Зато впоследствии, когда ей удавалось, преодолев и упрямство и отчужденность, а порой даже озлобленность юных воспитанниц, добиться их превращения в чутких, образованных и добрых девушек, сердце мисс Престон переполнялось гордостью. Это и была ее награда за труд и долготерпение.
Обо всем этом мисс Престон размышляла, сидя за письменным столом в своей квартире, размещавшейся в главном здании школы. Перед ней на столе лежал лист бумаги, на котором остались пометки, сделанные во время телефонного разговора с мистером Джаггерсом. На маленьком столике в гостиной были расставлены чашки с блюдцами и вазочка с печеньем. Жаклин принесла на подносе молочник с дымящимся какао и сказала мисс Престон, что все готово.
– Спасибо, Жаклин, – ответила мисс Престон.
Да, все было готово. Заведенный в школе ритуал был куда разумнее, чем обильный и роскошный обед, предлагавшийся осужденному на казнь. Шоколад и печенье для девочек, лишившихся кого-то из родителей, служили для выражения соболезнования, в мягкой форме напоминали, что жизнь должна продолжаться. К тому же, и отнюдь не случайно, мисс Престон это давало возможность сойтись с самыми трудными подростками. А Мередит Хаусман как раз и была одной из самых трудных. Так что мисс Престон даже обрадовалась – не тому, что мачеха Мередит умерла, конечно, а что именно ей выпало на долю сообщить Мередит грустную весть. И возможно, попытаться проникнуть к девочке в душу, наладить контакт, помочь ей. В том, что Мередит нужно помочь, у мисс Престон не было ни малейших сомнений. Девочка была на редкость замкнутая, молчаливая и отчужденная. И это в тринадцать лет! И еще, по мнению мисс Престон, Мередит была вульгарна. Разве не вульгарно в таком возрасте пользоваться помадой или тенями для глаз?
В дверь постучали. Мисс Престон глубоко вздохнула, встала и впустила Мерри.
– Заходи, Мередит, – сказала она. Мисс Престон всегда называла воспитанниц полным именем.
– Спасибо, – сказала Мерри.
– Садись, пожалуйста, – предложила мисс Престон. Мерри присела на диван, а мисс Престон устроилась рядом. Во взгляде Мерри, устремленном на воспитательницу, не было и тени любопытства. В лучшем случае – почтительное внимание.
– Боюсь, что должна тебя огорчить, деточка, – сказала мисс Престон.
– Да? – вежливо поинтересовалась Мерри. И вновь – скорее безучастно, чем с любопытством.
– Твоя мачеха погибла.
Лицо Мерри даже не дрогнуло.
– О, – только и вырвалось у Мерри. И потом она спросила: – Как это случилось?
– Она утонула.
– Странно.
– Почему странно?
– Она никогда не любила плавать. А что случилось – она вывалилась за борт с лодки?
– Нет. Судя по всему, у нее свело ногу. Полной уверенности у полиции нет. Она была одна, и никто не видел, как это случилось.
– Как, она отправилась купаться в одиночку?
– Похоже, да.
– Удивительно.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего. Просто мне это кажется очень странным, – сказала Мерри.
– Вот как? – вскинула брови мисс Престон. Но Мерри не стала продолжать. – Хочешь чашечку шоколада?
– Нет, благодарю вас. Врач сказал, что хватит мне уже есть сладкое.
– О, мне кажется, что он понял бы. Все-таки такое несчастье…
– Несчастье? Нет, она меня не очень любила. Да и я платила ей тем же. Словом, пить какао по такому случаю не следует. Да и мне ничего не нужно. То есть я вам, конечно, благодарна за приглашение и сочувствие…
– О, право, – развела руками мисс Престон.
– Вы… вы хотели поговорить со мной еще о чем-нибудь? – спросила Мерри после того, как добрую минуту молча разглядывала пустые чашки и вазочку с печеньем.
– Нет, больше ничего, – сказала мисс Престон. – Можешь идти к себе.
– Спасибо, мисс Престон.
Мисс Престон кивком попрощалась с Мерри. Просто невероятно. Ни одна девочка еще не отказывалась от чашки шоколада. Она озадаченно качала головой, уязвленная и обиженная, а затем налила какао себе.
Мерри вернулась в свою комнату. Точнее, в комнату в восточном крыле, которую они занимали на двоих вместе с Хелен Фарнэм. Мерри нравилась Хелен, поскольку Хелен не походила на остальных девчонок. Возможно, потому, что она была из семьи Фарнэмов, или же из-за характера и внешности – толстушка Хелен держалась скромно и никогда не совала нос в чужие дела. Ее нисколько не смущало, что Мерри – дочь кинозвезды, и она была свято уверена, что никто не имеет права вторгаться в чью-то личную жизнь. Поэтому она никогда не задавала лишних вопросов и не позволяла себе отпускать двусмысленные шуточки. Она просто сидела и помнила, что ее зовут Хелен Фармэн, а больше ничего значения не имеет. Впрочем, когда твоя фамилия Фарнэм, возможно, что так и есть.
Вот почему Мерри могла непринужденно общаться с Хелен. И вот почему, вернувшись в их общую комнату, Мерри сразу без обиняков выпалила:
– Моя мачеха погибла. – О! Сочувствую.
– Не стоит. Мы с ней не слишком ладили.
– Да?
– К тому же мне кажется, что она покончила самоубийством. Не представляю, чтобы она могла просто так утонуть. Я имею в виду – случайно.
– Да?
– Так потешно было смотреть на мисс Престон. Мне показалось – она страшно огорчилась, что я не расплакалась.
– Да? А шоколадом она тебя угостила?
– Да.
– Так я и думала. Пег Хамильтон тоже угощали шоколадом, когда умер ее отец.
– Но я пить не стала.
– Надо же.
– Но я вот что подумала…
– Да.
– Может быть, стоило выпить.
– Почему?
– На самом деле я думала вовсе не про шоколад. Просто мне кажется, что я должна выглядеть расстроенной. Хотя бы немножко. Это позволило бы хоть какое-то время не общаться с этими простушками.
– О'кей.
– В каком смысле?
– Я скажу нашим главным сплетницам, что ты ужасно расстроена. Тебе тогда останется только избегать их общества и выглядеть грустной.
– Я и так стараюсь их избегать. – Тогда все просто.
– Спасибо. Ты просто чудо.
Хелен принялась за уроки, а Мерри задумалась над тем, что на самом деле почувствовала, узнав о смерти Карлотты. Она пришла к выводу, что даже рада. Теперь между ней и отцом никто больше не стоял. И это было приятно. Но выглядело это слишком бессердечно и бесчувственно. Правда, призналась себе Мерри, теперь ей будет легче сносить пребывание в школе. После кончины Карлотты отцу в любом случае пришлось бы отослать дочь в школу. Но почему все-таки Карлотта утонула? Неужели она и впрямь решила свести счеты с жизнью? Но из-за чего? До тех пор пока Мерри не узнала, что Карлотта предложила отослать ее в интернат, ей казалось, что мачеха ее любит. Души в ней не чает. Да и сама она успела привязаться к Карлотте. Но… Вспоминать все это было тяжело… И страшно. Мерри бросила взгляд в сторону Хелен Фарнэм, надула щечки, как порой это делала сама Хелен, и решила – что случилось, то случалось…
Мередита раздражало не то, что будильник такой шумный, а то, что он такой дешевый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Обо всем этом мисс Престон размышляла, сидя за письменным столом в своей квартире, размещавшейся в главном здании школы. Перед ней на столе лежал лист бумаги, на котором остались пометки, сделанные во время телефонного разговора с мистером Джаггерсом. На маленьком столике в гостиной были расставлены чашки с блюдцами и вазочка с печеньем. Жаклин принесла на подносе молочник с дымящимся какао и сказала мисс Престон, что все готово.
– Спасибо, Жаклин, – ответила мисс Престон.
Да, все было готово. Заведенный в школе ритуал был куда разумнее, чем обильный и роскошный обед, предлагавшийся осужденному на казнь. Шоколад и печенье для девочек, лишившихся кого-то из родителей, служили для выражения соболезнования, в мягкой форме напоминали, что жизнь должна продолжаться. К тому же, и отнюдь не случайно, мисс Престон это давало возможность сойтись с самыми трудными подростками. А Мередит Хаусман как раз и была одной из самых трудных. Так что мисс Престон даже обрадовалась – не тому, что мачеха Мередит умерла, конечно, а что именно ей выпало на долю сообщить Мередит грустную весть. И возможно, попытаться проникнуть к девочке в душу, наладить контакт, помочь ей. В том, что Мередит нужно помочь, у мисс Престон не было ни малейших сомнений. Девочка была на редкость замкнутая, молчаливая и отчужденная. И это в тринадцать лет! И еще, по мнению мисс Престон, Мередит была вульгарна. Разве не вульгарно в таком возрасте пользоваться помадой или тенями для глаз?
В дверь постучали. Мисс Престон глубоко вздохнула, встала и впустила Мерри.
– Заходи, Мередит, – сказала она. Мисс Престон всегда называла воспитанниц полным именем.
– Спасибо, – сказала Мерри.
– Садись, пожалуйста, – предложила мисс Престон. Мерри присела на диван, а мисс Престон устроилась рядом. Во взгляде Мерри, устремленном на воспитательницу, не было и тени любопытства. В лучшем случае – почтительное внимание.
– Боюсь, что должна тебя огорчить, деточка, – сказала мисс Престон.
– Да? – вежливо поинтересовалась Мерри. И вновь – скорее безучастно, чем с любопытством.
– Твоя мачеха погибла.
Лицо Мерри даже не дрогнуло.
– О, – только и вырвалось у Мерри. И потом она спросила: – Как это случилось?
– Она утонула.
– Странно.
– Почему странно?
– Она никогда не любила плавать. А что случилось – она вывалилась за борт с лодки?
– Нет. Судя по всему, у нее свело ногу. Полной уверенности у полиции нет. Она была одна, и никто не видел, как это случилось.
– Как, она отправилась купаться в одиночку?
– Похоже, да.
– Удивительно.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего. Просто мне это кажется очень странным, – сказала Мерри.
– Вот как? – вскинула брови мисс Престон. Но Мерри не стала продолжать. – Хочешь чашечку шоколада?
– Нет, благодарю вас. Врач сказал, что хватит мне уже есть сладкое.
– О, мне кажется, что он понял бы. Все-таки такое несчастье…
– Несчастье? Нет, она меня не очень любила. Да и я платила ей тем же. Словом, пить какао по такому случаю не следует. Да и мне ничего не нужно. То есть я вам, конечно, благодарна за приглашение и сочувствие…
– О, право, – развела руками мисс Престон.
– Вы… вы хотели поговорить со мной еще о чем-нибудь? – спросила Мерри после того, как добрую минуту молча разглядывала пустые чашки и вазочку с печеньем.
– Нет, больше ничего, – сказала мисс Престон. – Можешь идти к себе.
– Спасибо, мисс Престон.
Мисс Престон кивком попрощалась с Мерри. Просто невероятно. Ни одна девочка еще не отказывалась от чашки шоколада. Она озадаченно качала головой, уязвленная и обиженная, а затем налила какао себе.
Мерри вернулась в свою комнату. Точнее, в комнату в восточном крыле, которую они занимали на двоих вместе с Хелен Фарнэм. Мерри нравилась Хелен, поскольку Хелен не походила на остальных девчонок. Возможно, потому, что она была из семьи Фарнэмов, или же из-за характера и внешности – толстушка Хелен держалась скромно и никогда не совала нос в чужие дела. Ее нисколько не смущало, что Мерри – дочь кинозвезды, и она была свято уверена, что никто не имеет права вторгаться в чью-то личную жизнь. Поэтому она никогда не задавала лишних вопросов и не позволяла себе отпускать двусмысленные шуточки. Она просто сидела и помнила, что ее зовут Хелен Фармэн, а больше ничего значения не имеет. Впрочем, когда твоя фамилия Фарнэм, возможно, что так и есть.
Вот почему Мерри могла непринужденно общаться с Хелен. И вот почему, вернувшись в их общую комнату, Мерри сразу без обиняков выпалила:
– Моя мачеха погибла. – О! Сочувствую.
– Не стоит. Мы с ней не слишком ладили.
– Да?
– К тому же мне кажется, что она покончила самоубийством. Не представляю, чтобы она могла просто так утонуть. Я имею в виду – случайно.
– Да?
– Так потешно было смотреть на мисс Престон. Мне показалось – она страшно огорчилась, что я не расплакалась.
– Да? А шоколадом она тебя угостила?
– Да.
– Так я и думала. Пег Хамильтон тоже угощали шоколадом, когда умер ее отец.
– Но я пить не стала.
– Надо же.
– Но я вот что подумала…
– Да.
– Может быть, стоило выпить.
– Почему?
– На самом деле я думала вовсе не про шоколад. Просто мне кажется, что я должна выглядеть расстроенной. Хотя бы немножко. Это позволило бы хоть какое-то время не общаться с этими простушками.
– О'кей.
– В каком смысле?
– Я скажу нашим главным сплетницам, что ты ужасно расстроена. Тебе тогда останется только избегать их общества и выглядеть грустной.
– Я и так стараюсь их избегать. – Тогда все просто.
– Спасибо. Ты просто чудо.
Хелен принялась за уроки, а Мерри задумалась над тем, что на самом деле почувствовала, узнав о смерти Карлотты. Она пришла к выводу, что даже рада. Теперь между ней и отцом никто больше не стоял. И это было приятно. Но выглядело это слишком бессердечно и бесчувственно. Правда, призналась себе Мерри, теперь ей будет легче сносить пребывание в школе. После кончины Карлотты отцу в любом случае пришлось бы отослать дочь в школу. Но почему все-таки Карлотта утонула? Неужели она и впрямь решила свести счеты с жизнью? Но из-за чего? До тех пор пока Мерри не узнала, что Карлотта предложила отослать ее в интернат, ей казалось, что мачеха ее любит. Души в ней не чает. Да и сама она успела привязаться к Карлотте. Но… Вспоминать все это было тяжело… И страшно. Мерри бросила взгляд в сторону Хелен Фарнэм, надула щечки, как порой это делала сама Хелен, и решила – что случилось, то случалось…
Мередита раздражало не то, что будильник такой шумный, а то, что он такой дешевый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117