«Груди». Это относилось не к ней. Мерри казалось, что в студии была вовсе не она, а некий кусок плоти, которым по-своему распоряжался этот мужчина, увешанный фотоаппаратами. Мерри почему-то доставляло удовольствие наблюдать за собой со стороны. Она ощущала себя неким экзотическим экспонатом, привлекшим внимание издателей «Лотарио». И это успокаивало.
– Что ж, пожалуй, достаточно, – сказал наконец Лефренье. – Ты молодец. Душ вон там.
– Спасибо, – кивнула Мерри.
Встав под теплый душ, она смыла с себя липкий размякший грим, потом вытерлась, завернулась в белое махровое полотенце и вернулась в студию за одеждой, которую повесила на ширме. Когда она протянула руку к трусикам, полотенце распахнулось, и Мерри судорожным движением подхватила его. Поразительно, но в течение всего сеанса она так не ощущала своей наготы и незащищенности. Одевшись, она смело вышла из-за ширмы.
Лефренье угостил ее пивом.
– У тебя, должно быть, в горле пересохло, – сказал он. – Под этими софитами страшное пекло.
– Спасибо, – улыбнулась Мерри. Потом добавила: – Странная у вас все-таки работа.
– Мне нравится. Тела порой попадаются – просто загляденье. Как правило, мне присылают самых хорошеньких.
– А вы не возбуждаетесь?
– На моих фотоаппаратах это не сказывается, – лукаво улыбнулся он.
Мерри рассмеялась и отпила из стакана. Лефренье ходил по студии, выключая освещение и собирая оборудование. Мерри допила пиво и отставила стакан в сторону.
– Ну что ж, я пойду, – сказала она.
Мерри не понимала почему, но уходить ей не хотелось. То ли Лефренье догадался о ее состоянии, то ли это просто удачно совпало, но он вдруг предложил:
– Хочешь пойти со мной на вечеринку?
– С удовольствием, – откликнулась Мерри. – Мне здесь так одиноко. Я здесь только и делаю, что работаю.
– Что ж, считай, что тебе повезло. Большинство людей заняты тем, что ищут работу. Я заскочу за тобой в половине десятого, хорошо?
– Да, – улыбнулась Мерри и продиктовала ему свой адрес.
– Черт, как ты далеко забралась. Ну, да ладно, – произнес он.
– А что это за вечеринка?
– Понятия не имею. Никто не предупреждает. Но веселье гарантировано. Можешь не переодеваться.
Мерри была одета в вязаный свитер и джинсы.
– Хорошо, – сказала она. И добавила: – Спасибо.
В четверть десятого Мерри была уже готова. Сидя в гостиной, она то и дело выглядывала из-за штор на улицу, высматривая, не покажется ли «порш» Лероя. Ей было даже неловко оттого, что она так рвется на вечеринку. Хотя желание ее было вполне естественным. Ведь с тех пор, как она прилетела в Лос-Анджелес, она ни разу не была на свидании. Правда, она и сама не искала ни с кем сближения. Голливуд – опасное место для молоденькой актрисы. Но Мерри надеялась, что на вечеринке никого из ее голливудских знакомых не окажется.
Выглянув в очередной раз на улицу, она увидела приближающиеся зажженные фары. Свернув с дороги, машина подкатила по подъездной аллее к ее дому. Когда Лефренье позвонил в дверь, Мерри уже спустилась.
– Выпить хочешь? – спросила она. – Заходи.
– Нет, давай сразу поедем. Выпивки там будет предостаточно.
– Хорошо, – согласилась Мерри, и они зашагали к «поршу».
Сидя в машине, Мерри внимательно изучала Лероя. Интересно, что днем, снимаясь обнаженной, Мерри почти не обращала на него внимания. Теперь же, когда они оба были одеты, находясь в этом смысле на равных, Мерри разглядела, что у него широкая грудь, вьющиеся, зачесанные назад волосы и крепкие ляжки, обтянутые белыми джинсами, которые так бросались в глаза на фоне черной фуфайки. А вот руки были на удивление тонкие и холеные, с длинными ухоженными ногтями.
Оставив позади Беверли-Хиллс, автомобиль развернулся на Сансет-стрип и начал взбираться на Голливуд-Хиллс. Мерри понравилось, как Лефренье ведет машину, как легко и уверенно преодолевает крутые повороты серпантина. Особняк, к которому они подкатили, мало отличался от окружающих двухэтажных домов на сваях, прилепившихся к крутому склону. Разве что был покрупнее. Зато вид из него на раскинувшийся внизу Лос-Анджелес должен быть просто потрясающий, подумала Мерри.
На подъезде к дому и вокруг него уже стояло десятка два машин и около полдюжины мотоциклов. Из открытых окон доносилась музыка. Лерой подвел Мерри к входу и, распахнув дверь, пропустил Мерри вперед. Отвечая кивками на приветствия, он провел Мерри в столовую, где высился огромный стол, уставленный бутылками.
– Что тебе налить?
– Шотландское виски со льдом, пожалуйста.
– Держи, – сказал он и передал ей наполненный до половины стакан с виски и двумя кусочками льда.
– Благодарю.
– Только поосторожнее со льдом. У него края острые, как бритва.
– Лерой, сукин ты сын! Привет, дружище!
Лерой представил своего приятеля Мерри.
– Мерри, – сказал он, – познакомься с Джоки Данбером.
– Джоки? – удивилась Мерри.
– Да, на «конце «и», – подтвердил Данбер. – Мамаша, должно быть, упилась до чертиков, когда придумала такое имя.
– Джоки, познакомься с Мерри Хаусман, – прервал его Лерой.
– Хаусман? – в свою очередь переспросил Данбер. – Не сродни английскому поэту, случайно?
– Нет, – улыбнулась Мерри. Данбер восхитил ее.
– Вы тоже позируете? – полюбопытствовал он.
– Случается, – ответила Мерри. И обвела взглядом комнату. Ей показалось, что почти все из присутствующих девушек были или могли стать фотомоделями. Во всяком случае, все были прехорошенькие. А вот мужчины подобрались самые разношерстные, на любой вкус. Тем не менее было у них всех и нечто общее – выражение принадлежности к определенному кругу, как подметила Мерри. Футах в пяти-шести от них сгрудилась кучка людей, что-то оживленно обсуждавших. Громче всех говорил высокий, с крючковатым носом мужчина. При этом он бурно жестикулировал левой рукой, а правой тем временем сжимал грудь стоявшей рядом девушки. И никто, включая девушку, не обращал на это никакого внимания.
Из колонок лилась музыка Джорджа Ширинга – успокаивающая, обволакивающая. Приятнее всего для Мерри было ощущать себя самой обычной девушкой, одной из многих, такой же, как остальные, попавшие на вечеринку.
Лерой отошел поболтать с какими-то знакомыми, оставив Мерри наедине с Джоки. Джоки провел Мерри по комнате, представив своим друзьям. От нее требовалось только вовремя улыбнуться, поддакнуть, кивнуть или засмеяться. Стоило ее бокалу опустеть, ей достаточно было протянуть его ближайшему мужчине, и бокал тут же наполняли.
Вскоре некоторые гости, разбившись на пары, начали танцевать, точнее даже – медленно переступать, тесно прижавшись друг к другу. Мелодии Ширинга сменились плавными саксофонными пьесками, одновременно романтическими и чувственными. Джоки, даже не пригласив Мерри танцевать, просто заключил ее в объятия, и они начали плавно покачиваться в такт музыке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117