– Это насчет тех глиняных ваз, Эл, – говорила Бет Джексон в офисе медсестры Торн.
Это должно было быть вопросом (Это насчет тех глиняных ваз?), если отталкиваться от способа, которым Элеанор Торн привыкла отвечать. То есть просто: «да, это так, Бет», – и с терпеливой улыбкой пристально смотреть на собеседника.
– О, так вы, значит, слышали? – спросила Бет, допуская, что та же самая улыбка терпения используется по отношению к провинностям других.
– Что я имею в виду, так это следующее, Бет: если мы ведем расчеты с поставщиками, которым неизвестна наша внутренняя процедура – (хотя каким образом новый поставщик мог появиться без моего ведома?), – это влечет за собой неприятности, в частности, для меня. Понятно, о чем я?
После этого Бет нахмурилась.
– Почему, что это значит? – спросила она.
– Вот например, что за проблема у вас с этими глиняными вазами?
– О, это потому что я ничего не сказала про тот заказ, – ответила толстая Бет таким беспечным тоном, как если бы они были две хорошенькие девушки и болтали о своих возлюбленных. Тем не менее Бет тут же представила заново свое отделение гинекологии и свою собственную Джейн Уард, распаковывающую, в отсутствие Бет, коробку с глиняными вазами и деятельно набивая древесной стружкой шахту мусоросжигательной печи, а вместе со стружкой, вероятно, засунув в печь и сложенный счет. Теперь этого уже никак нельзя было проверить.
– Факт тот, Эл, что мистер Роджерс попросил меня с этим вопросом разобраться.
– Он говорил с вами об этом?
– Сказать по правде, Элеанор, у меня насчет этого других мыслей и не было. Когда я об этом думала, мне странным образом казалось, что все в порядке. Но все же это не наше дело, и я сказала это Джейн: «Если они нашли способ отчитаться о своей работе мистеру Роджерсу, другой классный способ, то это сохранит вам нервы». И эта несчастная девочка!
– Ваша Джейн? Джейн Уард? Она там тогда была?
– Джейн, бедняжка! Вы знаете, как она дотошна в этой процедуре – я это называю «красной лентой», – я могу сказать вам, что она была почти что в слезах. «А теперь послушайте, – сказала я ей, – это не наша забота, скажу я вам! Мы здесь для того, чтобы присматривать за женщинами, а не для того, чтобы подписывать эти бумажки каждый раз, когда вы что-то пытаетесь улучшить! Что они по этому поводу будут делать, их дело и больше ничье. И это то, за что им платят!» После двадцати восьми лет работы я обязана знать, каковы мои обязанности, Элеанор, и как раз это я ей и сказала! – И это было на девять лет больше, чем могла представить медсестра Торн.
– Как случилось, что она была распакована, Бет? Должен же быть ответ.
– Да, конечно, к моему собственному стыду, когда пришла посылка, меня там как раз и не было. Хотя я не скажу, что в таких условиях это что-то бы поменяло.
– Нет?
– О нет, я была в Хиллкресте с доктором Стивенсом! Я думала, что вы знаете.
– Да, понимаю.
– Я имею в виду, в тот раз была моя очередь дежурить в Хиллкресте, вы должны об этом знать.
– Конечно. Значит, это Джейн Уард вскрыла посылку?
– Когда я пришла, Джейн была очень взволнована. Я хотела бы, чтобы это не пошло дальше нас двоих, Эл, но я думаю, что это Альберт. Ужасный ребенок.
– Какая нелепость!
– Элеанор, я то же самое ей и сказала! Но вы себя знаете. И она такая растеряша! «Непробужденная» – я так ее называю. И нашу милую Барби, кстати, тоже.
Джейн Уард была самой молодой медсестрой в Клинике, фактически на год моложе Барби Минтнер. Но Барби была гораздо красивей.
– Бет, это нелепо! – повторила Элеанор с волнением, но вполне довольным тоном.
Бет понизила голос.
– Да, не думайте, что я обвиняю Альберта, слава богу, этот бедолага делает свою работу. И, Эл, когда я думаю, что ему в голову может взбрести!..
– Да, – пробормотала Элеанор, – могу себе представить…
– Короче, мы должны заставить девушек подумать об их настоящем, Эл, а особенно Джейн и Барби.
– Барбара? Что же она должна была, в таком случае, со всем этим сделать?
– Не совсем то. Я пытаюсь сказать, что девушки их возраста, Эл… у них должны быть какие-то сложности. А причиной этих сложностей оказывается молодой человек, который скачет во всех направлениях. Это естественно. И для Барби особенно.
– Но почему Барбара? – спросила медсестра Торн невозмутимым тоном.
– Для меня непривычно такое говорить, Элеанор, но я просто не перестаю думать, что это какая-то ошибка ставить самых молодых работать вместе так часто, особенно в этих условиях. – И, говоря это, она кивнула по направлению к окну. Даже в основном в направлении гостиной для медсестер и нарциссов Гарсиа.
– Да ради бога, что ты имеешь в виду? – пронзительно вскрикнула Элеанор.
– Дело в том, Элеанор, что девушки находятся здесь целый день со старыми больными ворчунами – а потом неожиданно появляется молодой человек! Некто такого же возраста – вот как раз как сегодня утром. Видела бы ты нашу Барби! Я скажу тебе, что она была как на иголках! Я даже не знаю, где я еще видела молодую девушку, настолько расстроенную!
– Да, этим утром, – сказала Элеанор, успокаиваясь, – это, конечно, был несчастный случай, я это допускаю, Бет, но я в тот момент была на подмоге у Буллоксов. Но все же – спроси себя, как часто это вообще случается?
– Судя по тому, что я видела, довольно часто, – ответила Бет с чувством собственного достоинства.
– Что, случай интоксикации этим утром? В самом деле, Бет, – сказала Элеанор со странным смешком, – ты же не об этом говоришь!
– Как так? – вскрикнула Бет, слегка хрипло от того, что была застигнута врасплох, но тут же с таким знанием дела изогнула брови дугой, и, чтобы ничего не упустить, она продолжила веселым тоном: – И кто же это был на этот раз, могу я спросить?
– Почему нет, Бет? Кто иной, как ты думаешь, если не мальчишка мистера Эдвардса из колледжа?
– Ральф Эдвардс! Конечно, Элеанор, кто еще это может быть?!
– Да, хорошо, я не скажу, что там может быть что-то, имеющее к этому отношение. Бет, так что ты думаешь?
– Я скажу тебе, что я думаю, Эл, – величественно сказала Бет. – Я думаю, что наши девушки без памяти влюблены в этого молодого человека. И буду так думать, пока я не пойму, что очень сильно ошибаюсь, – добавила она, как будто бы почти никогда не ошибалась.
– Что, и Джейн тоже? – спросила Элеанор, переводя разговор на другую тему.
– Кто же еще, – сказала Бет, как будто уже сейчас, наконец, они лежали, все эти девушки, беспомощные, перед этим мужчиной.
За этим последовала пауза, и казалось, чем больше она длится, тем больше растет нетерпение Бет. Элеанор откашлялась, а затем просто сказала:
– Я не знаю, Бет. Ты вообще об этом когда-нибудь думала?
– Ты что имеешь в виду?
– Нет, я имею в виду, ты можешь что-нибудь вообще предположить?
– Ну да, Эл, – сказала Бет с пафосом, хотя на самом деле это была чистой воды импровизация, – все, что я сейчас хотела бы знать, так вот это:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47