальную мастерскую "Ксерокс", чувствуя, как его
обыскивают опытные руки.
Какая глупость... Нелепость, идиотизм... Что бы ему
грозило, не побеги он от этих ментов? Максимум - тридцатник
штрафа. Нет, дернулся! Сработал эмигрантский инстинкт, когда за
этот тридцатник он убивался на черной работе весь день...
Сработал механически, слепо, и также слепо он шел несколько
минут назад к злополучной банановой лавке, опрометчиво забыв о
пакете с кокаином на переднем сиденье, который сейчас обследует
с радостно-изумленным лицом полицейский в черном плаще с
желтыми, должными фосфоресцировать в ночи полосами. И теперь
доказывай судье, будто убежал вовсе не из-за того, что в машине
находился наркотик, а из-за жалких тридцати долларов. Хорошо,
на пакете нет отпечатков его пальцев, авось адвокат обыграет
такой факт... Но как объяснить случившееся Дональду? И сколько
тот заломит за пакет? И вообще... чем все закончится? А Боря?!.
- Да ты... серьезная штучка, парень, - донесся до него
голос с характерным бруклинским акцентом. - Повезло... нам!
ФРИДМАН-МЛАДШИЙ
Он даже не понял, что, собственно, и произошло... Держал
Марину за талию, чувствовал тонкий, прекрасный запах ее духов,
видел, обмирая от любви и нежности к ней, чистую по-детски кожу
щеки и шеи, и вдруг все поплыло в глазах, пришло осознание
падения и бессилия перед этим падением... После - долгий
провал. А затем вернулось сознание вместе с колко пульсирующей
болью в голове, резью в кистях рук и лодыжках...
Он лежал на полу раздетый, туго связанный прочной
капроновой веревкой, с нашлепкой пластыря на губах.
Расплывчатые пятна перед глазами постепенно оформились в
лица...
Марина и Джейн. Сосредоточенные, даже угнетенные, однако
во взглядах - одинаково мрачная целеустремленность. Попытался
спросить: за что, почему, с ума вы, бабы, спятили? - но лишь
глупо промычал через нос.
- Если слышишь нас, кивни, - мерно и отчужденно произнесла
Джейн. Без акцента. - Ага, слышишь... Тогда так: хочешь жить,
говори: где камни, которые брату послать должен? Учти, Валера,
всерьез тебя спрашиваем, упираться будешь - пожалеешь... Утюг,
которым ты по голове получил, сейчас уже греется, и щипчики
есть для ногтей... А маникюр - вещь - ох, неприятная... Колись,
Валера! Будешь тихо говорить, вежливо, без ора, тогда рот
расклею... Будешь?
Фридман кивнул.
Пластырь оторвался вместе с кожицей губы. Валерий слизнул
кровь, потекшую по подбородку.
- Отважные вы... дамы, - произнес еле слышно,
неповинующимся голосом. - На такое решиться... Только ведь
глупость морозите... Кстати. Как звать-то тебя, мисс липовая
американка?
- Ты по делу, по делу, без болтовни, - предупредила Мавра
угрожающе.
- Хорошо, без болтовни, - согласился Фридман. - Верьте мне
или не верьте, а камни уехали. Могу адрес дать, только вам туда
не добраться. На три дня вы, девушки, опоздали, всего на три
дня. А всех моих денег, дорогуши, на день сегодняшний - тысяч
двадцать. Нужно? Дарю. А потому утюги, щипцы - напрасный и
пошлый номер. А пока не зарвались вы, даю вам шанс. И слово
свое даю: претензий иметь не буду. Тебя, Мариночка, жаль.
Прости, но дура ты. Я же не врал тебе насчет брака... я же...
всерьез, болван! Теперь, ясный день, мероприятие отменяется. Но
обещаю: ни добра от меня не жди, ни зла. Давай сведем партию
вничью. Режь веревки, дорогая, и - разбежались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
оказывает Дональду услугу, а Дональд - человек благодарный; ну
а в случае чего, если заложенный кокаин придется продать,
невозвращенный долг перекроется с лихвой...
- Качество? - спросил Фридман.
Дональд лишь укоризненно взглянул на него. Фридман в свою
очередь оглянулся на двери "Одессы", на
рекламные фотографии местного усатого
сочинителя-песнопевца за оконным стеклом. Вечером сюда нахлынет
публика с Брайтона в дешевых бриллиантах и шубах до пят;
начнется музыкальная полублатная ностальгия с эстрадки... Вот
мрак! А ведь он тут когда-то едва они не собирался посуду мыть
или официантом за чаевые вкалывать... А о месте гардеробщика и
мечтать не приходилось: надо же - с каждого клиента доллар
чаевых!
Дональд вышел из машины, затем возвратился, положив на
сиденье полиэтиленовый пакет.
Мягко хлопнула дверь. Подняв руку в прощальном
приветствии, Семен тронул "кадиллак" с места, держа курс на
заправку.
Решил подрулить к "Mobil" на Кони-Айленд-авеню перед
съездом на скоростную трассу, а после заехать в итальянский
ресторанчик у залива Шипсхед-Бей, там подавали отменные ракушки
с лимонным соком и крупные креветки в нежном, густом соусе...
Затем домой - взгреть Алика за хозяйственную недобросовестность
ради профилактики, попить кофе в его компании, а напоследок же
предстояла встреча в аэропорту с прибывающим из Германии
Борисом.
На углу Кони-Айленд-авеню он притормозил, переведя рычаг
управления передач в положение парковки; неожиданно захотелось
бананов, гроздьями свисавших с одного из лотков овощной
лавки...
Привычно осмотрелся. Парковка здесь запрещалась, но
полицейских поблизости не было. Двое стояли под эстакадой
сабвея за перекрестком у входа в магазинчик самообслуживания
"Пас Мак" - оттуда все время что-нибудь воровали жуликоватые
покупатели, так что полиция там паслась постоянно. Однако
дистанция была велика, и опасности эти стражи порядка не
представляли. Тележка-мотороллер с крытым верхом, на которой
разъезжал писатель штрафных бумаг, только что продефилировала в
поисках добычи вдаль, а потому Фридман, выйдя из машины,
двинулся к овощному прилавку с вальяжной неспешностью. И - нос
к носу столкнулся с полицейскими, шагнувшими навстречу ему из
соседнего магазина, где, вероятно, отсиживались от дождя, но,
узрев "кадиллак"-нарушитель, как пауки, ринулись к жертве...
"Сколько же вас, сук, на Брайтоне развелось", - подумал
Фридман, спешно впрыгивая за руль, опуская рукоять передач в
положение "D" и нажимая на газ...
Машина рванулась вперед, Фридман крутанул руль вправо,
выворачивая на широкую Кони-Айленд-авеню, но подвела скользкая
дорога: тяжелый автомобиль занесло, ударив левым задним крылом
в параллельно идущий "форд", и носом развернуло к тротуару.
Двигатель заглох. Фридман не успел потянуться к ключам
зажигания, как вдруг увидел нацеленные в него пистолеты,
искаженные злобой и решимостью физиономии полицейских и уже
через считанные секунды стоял лицом к стене у входа в
копировальную мастерскую "Ксерокс", чувствуя, как его
обыскивают опытные руки.
Какая глупость... Нелепость, идиотизм... Что бы ему
грозило, не побеги он от этих ментов? Максимум - тридцатник
штрафа. Нет, дернулся! Сработал эмигрантский инстинкт, когда за
этот тридцатник он убивался на черной работе весь день...
Сработал механически, слепо, и также слепо он шел несколько
минут назад к злополучной банановой лавке, опрометчиво забыв о
пакете с кокаином на переднем сиденье, который сейчас обследует
с радостно-изумленным лицом полицейский в черном плаще с
желтыми, должными фосфоресцировать в ночи полосами. И теперь
доказывай судье, будто убежал вовсе не из-за того, что в машине
находился наркотик, а из-за жалких тридцати долларов. Хорошо,
на пакете нет отпечатков его пальцев, авось адвокат обыграет
такой факт... Но как объяснить случившееся Дональду? И сколько
тот заломит за пакет? И вообще... чем все закончится? А Боря?!.
- Да ты... серьезная штучка, парень, - донесся до него
голос с характерным бруклинским акцентом. - Повезло... нам!
ФРИДМАН-МЛАДШИЙ
Он даже не понял, что, собственно, и произошло... Держал
Марину за талию, чувствовал тонкий, прекрасный запах ее духов,
видел, обмирая от любви и нежности к ней, чистую по-детски кожу
щеки и шеи, и вдруг все поплыло в глазах, пришло осознание
падения и бессилия перед этим падением... После - долгий
провал. А затем вернулось сознание вместе с колко пульсирующей
болью в голове, резью в кистях рук и лодыжках...
Он лежал на полу раздетый, туго связанный прочной
капроновой веревкой, с нашлепкой пластыря на губах.
Расплывчатые пятна перед глазами постепенно оформились в
лица...
Марина и Джейн. Сосредоточенные, даже угнетенные, однако
во взглядах - одинаково мрачная целеустремленность. Попытался
спросить: за что, почему, с ума вы, бабы, спятили? - но лишь
глупо промычал через нос.
- Если слышишь нас, кивни, - мерно и отчужденно произнесла
Джейн. Без акцента. - Ага, слышишь... Тогда так: хочешь жить,
говори: где камни, которые брату послать должен? Учти, Валера,
всерьез тебя спрашиваем, упираться будешь - пожалеешь... Утюг,
которым ты по голове получил, сейчас уже греется, и щипчики
есть для ногтей... А маникюр - вещь - ох, неприятная... Колись,
Валера! Будешь тихо говорить, вежливо, без ора, тогда рот
расклею... Будешь?
Фридман кивнул.
Пластырь оторвался вместе с кожицей губы. Валерий слизнул
кровь, потекшую по подбородку.
- Отважные вы... дамы, - произнес еле слышно,
неповинующимся голосом. - На такое решиться... Только ведь
глупость морозите... Кстати. Как звать-то тебя, мисс липовая
американка?
- Ты по делу, по делу, без болтовни, - предупредила Мавра
угрожающе.
- Хорошо, без болтовни, - согласился Фридман. - Верьте мне
или не верьте, а камни уехали. Могу адрес дать, только вам туда
не добраться. На три дня вы, девушки, опоздали, всего на три
дня. А всех моих денег, дорогуши, на день сегодняшний - тысяч
двадцать. Нужно? Дарю. А потому утюги, щипцы - напрасный и
пошлый номер. А пока не зарвались вы, даю вам шанс. И слово
свое даю: претензий иметь не буду. Тебя, Мариночка, жаль.
Прости, но дура ты. Я же не врал тебе насчет брака... я же...
всерьез, болван! Теперь, ясный день, мероприятие отменяется. Но
обещаю: ни добра от меня не жди, ни зла. Давай сведем партию
вничью. Режь веревки, дорогая, и - разбежались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41