Мистер Хаусман и… Миссис Хаусман?
– Да, – сказал Мередит.
– Самолет уже пошел на снижение и должен совершить посадку минут через десять. Присаживайтесь, пожалуйста. Выпьете что-нибудь? Может быть, кофе?
– Нет, спасибо, ничего не нужно.
– Что ж, тогда я вас на время оставлю. Я выйду к самолету, встречу девочку и приведу ее сюда. Так вас устроит?
– Да, вполне, – сказал Сэм.
– Да, спасибо, – подтвердил Мередит. Мистер Карлсен вышел.
– Здорово ты все организовал, – сказал Мередит Сэму.
– Это они сами. Я только изложил нашу просьбу. – Значит, они?
– Да.
– Нужно их как-то вознаградить, по-видимому? Может быть, сделать им рекламу?
– Может быть. Подумаем. Не торопись.
– О'кей, – сказал Мередит. – Ты ведь у нас самый осторожный, верно?
– Да.
– Карлотта, а ты о чем задумалась?
– Я думаю о Мерри, – ответила она.
– Ясно, что о Мерри. А еще о чем? – сварливо спросил Мередит.
– Ни о чем другом я думать не могу, – просто сказала Карлотта.
– О, – только и смог выдавить Мередит.
Им показалось, что прошло не десять минут, а десять часов, пока наконец не вернулся мистер Карлсен. Он вдруг возник в кабинете, словно из ничего, а рядом с ним стояла Мерри. Мередит с комком в горле смотрел на нее, а она в свою очередь смотрела на отца.
– Ну, Мерри, – наконец хрипло проговорил Мередит, – я рад тебя видеть.
Мередита совершенно поразило удивительное, просто невероятное сходство. Нет, девочка не была похожа на него в обычном смысле слова. Она была такой же, как он, – его нос, его глаза, его лоб и подбородок. Конечно, все черты ее лица были мельче и очерчены мягче, чем у него, но все равно это было его лицо и оно было изумительно. Мередит как завороженный уставился на прелестного ребенка, мысленно представляя, что, родись он сам девочкой, он был бы точь-в-точь такой, как Мерри.
Мерри тоже смотрела на него во все глаза. От нее не ускользнуло ни несколько ошеломленное выражение, ни полуоткрытый рот – удивление? Радость от встречи? Или это его обычное выражение? – обратила она внимание и на внезапно треснувший голос, когда он произнес: «Я рад тебя видеть». Может быть, он простужен? Или он и в самом деле так взволнован?
Что ж, волков бояться – в лес не ходить. Надо попытаться. И потом, он так на нее похож! Последнее, видимо, и придало Мерри недостающую уверенность, и она с криком: «О, папочка!» бросилась к Мередиту, протянув к нему руки. И она выиграла, выиграла! Мередит подхватил ее на руки, прижал к груди, закружил с ней по комнате и поцеловал. А потом, когда он поставил ее на ноги, Мерри заметила, что пришедшая с ним женщина – ее мачеха? – плачет. Она сорвала банк! Выиграла целый ящик конфеток Новотны!
Они поспешили к лимузину. Мерри непременно захотела посидеть на откидном сиденье, поскольку никогда еще прежде не каталась в лимузине. По дороге ее, конечно, стали расспрашивать, и Мерри решила рискнуть и рассказать все, как было на самом деле. На праздновании чьего-то дня рождения ей рассказали о путешествиях самолетом. Как дочку самого Мередита Хаусмана, ее часто приглашали на дни рождения, где были чародеи и клоуны, а иногда даже пони. И вот на дне рождения Гарри Сабинсона один мальчишка похвастал, что летал один из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, у него, конечно, был билет, но никто ни разу не попросил показать его, потому что мальчику было всего девять лет и стюардессы решили, что он летит вместе с мужчиной, который сидел с ним рядом. Лишь когда самолет приземлился в Лос-Анджелесе, он отдал билет стюардессе. Ох, и изумилась же она! Надо было видеть ее лицо! А потом все упрекали этого мальчишку, что он дурачок, что надо было вернуть билет в кассу и получить назад деньги. А он говорил, что это нечестно, но все видели, как он огорчен, что сам до этого не додумался. И с тех пор в голове у Мерри засела мысль о том, как бы куда-нибудь полететь. А единственное место, куда она могла полететь, был Нью-Йорк, потому что там все-таки жил ее папа, которого она уже целую вечность не видела.
Всем эта история показалась жутко забавной, и все засмеялись. Никто ее не ругал, не поучал и не наказывал. Мерри успокоилась. Ей вдруг показалось, что все будет очень хорошо. Лимузин доставил их в Манхэттен к их дому. Сэм поднялся вместе с ними и подождал в гостиной, пока Карлотта и Мередит уложат Мерри в постель. Вместо ночной рубашки Мерри достался верх от пижамы Мередита.
Потом Мередит перезвонил Элейн. Он уже звонил ей один раз, когда узнал от Сэма о том, что Мерри находится в Чикаго.
– Алло? Я слушаю, – послышался голос Элейн.
– Элейн? Это Мередит. Она здесь, – сказал он. – С ней все в порядке.
– Слава Богу.
– Да, – сказал он. Потом добавил: – Послушай, Элейн, позволь ей немного пожить со мной. Я так долго ее не видел.
– Не я же в этом виновата, верно?
– Да, конечно. Впрочем, сейчас это неважно.
Мередит одно время пытался видеться с Мерри почаще. Всегда заезжал к ней, когда бывал в Калифорнии, иногда вырывался днем. Но это случалось нерегулярно, и всякий раз Мередит видел, что Мерри расстраивается. И он сам расстраивался, видя ее огорчение. Поэтому вскоре перестал приезжать совсем. Посылал ей подарки на день рождения и на Рождество, отправлял красивые открытки из разных стран, но не видел Мерри уже почти три года.
– Что ж, о каком сроке идет речь? – спросила Элейн.
– Ну, скажем, два месяца.
– Нет, это исключено.
– Ну почему, Элейн? Ведь она и моя дочь!
– Да брось ты! Все это время ты и думать о ней забыл. И вдруг сейчас тебе втемяшилось.
– Я обеспокоен из-за нее. И меня грызет совесть. Хотя, главным образом, я встревожен. Меня волнует, почему она сбежала.
– Мне безразлично, что тебя волнует.
– Хорошо. Ну хотя бы месяц?
– Нет. Да и с какой стати я должна тебе уступать?
– Послушай, но ведь у меня тоже есть права. Я имею право быть с ней две недели в году.
– В июле!
– Элейн, имей совесть!
– Ради тебя? Ха!
Мередит прикрыл трубку рукой.
– Сэм, – сказал он, – у меня ничего не получается. Что делать?
– Позволь мне, – попросил Сэм. Мередит передал ему трубку.
– Алло, миссис Новотны? Говорит Сэмюэль Джаггерс. Вы меня помните?
– Да.
– Я был сегодня в аэропорту и видел встречу мистера Хаусмана с Мерри. И я очень тронут. Сцена была очень трогательная. Они оба так счастливы!
– Меня не волнует Мередит!
– Но она же ваша дочь!
– Я имею в виду не Мерри, а Мередита!
– Прошу прощения. Я вот думаю, можно ли говорить с вами откровенно?
– Конечно.
– Вы никогда не подумывали о том, чтобы передать право попечительства мистеру Хаусману? За компенсацию, конечно.
– Компенсацию?
– За деньги.
– За сколько?
– А какая бы сумма устроила вас, миссис Новотны? – поинтересовался он. А сам тем временем вынул из кармана пиджака карандаш, написал на верхнем листе лежащего рядом с телефонным аппаратом блокнота «50 000 долларов» и поставил вопросительный знак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
– Да, – сказал Мередит.
– Самолет уже пошел на снижение и должен совершить посадку минут через десять. Присаживайтесь, пожалуйста. Выпьете что-нибудь? Может быть, кофе?
– Нет, спасибо, ничего не нужно.
– Что ж, тогда я вас на время оставлю. Я выйду к самолету, встречу девочку и приведу ее сюда. Так вас устроит?
– Да, вполне, – сказал Сэм.
– Да, спасибо, – подтвердил Мередит. Мистер Карлсен вышел.
– Здорово ты все организовал, – сказал Мередит Сэму.
– Это они сами. Я только изложил нашу просьбу. – Значит, они?
– Да.
– Нужно их как-то вознаградить, по-видимому? Может быть, сделать им рекламу?
– Может быть. Подумаем. Не торопись.
– О'кей, – сказал Мередит. – Ты ведь у нас самый осторожный, верно?
– Да.
– Карлотта, а ты о чем задумалась?
– Я думаю о Мерри, – ответила она.
– Ясно, что о Мерри. А еще о чем? – сварливо спросил Мередит.
– Ни о чем другом я думать не могу, – просто сказала Карлотта.
– О, – только и смог выдавить Мередит.
Им показалось, что прошло не десять минут, а десять часов, пока наконец не вернулся мистер Карлсен. Он вдруг возник в кабинете, словно из ничего, а рядом с ним стояла Мерри. Мередит с комком в горле смотрел на нее, а она в свою очередь смотрела на отца.
– Ну, Мерри, – наконец хрипло проговорил Мередит, – я рад тебя видеть.
Мередита совершенно поразило удивительное, просто невероятное сходство. Нет, девочка не была похожа на него в обычном смысле слова. Она была такой же, как он, – его нос, его глаза, его лоб и подбородок. Конечно, все черты ее лица были мельче и очерчены мягче, чем у него, но все равно это было его лицо и оно было изумительно. Мередит как завороженный уставился на прелестного ребенка, мысленно представляя, что, родись он сам девочкой, он был бы точь-в-точь такой, как Мерри.
Мерри тоже смотрела на него во все глаза. От нее не ускользнуло ни несколько ошеломленное выражение, ни полуоткрытый рот – удивление? Радость от встречи? Или это его обычное выражение? – обратила она внимание и на внезапно треснувший голос, когда он произнес: «Я рад тебя видеть». Может быть, он простужен? Или он и в самом деле так взволнован?
Что ж, волков бояться – в лес не ходить. Надо попытаться. И потом, он так на нее похож! Последнее, видимо, и придало Мерри недостающую уверенность, и она с криком: «О, папочка!» бросилась к Мередиту, протянув к нему руки. И она выиграла, выиграла! Мередит подхватил ее на руки, прижал к груди, закружил с ней по комнате и поцеловал. А потом, когда он поставил ее на ноги, Мерри заметила, что пришедшая с ним женщина – ее мачеха? – плачет. Она сорвала банк! Выиграла целый ящик конфеток Новотны!
Они поспешили к лимузину. Мерри непременно захотела посидеть на откидном сиденье, поскольку никогда еще прежде не каталась в лимузине. По дороге ее, конечно, стали расспрашивать, и Мерри решила рискнуть и рассказать все, как было на самом деле. На праздновании чьего-то дня рождения ей рассказали о путешествиях самолетом. Как дочку самого Мередита Хаусмана, ее часто приглашали на дни рождения, где были чародеи и клоуны, а иногда даже пони. И вот на дне рождения Гарри Сабинсона один мальчишка похвастал, что летал один из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, у него, конечно, был билет, но никто ни разу не попросил показать его, потому что мальчику было всего девять лет и стюардессы решили, что он летит вместе с мужчиной, который сидел с ним рядом. Лишь когда самолет приземлился в Лос-Анджелесе, он отдал билет стюардессе. Ох, и изумилась же она! Надо было видеть ее лицо! А потом все упрекали этого мальчишку, что он дурачок, что надо было вернуть билет в кассу и получить назад деньги. А он говорил, что это нечестно, но все видели, как он огорчен, что сам до этого не додумался. И с тех пор в голове у Мерри засела мысль о том, как бы куда-нибудь полететь. А единственное место, куда она могла полететь, был Нью-Йорк, потому что там все-таки жил ее папа, которого она уже целую вечность не видела.
Всем эта история показалась жутко забавной, и все засмеялись. Никто ее не ругал, не поучал и не наказывал. Мерри успокоилась. Ей вдруг показалось, что все будет очень хорошо. Лимузин доставил их в Манхэттен к их дому. Сэм поднялся вместе с ними и подождал в гостиной, пока Карлотта и Мередит уложат Мерри в постель. Вместо ночной рубашки Мерри достался верх от пижамы Мередита.
Потом Мередит перезвонил Элейн. Он уже звонил ей один раз, когда узнал от Сэма о том, что Мерри находится в Чикаго.
– Алло? Я слушаю, – послышался голос Элейн.
– Элейн? Это Мередит. Она здесь, – сказал он. – С ней все в порядке.
– Слава Богу.
– Да, – сказал он. Потом добавил: – Послушай, Элейн, позволь ей немного пожить со мной. Я так долго ее не видел.
– Не я же в этом виновата, верно?
– Да, конечно. Впрочем, сейчас это неважно.
Мередит одно время пытался видеться с Мерри почаще. Всегда заезжал к ней, когда бывал в Калифорнии, иногда вырывался днем. Но это случалось нерегулярно, и всякий раз Мередит видел, что Мерри расстраивается. И он сам расстраивался, видя ее огорчение. Поэтому вскоре перестал приезжать совсем. Посылал ей подарки на день рождения и на Рождество, отправлял красивые открытки из разных стран, но не видел Мерри уже почти три года.
– Что ж, о каком сроке идет речь? – спросила Элейн.
– Ну, скажем, два месяца.
– Нет, это исключено.
– Ну почему, Элейн? Ведь она и моя дочь!
– Да брось ты! Все это время ты и думать о ней забыл. И вдруг сейчас тебе втемяшилось.
– Я обеспокоен из-за нее. И меня грызет совесть. Хотя, главным образом, я встревожен. Меня волнует, почему она сбежала.
– Мне безразлично, что тебя волнует.
– Хорошо. Ну хотя бы месяц?
– Нет. Да и с какой стати я должна тебе уступать?
– Послушай, но ведь у меня тоже есть права. Я имею право быть с ней две недели в году.
– В июле!
– Элейн, имей совесть!
– Ради тебя? Ха!
Мередит прикрыл трубку рукой.
– Сэм, – сказал он, – у меня ничего не получается. Что делать?
– Позволь мне, – попросил Сэм. Мередит передал ему трубку.
– Алло, миссис Новотны? Говорит Сэмюэль Джаггерс. Вы меня помните?
– Да.
– Я был сегодня в аэропорту и видел встречу мистера Хаусмана с Мерри. И я очень тронут. Сцена была очень трогательная. Они оба так счастливы!
– Меня не волнует Мередит!
– Но она же ваша дочь!
– Я имею в виду не Мерри, а Мередита!
– Прошу прощения. Я вот думаю, можно ли говорить с вами откровенно?
– Конечно.
– Вы никогда не подумывали о том, чтобы передать право попечительства мистеру Хаусману? За компенсацию, конечно.
– Компенсацию?
– За деньги.
– За сколько?
– А какая бы сумма устроила вас, миссис Новотны? – поинтересовался он. А сам тем временем вынул из кармана пиджака карандаш, написал на верхнем листе лежащего рядом с телефонным аппаратом блокнота «50 000 долларов» и поставил вопросительный знак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117