– В чем дело? Может быть, вызвать врача?
– Я уже была у врача. Увы, это и впрямь серьезно.
– Что с тобой? Скажи мне.
– Я беременна, – призналась Хелен. – Я… Я… – Она не выдержала и расплакалась.
– И что ты собираешься делать? Ты хочешь выйти за него замуж?
– Да. То есть нет. Не знаю.
– Что ж, – вздохнула Мерри. – Ты назвала три варианта. Выбери один.
– Не знаю. Замуж мне бы выходить сейчас не хотелось. Я должна закончить Радклифф.
– Какой уже срок?
– Не знаю. Недель шесть. Может быть, семь.
– Ты уверена?
– Я же говорила. Я была у врача. Прошла всестороннее обследование.
– Что же ты собираешься предпринять?
– А что мне остается?
– Ты сама знаешь.
– Ты считаешь, что я должна?
– Разве теперь важно, как я считаю? Жить-то тебе, – сказала Мерри. – Поступай так, как считаешь нужным.
– А ты не можешь мне помочь? – спросила Хелен. – Найти врача, например.
– А почему ты не обратишься к Тому?
– Я боюсь, что он только все испортит. Он и сам не знает, чего хочет. Говорит, что мы должны пожениться, хотя сам, конечно, вовсе этого не желает, – я уверена. Он перепуган до крайности.
– Что ж, это можно понять, он еще слишком молод.
– Он на три года старше нас.
– Мужчины взрослеют позже. А мы, хотя и моложе, взрослее, чем они.
– Послушай, – сказала Хелен. – Мне жутко стыдно, что я все это на тебя вывалила. Я чувствую себя последней тварью…
– Тварью? Это еще почему?
– Что я так тебя использую. Жила в твоей квартире и трахалась с Томом, пока ты была в театре. Вчера ночью я думала об этом и поняла, что это не слишком красиво с моей стороны. Однако ты все-таки давно живешь здесь… Вот я и подумала… Мы с Томом не вращаемся среди таких людей, а ты, возможно, знаешь кого-нибудь…
Кто сделает тебе аборт? – закончила за нее Мерри, едва ли не выплюнув эти слова прямо в несчастную мордашку Хелен.
– Да, – потупилась Хелен.
Читать подруге нотацию Мерри не стала. Хелен и так влипла по самые уши. Мерри позвонила Джаггерсу. Секретарша ответила, что он обедает. Мерри перезвонила в три часа. Когда Джаггерс взял трубку, Мерри спросила, не записывает ли их беседу мисс Бернстайн.
– Нет, – ответил Джаггерс. – Попросить, чтобы записала?
– Нет. Вы мне, конечно, не поверите, потому что дело у меня совершенно дикое. Моей подруге нужно сделать аборт.
– Отчего же? Я верю, – произнес Сэм.
– Вы можете мне помочь?
– Кто твоя подруга?
– Хелен. Хелен Фарнэм. Она живет у меня.
– Давно она залетела?
– По ее словам, недель шесть-семь.
– А как у нее с деньгами?
– Мне кажется, все в порядке. А сколько это стоит?
– Те, которых я знаю, берут дорого, – ответил Джаггерс. – Отличные специалисты, но не для бедных. Так что операция влетит, по меньшей мере, в тысячу.
– Это ей по карману.
– Тогда я перезвоню тебе примерно через час.
– Спасибо, Сэм, – сказала Мерри и положила трубку.
– Сколько? – спросила Хелен. Лицо ее стало мертвенно-белым.
– Тысяча.
– Но я не могу… У нас нет… – А родители?
– Ой, мне страшно даже думать…
– Хорошо. Сколько у тебя есть.
– Сотни три, три с половиной.
– Нормально. Остальное я внесу.
Три дня спустя Мерри доставила Хелен на Парк-авеню по адресу, указанному Джаггерсом. Пока из чрева Хелен вычищали ребенка, Мерри сидела в приемной и листала «Лайф», «Лук» и «Сатердей ивнинг пост». Наконец, вышел врач и подсел к Мерри, дожидаясь, пока Хелен отойдет от наркоза.
– С ней все в порядке? – спросила Мерри.
– Да, все отлично. Не беспокойтесь.
Он затянулся сигаретой, пустил к потолку колечко дыма и сказал:
– Одно не могу понять: почему вы, дурехи, не вставляете спираль. Она бы сэкономила себе девятьсот восемьдесят пять зеленых. И избежала бы массы неприятностей.
– Вы правы, – кивнула Мерри.
– Или сэкономила бы вам девятьсот восемьдесят пять зеленых. Ведь это вы за нее уплатили, верно?
– Почему вы так решили? – спросила Мерри.
– Догадался.
Мерри припомнила, как вместе с чеками, подписанными Хелен и Томом, пошла в банк, выписала собственный чек, получила деньги и, сложив их в бумажник, опустила бумажник в сумочку. Разницы в весе она не заметила.
– Да, кое-что я доплатила, – призналась она.
– Слушайте, а что, если я вас осмотрю, пока мы ждем? Должны же и вы извлечь из этого хоть какую-то пользу?
– Давайте, – согласилась Мерри.
Врач провел ее через приемную в один из смотровых кабинетов. Проходя мимо распахнутой двери, Мерри увидела лежавшую на кровати Хелен. В примыкающей комнате она разделась. Врач все это время не спускал с нее глаз. Мерри забралась в гинекологическое кресло и, подняв раздвинутые ноги, опустила их на кожаные подушечки. Ох, до чего же холодные инструменты у этих гинекологов! Смертельно холодные.
Два дня спустя Хелен съехала с квартиры Мерри и вернулась в Дарьен, так что Мерри вновь оказалась в одиночестве. Мерри пришлось зажить прежней жизнью – читать, прогуливаться по парку, играть в театре, возвращаться домой и смотреть телевизор. Что было по-своему не так уж и плохо, решила она. Совсем не плохо.
* * *
В Лос-Анджелесском международном аэропорту ее ждал лимузин со студии. Приехавший встречать Мерри помощник режиссера получил ее багаж и отнес его в машину. Огромный лимузин плавно покатил, рассекая длинным рылом поток попутных автомобилей, словно марлин, затесавшийся в рыбий косяк.
Обо всем уже позаботились. Уеммик подыскал ей уютную квартиру в Колдуотер-Каньоне. Перед подъездом стоял роскошный белый «шевроле», который предоставила ей студия. На камине красовались свежесрезанные цветы, в баре стояли крепкие напитки, а холодильник ломился от соков и лимонада. Помощник режиссера и шофер занесли чемоданы и сумки в квартиру.
– Мистер Кляйнзингер с нетерпением ждет вас, – сказал помощник. – И просил, чтобы я поздравил вас с возвращением в Лос-Анджелес.
– Спасибо. Большое спасибо.
– Завтра в девять тридцать вы должны быть в гримерной. Приедете сами или прислать машину?
– Лучше, пожалуй, если вы пришлете машину. Хотя бы завтра. В первый день.
– Безусловно. Чем еще могу быть вам полезен?
– Спасибо, все в порядке. И я вам очень признательна за встречу. Вы очень любезны.
– Рад был познакомиться, – улыбнулся он и ушел.
Джо Миланос провалился в Бейруте. Но числился в Бейруте спецкором «Пульса», возглавляя местный корпункт. Правда, жалованье он получал с особого счета, открытого для «Пульса» Центральным разведывательным управлением. До определенных пор всем было удобно: «Пульс» содержал на средства ЦРУ корпункт в Бейруте, а ЦРУ имело там своего агента с отличной легендой. Однако после того как Миланос засыпался, легенду хотя бы для соблюдения приличий требовалось сохранить, и Миланоса перебросили в Лондон. Эда Уикса вследствие этого перевели из Лондона в Найроби на смену Гаррету Холмсу-Уоллесу, которого, в свою очередь, послали в Париж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117