Она читала книги Анаис Нин, что казалось скабрезным еще до того, как мне удалось прочесть хотя бы одну страницу, и собирала записи музыкантов, о которых я никогда не слышал, например, Чета Бейкера и Бобби Дейрина. Она умела кроить по косой. Она умела готовить мартини. Она много чего умела.
Я пригласил ее в ресторан, единственное тогда заведение в американском духе, куда ходили студенты побогаче. Я был уверен, что таким светским жестом ее завоюю, но тут аппетит взял свое, и я заказал единственное блюдо в меню, против которого не мог устоять. Теперь-то мне понятно: ну как можно понравиться девушке, когда толстые щеки у тебя перемазаны остатками соуса из мозгов, а пальцы почти весь вечер провели во рту или около него, когда ты пытался оторвать мясо от косточек. Габи не отшатнулась в отвращении. Она смеялась над моими шутками, а я – над ее, и под конец вечера обняла меня за шею и сказала: «Это было просто чудесно. Ты просто чудесный. Давай повторим как-нибудь». И поцеловала меня в щеку. Я был на седьмом небе.
С тех пор я часто ее приглашал. В кино. В паб. На воскресные прогулки в парке. Она держала меня за руку. Она все еще смеялась моим убогим шуткам. Она все еще целовала меня только в щеку. Лишь через три недели до меня дошло, что эта девушка от меня ускользает, что мне опять грозит перейти на положение «лучшего друга». Через два месяца такой «дружбы» я на одной вечеринке напился «тандерберда» и признался ей в любви.
– Ах, Марк. Я тоже тебя люблю. Ты чудесный. Просто я не влюблена в тебя.
Вот черт!
На следующее утро, в похмельном ужасе оттого, что все безвозвратно испортил, я ей позвонил. Я сказал, что, когда пьян, разнюниваюсь: сама знаешь, как это бывает; мне очень жаль; не обращай внимания; как глупо я себя повел; каким безнадежным идиотом себя выставил. А она ответила: нет, милый; все нормально; просто чудесно, что тебе со мной настолько хорошо, что ты смог такое сказать.
Габи Хендерсон очень любила слово «чудесно».
Она пришла в студенческое общежитие, где я жил, и я приготовил ей обед, что явно произвело на нее большое впечатление, так как она стряпать умела, но очень мало встречала парней, которые тоже были бы на это способны. Скоро мы начали готовить вместе. Мы даже устраивали обеды для наших университетских друзей, роскошные пиры со многими переменами блюд, с потрескивающими свечами и бутылками немецкого пива «хок» в ведерках со льдом. Друзья довольно смотрели, как мы возимся бок о бок у плиты или приносим на стол тарелки. После подачи основного блюда я садился во главе стола, а Габи становилась рядом, положив мне руку на плечо, – так мы принимали комплименты. И наши друзья говорили:
– Посмотрите на этих двоих. Ну прямо женатая парочка.
Я сиял, ведь все признавали нашу близость. Но, разумеется, мы не были парой, даже близко не были. Однажды вечером я зашел за ней перед вечеринкой. Одна из девушек, с которыми она снимала квартиру, послала меня наверх в ее комнату, где я застал ее за сборами. Мы разговаривали о предстоящем вечере, когда она открыла дверь гардероба и, повернувшись спиной (даже взглядом не признала мое присутствие), сняла футболку. Лифчика на ней не было.
– Надеюсь, ты не против, – сказала она, копаясь в вещах в поисках новой кофточки. – Это ведь всего лишь ты.
Я предавался мечтам, в которых увидел ее голой, зачастую даже усерднее, чем, строго говоря, полезно для здоровья. А теперь мне подарили это зрелище только потому, что это всего лишь я. Ох как же мне хотелось быть кем-то другим! Тем вечером я снова отчаянно напился.
Думаю, со Стефаном Габи познакомилась не случайно. Ни одному толстому мальчику не следует знакомить любимую девушку со своим худым, красивым другом, поэтому, подсознательно или нет, но я не давал им встретиться. Я гостил у Стефана в Бристоле, где он учился, и всякий раз, когда он предлагал приехать на выходные ко мне, находил причину, почему этого лучше не делать. Но я был реалистом. Я знал, что рано или поздно он навестит меня в Йорке, и тогда два моих лучших друга встретятся. Как только это произойдет, исход будет однозначным. Это были два очень привлекательных человека, оценивавших друг друга. По взгляду, который бросила на него Габи, я понял, что, когда Стефан увидит ее голой, это будет не потому, что он всего лишь он. Мы сидели в пабе недалеко от моего дома. Изображая усталость, я оставил поле боя и, рыдая, пошел домой. Мне не хотелось быть свидетелем первого поцелуя.
Наверное, могло бы быть и хуже.
По крайней мере мы с Габи остались очень близки, чему не мешало даже присутствие Стефана, а он приезжал почти каждый уик-энд. Иногда мы составляли небольшой триумвират, и наша дружба была равной – до двери спальни, которую они закрывали за собой со взвешенной бесповоротностью, когда брались заново изобретать секс. Габи по-прежнему поверяла мне свои секреты, что было уже кое-что, и у нее хватало такта не слишком много говорить о том, что творилось за закрытой дверью, чего не скажешь о Стефане. Я утешал себя, что их роман будет скоротечным, ведь у Стефана всегда так бывало. Он выжимал новую подружку, как лимон, и отправлялся на поиски следующего фрукта. Но на сей раз вышло иначе. Они не расставались весь тот первый год в университете и добрую часть следующего.
– Я всегда думал, что влюбиться будет по-настоящему страшно, – сказал мне однажды поздно ночью Стефан, когда мы сидели вдвоем у меня в спальне и немного подкуривались травой. – Но знаешь, совсем нет. Это самое простое на свете. Я, честное слово, думаю, что нашел ту самую.
– Рад за тебя, – сказал я, но совсем не радовался. В моих фантазиях он попадал под поезд или под автобус. Трагедия заставила бы Габи обратиться ко мне за поддержкой и утешением. И подхваченная волной эмоций она бы наконец поняла, что я тот самый.
– Ужасно, что Стефан умер именно так, – слышал я ее голос в моих снах наяву. – Но по крайней мере мы узнали, что на самом деле друг к другу испытываем.
– Да, – ответил бы я, – эта трагедия не была напрасной. Я знаю, что Стефан за нас счастлив.
Хотя, невзирая на все мои надежды, их отношения не оборвались, я изо всех сил цеплялся за мысль, что они рано или поздно надломятся из-за расставаний, ведь Габи и Стефан учились в разных университетах. Разумеется, я считал, что это случится потому, что Стефан поддастся своим порывам и убежит с кем-нибудь еще, а Габи останется верной. Обернулось иначе.
Был весенний семестр нашего второго курса. Мы с Габи пошли на субботнюю вечеринку с обычным сбродом близких и неблизких друзей. По какой-то причине Стефан в тот уик-энд приехать не смог. Было поздно, мы напились. Она сидела у меня на коленях, прислонившись головой к моей шее и уютно пристроив изящную спину к моему огромному животу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Я пригласил ее в ресторан, единственное тогда заведение в американском духе, куда ходили студенты побогаче. Я был уверен, что таким светским жестом ее завоюю, но тут аппетит взял свое, и я заказал единственное блюдо в меню, против которого не мог устоять. Теперь-то мне понятно: ну как можно понравиться девушке, когда толстые щеки у тебя перемазаны остатками соуса из мозгов, а пальцы почти весь вечер провели во рту или около него, когда ты пытался оторвать мясо от косточек. Габи не отшатнулась в отвращении. Она смеялась над моими шутками, а я – над ее, и под конец вечера обняла меня за шею и сказала: «Это было просто чудесно. Ты просто чудесный. Давай повторим как-нибудь». И поцеловала меня в щеку. Я был на седьмом небе.
С тех пор я часто ее приглашал. В кино. В паб. На воскресные прогулки в парке. Она держала меня за руку. Она все еще смеялась моим убогим шуткам. Она все еще целовала меня только в щеку. Лишь через три недели до меня дошло, что эта девушка от меня ускользает, что мне опять грозит перейти на положение «лучшего друга». Через два месяца такой «дружбы» я на одной вечеринке напился «тандерберда» и признался ей в любви.
– Ах, Марк. Я тоже тебя люблю. Ты чудесный. Просто я не влюблена в тебя.
Вот черт!
На следующее утро, в похмельном ужасе оттого, что все безвозвратно испортил, я ей позвонил. Я сказал, что, когда пьян, разнюниваюсь: сама знаешь, как это бывает; мне очень жаль; не обращай внимания; как глупо я себя повел; каким безнадежным идиотом себя выставил. А она ответила: нет, милый; все нормально; просто чудесно, что тебе со мной настолько хорошо, что ты смог такое сказать.
Габи Хендерсон очень любила слово «чудесно».
Она пришла в студенческое общежитие, где я жил, и я приготовил ей обед, что явно произвело на нее большое впечатление, так как она стряпать умела, но очень мало встречала парней, которые тоже были бы на это способны. Скоро мы начали готовить вместе. Мы даже устраивали обеды для наших университетских друзей, роскошные пиры со многими переменами блюд, с потрескивающими свечами и бутылками немецкого пива «хок» в ведерках со льдом. Друзья довольно смотрели, как мы возимся бок о бок у плиты или приносим на стол тарелки. После подачи основного блюда я садился во главе стола, а Габи становилась рядом, положив мне руку на плечо, – так мы принимали комплименты. И наши друзья говорили:
– Посмотрите на этих двоих. Ну прямо женатая парочка.
Я сиял, ведь все признавали нашу близость. Но, разумеется, мы не были парой, даже близко не были. Однажды вечером я зашел за ней перед вечеринкой. Одна из девушек, с которыми она снимала квартиру, послала меня наверх в ее комнату, где я застал ее за сборами. Мы разговаривали о предстоящем вечере, когда она открыла дверь гардероба и, повернувшись спиной (даже взглядом не признала мое присутствие), сняла футболку. Лифчика на ней не было.
– Надеюсь, ты не против, – сказала она, копаясь в вещах в поисках новой кофточки. – Это ведь всего лишь ты.
Я предавался мечтам, в которых увидел ее голой, зачастую даже усерднее, чем, строго говоря, полезно для здоровья. А теперь мне подарили это зрелище только потому, что это всего лишь я. Ох как же мне хотелось быть кем-то другим! Тем вечером я снова отчаянно напился.
Думаю, со Стефаном Габи познакомилась не случайно. Ни одному толстому мальчику не следует знакомить любимую девушку со своим худым, красивым другом, поэтому, подсознательно или нет, но я не давал им встретиться. Я гостил у Стефана в Бристоле, где он учился, и всякий раз, когда он предлагал приехать на выходные ко мне, находил причину, почему этого лучше не делать. Но я был реалистом. Я знал, что рано или поздно он навестит меня в Йорке, и тогда два моих лучших друга встретятся. Как только это произойдет, исход будет однозначным. Это были два очень привлекательных человека, оценивавших друг друга. По взгляду, который бросила на него Габи, я понял, что, когда Стефан увидит ее голой, это будет не потому, что он всего лишь он. Мы сидели в пабе недалеко от моего дома. Изображая усталость, я оставил поле боя и, рыдая, пошел домой. Мне не хотелось быть свидетелем первого поцелуя.
Наверное, могло бы быть и хуже.
По крайней мере мы с Габи остались очень близки, чему не мешало даже присутствие Стефана, а он приезжал почти каждый уик-энд. Иногда мы составляли небольшой триумвират, и наша дружба была равной – до двери спальни, которую они закрывали за собой со взвешенной бесповоротностью, когда брались заново изобретать секс. Габи по-прежнему поверяла мне свои секреты, что было уже кое-что, и у нее хватало такта не слишком много говорить о том, что творилось за закрытой дверью, чего не скажешь о Стефане. Я утешал себя, что их роман будет скоротечным, ведь у Стефана всегда так бывало. Он выжимал новую подружку, как лимон, и отправлялся на поиски следующего фрукта. Но на сей раз вышло иначе. Они не расставались весь тот первый год в университете и добрую часть следующего.
– Я всегда думал, что влюбиться будет по-настоящему страшно, – сказал мне однажды поздно ночью Стефан, когда мы сидели вдвоем у меня в спальне и немного подкуривались травой. – Но знаешь, совсем нет. Это самое простое на свете. Я, честное слово, думаю, что нашел ту самую.
– Рад за тебя, – сказал я, но совсем не радовался. В моих фантазиях он попадал под поезд или под автобус. Трагедия заставила бы Габи обратиться ко мне за поддержкой и утешением. И подхваченная волной эмоций она бы наконец поняла, что я тот самый.
– Ужасно, что Стефан умер именно так, – слышал я ее голос в моих снах наяву. – Но по крайней мере мы узнали, что на самом деле друг к другу испытываем.
– Да, – ответил бы я, – эта трагедия не была напрасной. Я знаю, что Стефан за нас счастлив.
Хотя, невзирая на все мои надежды, их отношения не оборвались, я изо всех сил цеплялся за мысль, что они рано или поздно надломятся из-за расставаний, ведь Габи и Стефан учились в разных университетах. Разумеется, я считал, что это случится потому, что Стефан поддастся своим порывам и убежит с кем-нибудь еще, а Габи останется верной. Обернулось иначе.
Был весенний семестр нашего второго курса. Мы с Габи пошли на субботнюю вечеринку с обычным сбродом близких и неблизких друзей. По какой-то причине Стефан в тот уик-энд приехать не смог. Было поздно, мы напились. Она сидела у меня на коленях, прислонившись головой к моей шее и уютно пристроив изящную спину к моему огромному животу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77