Затем она положила сумочку на стол, открыла и вытащила коробочку из-под земляного мускатного ореха и карандаш. Она высыпала содержимое коробки пропорционально в каждый стакан и перемешала все это карандашом.
Моментом после того, как началась эта операция, доктор Эйхнер, явно удрученный, посмотрел на Фроста за разъяснениями, после чего последний торжественно и заговорщически подмигнул и кивнул, как будто подтверждая это.
Когда мускатный орех был размешан, крошка Джин раздала напитки.
– Это вам, док, – сказала она радушно, – это поможет вашим старым веселым мозгам подумать кое о чем.
– Спасибо, – сказал доктор и поднял свой стакан в безмолвном тосте, но не притронулся к нему губами до того момента, пока Фрост и крошка Джин не начали пить.
Фрост не делал никаких усилий, чтобы скрыть свое отвращение к напитку, но выпил его в один длинный глоток, гримасничая все это время. Крошка Джин время от времени останавливалась, чтобы помешать свой напиток карандашом, который она протянула доктору.
– Это не растворится, понимаете, так что его надо выпить до того, как оно опустится на дно.
– Я понимаю, – сказал доктор Эйхнер, следуя совету. – Мускатный орех, да? – Он чудаковато осмотрел дно пустого стакана.
– И немножко каши, – добавила крошка Джин. – В банке еще было немного гашиша.
Фрост содрогнулся.
– Срань господня! – сказал он.
– Гашиш? – сказал доктор, явно удивленный. – Я правильно понял, что ты сказала «гашиш»? Индийская конопля? – Он посмотрел на Фроста, ожидая объяснений, но тот, видя его беспокойство, даже не шелохнулся. – Почему, это же каннабис, индийская трава! – Он тщательно вгляделся в свой стакан, как будто его проницательные глаза могли сделать точный анализ остатка на дне. – Гашиш и мускатный орех!
– Вам надо справиться с этим, док, – сообщил Фрост, неожиданно воспрянув духом. – Давайте выпьем. – Он заказал еще по одной порции всем, себе небольшую порцию, «Розовую леди» для крошки Джин и двойной мартини для доктора.
Принесли джин, и Фрост тут же потребовал узнать, сколько времени. Было без четверти восемь. Он поспешно опорожнил свой стакан и жестами поторопил доктора.
– О'кей. – сказал Фрост, резко встав, – давайте двинемся. – И, открыв дверь, он шагнул из кабинки и упал прямо лицом вниз на застеленный ковром пол. Это вызвало необычайный переполох в баре, и когда доктор наконец добрался до него, двое официантов уже стояли на коленях, нависая над телом.
– Никакой самодеятельности! – сказал доктор Эйхнер, оттолкнув их назад. – Я врач.
Фрост какое-то время действительно был без сознания, но он быстро пришел в себя и затем без проблем встал на ноги.
– Давайте двинемся, – резко сказал он Фреду Эйхнеру. У него на глазах была легкая пелена тревоги, но говорил он тем не менее четко и неспешно.
– Не принимай близко к сердцу, Марти, – сказала крошка Джин, которая тоже встала и положила руку на плечо доктора Эйхнера, хотя Фред Эйхнер, помогая Фросту подняться на ноги, сам с трудом держался на ногах. Он явно был сбит с толку таким странным поведением Фроста.
– Вы едете с нами? – спросил он, поворачиваясь к крошке Джин все еще по-идиотски надеясь подвести разговор к теме Тривли.
– Мы увидимся с ней позже, – вставил Фрост до того, как девушка смогла ответить, – здесь, в баре. – И, взяв доктора за руку, он направился к двери.
Крошка Джин согласно улыбнулась им обоим, подняла стакан со своей «Розовой леди» на прощание и уселась в баре, а доктор Эйхнер и частный детектив начали механически пробираться между высокими барными стульями и столами с поднятыми лицами к двери на улицу.
16
Еще не было восьми, и улица, на которую выходил «Мэйфэйр», в контрасте с болезненно-мягким интерьером позади них, танцевала под вечерним солнечным светом, так что двое моментально заслонили руками глаза.
– Сюда, – сказал Фрост, театрально ведя доктора за руку за собой, как будто они тайком пробирались через секретный пожарный выход.
Они шли медленно, с неугрожающей устойчивостью, как будто двое мужчин целеустремленно карабкаются на длинную плоскость.
– Я не могу отделаться от мысли, что это была ошибка, – сказал доктор Эйхнер, – взять мускатный орех и траву. – Он посмотрел на Фроста, ожидая его реакции, но тот, плетясь за ним, казалось, даже не расслышал, и доктор продолжал: – Я имею в виду, поскольку мы ничего не достигли, ничего вещественного, по меньшей мере, относительно нашей – нашей задачи в «Мэйфэйр». Вы следуете моим рассуждениям, Фрост? – спросил он настоятельно, дотрагиваясь до руки Фроста, а в ответ огромная глыба передернула плечами.
– Почему живой в прошлом? – с заметным усилием наконец выдавил он, и доктор снова впал в молчание, и они продолжали идти, с торжественной сосредоточенностью, и это каким-то образом отличало их от всех остальных пешеходов.
– Несколько минут назад, – внезапно продолжил доктор, – вы предполагали тщетность опротестования прошлого – тщетность раскаяния, или даже того, что сиюминутное достижение негативно – или достижение того, что сюминутно… Хороший вопрос… – Затем они достигли перекрестка, и доктор Эйхнер оборвал свой монолог, словно, пока не загорится зеленый, он не имел права продолжать.
Привлекательная, никем не сопровождаемая девушка, шагавшая вслед за ними, с вызывающим равнодушием бросила пару взглядов в их сторону, на которые они не обратили внимания, и теперь она посмотрела на них сначала с подозрением, а в конце концов с грубой презрительностью. Когда зажегся зеленый, она быстро обогнала их и промаршировала вперед.
– Мускатный орех, – снова вернулся к теме доктор, когда они начали пересекать за ней, – содержит по меньшей мере один серьезный алкалоид – а эффект индийской травы и так хорошо известен. Так вот моя точка зрения такова: наша основная перспектива, наша система… ценностей, скажем так, может подвергнуться изменениям – решительным изменениям, которые мы можем не принять в расчет – выверить, пока – это моя точка зрения – мы не будем готовы принять его, такое изменение, – в расчет! Теперь. Теперь, значит…
Неожиданно Фрост запнулся, коротко дернув доктора за собой. Они уже дошли до студии и стояли напротив, как раз на другой стороне улицы. Отсюда грандиозное здание в кремовой штукатурке могло напоминать почти любой большой современный кинотеатр, но из-за скромных размеров шатра оно выглядело несколько более официально, как государственное учреждение, а на пешеходной стороне, примыкающей к нему, вытянутая двойная очередь людей двигалась по направлению к входу.
– Там, – сказал Фрост, поворачивая голову в указующем жесте в сторону очереди, в то время как доктор Эйхнер, взглянув на Фроста в полном непонимании, последовал за его взглядом и отчетливо разглядел промелькнувшего Тривли, оживленно беседующего со своим другом, в голове очереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Моментом после того, как началась эта операция, доктор Эйхнер, явно удрученный, посмотрел на Фроста за разъяснениями, после чего последний торжественно и заговорщически подмигнул и кивнул, как будто подтверждая это.
Когда мускатный орех был размешан, крошка Джин раздала напитки.
– Это вам, док, – сказала она радушно, – это поможет вашим старым веселым мозгам подумать кое о чем.
– Спасибо, – сказал доктор и поднял свой стакан в безмолвном тосте, но не притронулся к нему губами до того момента, пока Фрост и крошка Джин не начали пить.
Фрост не делал никаких усилий, чтобы скрыть свое отвращение к напитку, но выпил его в один длинный глоток, гримасничая все это время. Крошка Джин время от времени останавливалась, чтобы помешать свой напиток карандашом, который она протянула доктору.
– Это не растворится, понимаете, так что его надо выпить до того, как оно опустится на дно.
– Я понимаю, – сказал доктор Эйхнер, следуя совету. – Мускатный орех, да? – Он чудаковато осмотрел дно пустого стакана.
– И немножко каши, – добавила крошка Джин. – В банке еще было немного гашиша.
Фрост содрогнулся.
– Срань господня! – сказал он.
– Гашиш? – сказал доктор, явно удивленный. – Я правильно понял, что ты сказала «гашиш»? Индийская конопля? – Он посмотрел на Фроста, ожидая объяснений, но тот, видя его беспокойство, даже не шелохнулся. – Почему, это же каннабис, индийская трава! – Он тщательно вгляделся в свой стакан, как будто его проницательные глаза могли сделать точный анализ остатка на дне. – Гашиш и мускатный орех!
– Вам надо справиться с этим, док, – сообщил Фрост, неожиданно воспрянув духом. – Давайте выпьем. – Он заказал еще по одной порции всем, себе небольшую порцию, «Розовую леди» для крошки Джин и двойной мартини для доктора.
Принесли джин, и Фрост тут же потребовал узнать, сколько времени. Было без четверти восемь. Он поспешно опорожнил свой стакан и жестами поторопил доктора.
– О'кей. – сказал Фрост, резко встав, – давайте двинемся. – И, открыв дверь, он шагнул из кабинки и упал прямо лицом вниз на застеленный ковром пол. Это вызвало необычайный переполох в баре, и когда доктор наконец добрался до него, двое официантов уже стояли на коленях, нависая над телом.
– Никакой самодеятельности! – сказал доктор Эйхнер, оттолкнув их назад. – Я врач.
Фрост какое-то время действительно был без сознания, но он быстро пришел в себя и затем без проблем встал на ноги.
– Давайте двинемся, – резко сказал он Фреду Эйхнеру. У него на глазах была легкая пелена тревоги, но говорил он тем не менее четко и неспешно.
– Не принимай близко к сердцу, Марти, – сказала крошка Джин, которая тоже встала и положила руку на плечо доктора Эйхнера, хотя Фред Эйхнер, помогая Фросту подняться на ноги, сам с трудом держался на ногах. Он явно был сбит с толку таким странным поведением Фроста.
– Вы едете с нами? – спросил он, поворачиваясь к крошке Джин все еще по-идиотски надеясь подвести разговор к теме Тривли.
– Мы увидимся с ней позже, – вставил Фрост до того, как девушка смогла ответить, – здесь, в баре. – И, взяв доктора за руку, он направился к двери.
Крошка Джин согласно улыбнулась им обоим, подняла стакан со своей «Розовой леди» на прощание и уселась в баре, а доктор Эйхнер и частный детектив начали механически пробираться между высокими барными стульями и столами с поднятыми лицами к двери на улицу.
16
Еще не было восьми, и улица, на которую выходил «Мэйфэйр», в контрасте с болезненно-мягким интерьером позади них, танцевала под вечерним солнечным светом, так что двое моментально заслонили руками глаза.
– Сюда, – сказал Фрост, театрально ведя доктора за руку за собой, как будто они тайком пробирались через секретный пожарный выход.
Они шли медленно, с неугрожающей устойчивостью, как будто двое мужчин целеустремленно карабкаются на длинную плоскость.
– Я не могу отделаться от мысли, что это была ошибка, – сказал доктор Эйхнер, – взять мускатный орех и траву. – Он посмотрел на Фроста, ожидая его реакции, но тот, плетясь за ним, казалось, даже не расслышал, и доктор продолжал: – Я имею в виду, поскольку мы ничего не достигли, ничего вещественного, по меньшей мере, относительно нашей – нашей задачи в «Мэйфэйр». Вы следуете моим рассуждениям, Фрост? – спросил он настоятельно, дотрагиваясь до руки Фроста, а в ответ огромная глыба передернула плечами.
– Почему живой в прошлом? – с заметным усилием наконец выдавил он, и доктор снова впал в молчание, и они продолжали идти, с торжественной сосредоточенностью, и это каким-то образом отличало их от всех остальных пешеходов.
– Несколько минут назад, – внезапно продолжил доктор, – вы предполагали тщетность опротестования прошлого – тщетность раскаяния, или даже того, что сиюминутное достижение негативно – или достижение того, что сюминутно… Хороший вопрос… – Затем они достигли перекрестка, и доктор Эйхнер оборвал свой монолог, словно, пока не загорится зеленый, он не имел права продолжать.
Привлекательная, никем не сопровождаемая девушка, шагавшая вслед за ними, с вызывающим равнодушием бросила пару взглядов в их сторону, на которые они не обратили внимания, и теперь она посмотрела на них сначала с подозрением, а в конце концов с грубой презрительностью. Когда зажегся зеленый, она быстро обогнала их и промаршировала вперед.
– Мускатный орех, – снова вернулся к теме доктор, когда они начали пересекать за ней, – содержит по меньшей мере один серьезный алкалоид – а эффект индийской травы и так хорошо известен. Так вот моя точка зрения такова: наша основная перспектива, наша система… ценностей, скажем так, может подвергнуться изменениям – решительным изменениям, которые мы можем не принять в расчет – выверить, пока – это моя точка зрения – мы не будем готовы принять его, такое изменение, – в расчет! Теперь. Теперь, значит…
Неожиданно Фрост запнулся, коротко дернув доктора за собой. Они уже дошли до студии и стояли напротив, как раз на другой стороне улицы. Отсюда грандиозное здание в кремовой штукатурке могло напоминать почти любой большой современный кинотеатр, но из-за скромных размеров шатра оно выглядело несколько более официально, как государственное учреждение, а на пешеходной стороне, примыкающей к нему, вытянутая двойная очередь людей двигалась по направлению к входу.
– Там, – сказал Фрост, поворачивая голову в указующем жесте в сторону очереди, в то время как доктор Эйхнер, взглянув на Фроста в полном непонимании, последовал за его взглядом и отчетливо разглядел промелькнувшего Тривли, оживленно беседующего со своим другом, в голове очереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47